Любимая наша

Как рождается второй сын я уже почти не помню. Измождённая до полубессознательного состояния, просто делаю всё, что мне велят, тужась и выталкивая из своего тела младшего близнеца. В спальне раздаётся новый детский вопль. А потом я как в тумане слежу за Исой, которая бережно обтирает моих мальчиков рядом со мной, перерезает пуповины, заворачивает в пелёнки и помогает приложить к груди. Почти не замечаю, как лекарь Дорас мнёт мой живот, помогая выйти последу. Куда делся Морад, вообще понятия не имею.

И блаженно улыбаюсь, чувствуя наконец, как маленькие ротики моих любимых мальчиков впервые берут грудь, так уверенно и умело, словно делали это уже множество раз.

Какие же они красивые. Так похожи на своих отцов.

Мои сладкие ангелочки. Светленький и тёмненький.

Жаль, что рыженькой сестрички у них не будет.

– Как назовёшь их? – шёпотом интересуется Иса, с умилением наблюдая за нами.

– Эш-наир, - глажу кончиками пальцев беленькую головку старшего сына. – И Рэй-адан, - целую темноволосую макушку младшего. Вдыхаю сладкий запах. И, видя удивлённые глаза своей подруги, прибавляю с улыбкой: – Эш и Рэй.

– Эти имена даже звучат сурово и значимо, - кивает она задумчиво. – Такие приняты среди твоего народа?

– Нет. Такие имена приняты в роду их отцов, - признаюсь тихо.
– Эш-наир значит «Справедливый свет», а Рэй-адан – «Мудрый воин».

Я так мечтаю, чтобы они выросли именно такими. Сильными, умными, справедливыми и мудрыми. Чтобы были счастливы. Любили и были любимы.

Но справлюсь ли сама? Смогу ли дать моим кровиночкам всё, в чём они будут нуждаться? Права ли я, отнимая у них возможность расти рядом с отцами? Стоят ли мои обиды их великого будущего?

Слушая тихое сопение и причмокивание, чувствую, как на глаза снова наворачиваются слёзы. Слёзы счастья с оттенком горечи и новых сомнений.

Ещё и снова начинает казаться, что в спальне, помимо нас с детьми, Исы и лекаря, вытирающего руки в другом конце комнаты, ещё кто-то есть. От энергии, разлитой в воздухе, волосы на голове шевелятся. Даже моя сонливость немного отступает.

Хмуря брови, я медленно оглядываюсь вокруг. Всё расплывается перед глазами. Но, кажется, больше никого нет.

– А где… Морад? – спрашиваю у Исы.

Она удивлённо вскидывает глаза, тоже осматривает комнату.

– Я не знаю. Не заметила, когда он вышел.

Хм. В том, что вышел, ничего такого. Я и не ожидала, что он останется со мной во время такого интимного события. Но что-то не даёт мне покоя… будто я что-то забыла. Будто он должен был что-то сделать, но не сделал… или сделал… небо, как же сложно думать в таком состоянии.

Эш, громко причмокнув, выпускает сосок. Морщит лобик, закрывает чёрные глазки, сладко зевает. И затихает, тихо сопя. А вскоре и Рэй наедается первым маминым молозивом и засыпает прямо так, с соском во рту. Новая волна слезливого умиления накрывает меня с головой, на время полностью вышибая из этой самой головы все посторонние мысли. Оставляя только этот волшебный миг.

Я едва слышу, как со мной прощается лекарь, обещая зайти утром.

– Давай, я их переложу в люльки. Тебе нужно отдохнуть и поспать, - склоняется к нам Иса, когда Дорас тихо уходит.

Выпускать из рук мои маленькие сокровища мне страшно не хочется, но она права. Я уже от усталости почти не чувствую своего тела. Малышам нужна здоровая и бодрая мама, полная сил, а не то, чем я себя сейчас чувствую.

