Любимая для колдуна. Вода

— Глупости.

— Милорд. На браслете не хватает капсулы шиды.

— Вы копались в вещах леди Ольги?

— Милорд. Простите! Я не копалась в её вещах. Я просто... Просто...

— Ну же. Отвечайте!

— Я случайно услышала ваш разговор.

— Вы подслушивали за дверью? — возмутился дракон.

— Я всего лишь хотела побеседовать с леди Ольгой, но не решилась зайти. Не хотела мешать вам. А когда услышала про шиду, то вовсе ушла. О чём говорить с убийцей?

— А если вы ошибаетесь? — голос дракона стал вкрадчивым. — Что тогда? Готовы понести наказание за ложь?

— Какое может быть наказание за верность, милорд? — внутри всё перевернулось. — Я преданна вам, как собака.

— Что-то я не припомню, чтобы в условиях контракта озвучивались наговоры. Вы хоть понимаете, в чём обвиняете мою любимую женщину?

Дракон резко встал и теперь возвышался над ней. Неприступная гора, к тому же ещё и крайне раздражённая. Ослеп... Он совершенно ослеплён этой пришлой и не хочет ничего слышать. Неудачное время для беседы. Неудачное. Он и так был не в настроении, а тут она... Поспешила.

— Милорд, простите, — произнесла, склонив голову. — Я влезла не в своё дело.

— Вот именно, леди Пилия. Вы влезли не в своё дело.

— Милорд. Я не хочу, чтобы вы погибли, милорд.

Изнутри прорывались рыдания, накатывала усталость. Казалось, мир рушится на части, превращаясь в безумный хаос. Не сидела бы на стуле, упала на колени. Но милорд не одобрит. Он ненавидит, когда унижаются... Но Арден так зол. Почему? Что его так беспокоит?

— Я сделаю для вас всё. Слышите? Абсолютно всё!

— Пилия. Уходите, — угрожающе процедил дракон. — Сделайте милость.

— Как скажете, милорд...

Она соскочила со стула и попятилась к дверям. Уже уходя поклонилась, стараясь не смотреть на хозяина, весьма рассерженного её поведением. Лишь бы не выгнал. Лишь бы не прервал контракт. Неосознанно втянула голову в плечи, когда услышала внезапный грохот в кабинете. Что-то упало.

Глава 17

За двое суток до приговора

Новый день я встречала в парке. Вышла на пробежку. Хотелось встряхнуться и отвлечься от гнетущих мыслей. Арден подозревал меня в совершении преступления, фактически был уверен, что я виновна. Понимание ситуации не прибавляло радости. Разве нормально, когда понравившийся мужчина тебя считает убийцей вне зависимости от правды?

Физическая нагрузка позволит хоть чуть-чуть скинуть лишнее напряжение, улучшить самочувствие и поднять настроение. Я надеялась, что это произойдёт.

Широкая гравийная дорожка огибала изумрудный парк с многовековыми, похожими на древних исполинских чудовищ, застывших в причудливых формах по велению злого волшебника. На небе ни единого облачка. Цвет синий-синий, как глаза моего дракона. Чертыхнулась на невесть откуда взявшийся романтизм, снова сосредоточившись на дистанции и дыхании. Моего, как же... Ха-ха. Надо же такое подумать, особенно сейчас, когда вокруг сплошные проблемы!

Близился поворот, ведущий к восточной части парка. Белогренский сад граничил со зданиями. Я планировала зайти во дворец после пробежки именно с цветущей аллеи. Уж очень она была красива, будто покрытая снегом.

Но как только я завернула за поворот, перешла на шаг, приводя дыхание в порядок. Навстречу мне шёл Ланорд, весь почерневший от горя. Странно его было видеть здесь, во владениях Водного, после того, как Ардена сделали главным подозреваемым. Когда я поравнялась с мужчиной, он улыбнулся. Искренне, но с затаённой мучительной болью.

— Не могу находиться вдали, — произнёс он. — Мне плохо. Так тебя не хватает.

Дракон замолчал, его плечи поникли. Виноватый тон, потухший взгляд, скорбь, сочившаяся из каждого слова, не могли оставить меня равнодушной.

— Ланорд! — произнесла я и шагнула к дракону. — Я так соболезную!

Всего-то хотела коснуться Аллерского, выразить искреннее сочувствие. Пусть мне не нравилась Элизель, но Ланорд не заслуживал безразличия. Он ничего плохого не сделал, всё время поддерживал, помогал. Рука легла ему на плечо, а потом я оказалась в объятьях.

— Олья... Мне так плохо. Олья...

Чёрт...

— Держись! — только и сказала, чувствуя тёплое дыхание возле шеи и крепкие руки, обвившие с недюжинной силой и трепетом.

— Я не ел и не спал два дня, — глухо произнёс Ланорд. — Но, понимаешь, в чём дело... Я не думал об Элизель. Я думал о тебе и переживал. Что если это Арден убил мою сестру? Что если он может убить и тебя?

Ланорд отстранился.

— Я плохой брат, да? Плохой друг... Я не должен так думать об Ардене? Я не должен мечтать о тебе?

— В горе мы не всегда ведём себя рационально. Мы чувствуем и, пожалуй, это самое главное.

— Ну, скажи? Кому помешала молодая глупая девочка? Элизель была ещё совсем ребёнком! Избалованным. Но она была доброй. Слышишь, Оль?

— Да, — постаралась спрятать усмешку и снова оказалась в объятьях.

Глухо и мерно билось сердце Ланорда, его рука закопалась у меня в волосах, прижимая голову к покатому мужскому плечу. Запах цветов смешивался с ароматом духов и грязной рубашки. Впрочем. Я уж молчу про себя после десяти километров пробежки.

— Какого ра'кшама! — раздражённый окрик Ардена вмиг прекратил объятья. — Ольга! Не слишком ли много внимания нашему гостю?

— Что? — усмехнулась. Ревность? В такую минуту? Зачем?

— Да ладно, Оль, — Ланорд задвинул меня за себя, выступая вперёд. — Ревность так естественна для драконов. Только вот ревновать любимую гораздо приятнее, чем когда любимые ревнуют тебя. Да, Арден?

— Не понимаю, о чём ты, — Лидосский смотрел прямо на Аллерского.

— Всё ты понимаешь. Чем тебе не угодила моя сестричка? Своей ревностью? Зачем ты её убил?

— Что ты сейчас несёшь? — поморщился Водный. — Ты не в себе от горя, друг.

— Друг? Я не уверен, что ты — мой друг. Совсем не уверен. Ты видел Элизель последним. Ты с ней ругался вместо того, чтобы утешить и помочь. Я могу догадаться, как тебе не понравилась её ревность. Лизи была очень подавлена и расстроена на балу. Она мечтала о тебе. Желала тебя. Она была уверена, что выйдет за тебя замуж. Её чувства были естественными! Искренними! Она любила тебя.