Любимая для спонсора
Шрифт:
– Какой ты… Сильный и красивый. Как я хотела тебя видеть, знал бы ты…
– И я хотел, чтобы ты меня видела, Люб. И то, как ты меня сейчас… лечишь, это… Люба, я весь твой… С потрохами. Бери…
У него крепко стоит. Обхватываю толстый ствол ладонью и слегка сжимаю. Миша шипит сквозь сжатые зубы, а потом расслабляется, позволяя мне его гладить. Обводить подушечками пальцев рисунок змеящихся вен, касаться бархатной головки.
– Тут тоже красивый, – шепчу хрипло.
– Я весь в твоем распоряжении, любимая. А если быть честным, сдохну, если ты через пять… Нет, три секунды не оседлаешь меня, – выдыхает и тянется к моим бедрам. – Резинка
– Я принимаю таблетки, – шепчу, направляя его в себя. Закатываю глаза и медленно опускаюсь, вбирая его бойца. – Господи, как это хорошо… Как…
– Давно? Принимаешь таблетки?
– Да… Еще со времен Олежека.
Миша сжимает мои ягодицы, насаживая на каменный член. Садится на край кровати, крепче притягивая меня к груди. Толкается, целует мои губы, прыгающие перед его лицом груди… Мы голодные, обезумевшие от жажды влюбленные… По моей спине струится пот, в глазах темнеет. Комната наполняется звуками влажных шлепков, стонами и пряным запахом секса. Я хочу продлить эту сладкую пытку, но его ласки не дают ни шанса – Миша поднимает мое бедро, запрокидывая его на свое плечо. Меняет угол наклона, а я взрываюсь от сильного, прострелившего тело оргазма. Обмякаю в его руках, дрожу… Выбираю его – телом, душой, сердцем… Пульсирую, каждой клеточкой чувствуя, как он возвращает подаренное удовольствие. Изливается глубоко во мне – впервые за нашу близость… Присваивает меня, клеймит, делает своей… И мне это нравится впервые за всю жизнь – подчиняться, принадлежать. Такому мужчине можно… Такому нужно…
Глава 31.
Глава 31.
Люба.
Это просто какое-то безумие… Я, Миша, наши чувства… Бесконечный сексуальный марафон, длящийся последние три дня. Я обо всем забыла… Обо всех на свете… О девчонках, подругах, обязанностях. К нам даже горничные редко заходят – стесняются. Но, какой бы сладкой ни была сказка, и ей приходит конец… Спонсоры Миши требуют его возвращения в Россию. Телефон обрывают журналисты и ведущие популярных программ. Я почти уверена, что нас будут встречать в аэропорту – болельщики, репортеры, хейтеры… И как в этой ситуации вести себя мне? Я не спрашиваю, хочет ли Филинов афишировать наши отношения? Или предпочитает лететь разными рейсами?
– Ты чего нахмурилась, любимая? – шепчет он в самое ухо, нависая надо мной.
Мы весь день валяемся в кровати и почти не одеваемся.
– Ничего. Просто…
– Просто не надумывай чепухи, Люб. Я люблю тебя.
Он снова меня ласкает… Прикусывает ключицы, спускается поцелуями к грудям. Прихватывает губами ноющие от его ласк соски. Вновь пробуждает беспокойное желание. Кажется, голод не проходит – усиливается с каждым днем, растет, как снежный ком… И питается только его ласками… Ничем его не унять…
Я послушно раздвигаю ноги и обнимаю плечи мужчины. Его кожа гладкая и плотная, как бархат. Отзывчивая к моим касаниям. И я… до черта отзывчивая… Очаг наслаждения, инструмент в руках умелого музыканта. Сама любовь… Наверное, только так можно испытать все? Все грани удовольствия?
Я захлебываюсь стонами, когда Миша прокладывает губами цепочку из поцелуев к животу. Еще ниже… Задыхаюсь, закатываю глаза, когда его язык касается напряженного клитора. Он ласкает меня, выбивая из моей груди стоны… Я сжимаю простынь в кулаках, выгибаюсь, как от ударов током. Раскрываюсь перед ним. Подаюсь вперед, кричу, царапая его сильные плечи.