Поцеловав обе детские макушки, позволяю ей взять сначала Рэя. Ревностно наблюдаю, как моя подруга и верная помощница бережно укладывает малыша в приготовленную для него люльку. Укрывает. А потом возвращается за вторым близнецом. Вот только я застываю, во все глаза таращась на тёмную тень, склонившуюся над детской кроваткой. Не узнать эту высокую призрачную фигуру просто невозможно. Са-оир.

Вынув из моих ослабевших рук Эша, Иса, нежно воркуя, уносит и его. А я испуганно хватаю ртом воздух, пытаясь выдавить хоть слово.

– Морад… Морад… где ты? – выталкиваю хрипло, когда замечаю и светлую дымку, рядом с чёрной.

«Тш-ш-ш-ш, не надо, Лина, не прячьс-с-ся от нас-с-с», - слышу у себя над головой отголосок такого знакомого ласкового голоса. Сладкий, обманчивый бархат, которому я так глупо поверила когда-то.

– Нет. Нет, уходите. Я не вернусь, - рыдая, мотаю головой. – Мора-а-ад!

Иса испуганно оборачивается ко мне. Качает легонько люльку Эша, из которой доносится недовольное хныканье.

– Я здесь, Лина, - появляется в дверях богар.

– Связь. Ты не заглушил. Заглуши обратно, пожалуйста, - всхлипываю.

– Уверена? Тебе не помешает ещё набраться от них сил.

– Мне не нужна их сила. Мне ничего от них не нужно! Только свобода и покой.

Зато им нужны мои дети. Наследники престола. Маленькие принцы Аша-Ирон.

Не отдам, они мои.

– Как скажешь, - хмыкает богар.

И на сознание снова обрушивается звенящая тишина и опустошающее ощущение одиночества.

– Мне же не показалось? Это были они? Ментальные проекции? – требовательно смотрю на высокую фигуру в длинном плаще и в красно-белой маске. Уже даже не вспоминая, что мы не одни и меня слышит Иса.

– Не показалось, - ровным тоном произносит Морад. – Видимо, объединились, чтобы дотянуться до тебя ментально общим усилием.

– Объединились? – недоверчиво качаю головой. – Мне слабо верится. Неужели так сильно хотят наказать предательницу жену?

– Ты многого не знаешь, Лина, - Морад снова идёт к моей кровати. Взмахнув рукой, левитирует кресло от окна, чтобы сесть напротив меня. – Мысль, что они хотят тебя вернуть, не приходит тебе в голову?

– Почему же? – хмыкаю с горечью. – Приходит. Только причины такого желания мне видятся не самые приятные. А перспективы и вовсе пугающие.

– А если я скажу, что они осознали свои ошибки и готовы их исправить?

– Это невозможно, - упрямо качаю головой.

Как они могут всё исправить? Для А-атона и Са-оира я всегда буду бывшей рабыней, той, кем можно играть, как вздумается, кому даже по имени не разрешено к ним обращаться. Пропасть между нами практически не сократилась за всё время нашего брака. Моих чувств не хватило. Они императоры, Повелители Аша-Ирон, а я так, всего лишь их тень, мнение и чувства которой ни для кого не играют роли. Теперь же и вовсе неверная жена, посмевшая сбежать на глазах у всего Совета. Мне не простят такого оскорбления. А я не смогу жить, как прежде.

Сэтору же… его предательство ударило меня больнее всего, потому что стало последней каплей. Последним гвоздём в крышке гроба, в котором были погребены мои надежды. После того, как я ему доверилась, после того, как отдала ему своё сердце вопреки всему… Как он мог? Бросить… миловаться с этой синей… говорить обо мне такое! Я не смогу простить, не смогу снова смотреть ему в глаза. И этого не изменить.

– Почему ты их защищаешь? – поднимаю воспалённые глаза на Морада.

– Потому что я слишком хорошо знаю, что они сейчас испытывают, - неожиданно признаётся он задумчиво. – Но решение за тобой. Я чту наш уговор.