– Миша!
– Везде охренеть какая красивая, – шепчет, поднимая лицо.
Его губы влажные,
мои же сухие, обветренные… И мушки перед глазами…– Не могу, подожди… Дай минутку, отдышаться.
– Любаша, я сдохну за эту минуту…
А потом мы засыпаем. Пробуждаемся, чтобы снова любить друг друга… И так по кругу еще несколько часов. А потом наступает день вылета.
– Я забронировал нам билеты в бизнес-классе, – сообщает Филинов.
Весь такой из себя деловой, аж дух захватывает. Одетый в джинсы и клубный пиджак, белую рубашку спортивного стиля, он производит впечатление уверенного в себе и привлекательного мужчины. Я уверена на все сто, что остаток жизни проведу, бесконечно его ревнуя…
– А спонсоры? А команда? А…
– Мой билет оплачивал спонсор. А твой я купил сам… Люб, я не собираюсь тебя скрывать. Так что надень на лицо маску уверенности и в путь.
– Но твоя команда не будет против лететь со мной?
– Господи, конечно же нет! Им-то какое дело? Да и кто будет против? Кауфман? Тот, кто помог тебе пробраться в палату?
Я собираюсь на рейс, как настоящая звезда. Тщательно укладываю волосы, крашусь, подчеркивая широкий разлет бровей и полноту губ. И костюм выбираю, чтобы выглядеть под стать будущем мужу. Девчонки на меня не обижаются. Летят утренним рейсом, а потом отзваниваются о благополучном приземлении в Пулково.
В аэропорту творится что-то немыслимое – болельщики рвутся в зону вылета, отовсюду стреляют вспышки фотоаппаратов. Миша крепко сжимает мою ладонь, не позволяя мне отставать ни на шаг. Перед глазами уже прыгают заголовки будущих статей: «Чемпион и тренер – служебный роман или приятное времяпровождение?». Или что-то подобное…
– Любаш, не бойся, – звучит его уверенный голос. – И не теряйся. Так больше не будет.
– Точно? Ты больше не позволишь кому-то бить тебя? – спрашиваю громко, пытаясь перекричать гул толпы.
– Только нашему сыну. И то маленькому… А больше никому, хватит.
Боже мой, Филинов даже не понимает, что сейчас сказал? И, почему он говорит о таких важных вещах, когда мы пробираемся к залу ожидания с такими препятствиями?
– Я рада, Миш. И про сына…
– Любка, давай дома поговорим, родная… У меня для тебя сюрприз.
– Как теперь дожить, а?
Сюрприз меня шокирует. Я глазам не могу поверить, когда мы выходим из аэропорта. И дело не в толпах болельщиков, которые пришли поздравить чемпиона. И не в такой же толпе репортеров с микрофонами в протянутых руках.
– Михаил, какие отношения связывают вас с Любовью Любимой?
– Я ее люблю, вот какие, – отвечает Миша, крепко сжимая мою ледяную ладошку. – Любовь скоро станет моей женой.
– Дорогие телезрители, скоро мы лишимся еще одного завидного холостяка.
Но я уже ничего не слышу – вижу маму и Лику, застывших на выходе. Удивленных, шокированных, со слезами на глазах… Мама поднимает руку и машет, привлекая наше внимание.
– Ну как, Любаш? Сюрприз удался? – шепчет мне Филин в самое ухо.
Наше милое общение тотчас запечатлевают на камеры.
– Но… как?
– Позвонил Анне Валерьевне, пока ты была в душе. Сказал, что ее поведение – свинство по отношению к дочери. Что ты – самая лучшая на свете девушка, честная, принципиальная. И прямо спросил, почему она так тебя не любит?
– И что она? Она… Господи, Миша…
– Она удивилась. Возмущалась, требовала извинений, а потом расплакалась. Короче… Я сказал, во сколько мы прилетаем. И предупредил – так, мол и так, если не приедете, то Люба и звонить вам больше никогда не будет. Так и знайте.