Любимая невеста

Наконец, когда я уверена, что уже достаточно поздно, чтобы Виктор встал и занялся своими делами, я выскальзываю из кровати, поплотнее запахиваю халат и выхожу в коридор. У меня все болит, как будто я пробежала марафон. Не только затяжная боль от флоггера Виктора прошлой ночью, но и мои мышцы от секса и адреналина. Это должно было стать приятным напоминанием обо всем удовольствии, которое я испытала прошлой ночью. Вместо этого у меня просто болит в груди, и это ощущается хуже, чем что-либо до этого.

Я чувствую себя опустошенной, как будто Виктор вырезал из меня что-то, чего я никогда не смогу вернуть. Или, может быть, я сделала это сама, когда разрушила все шансы на то, что у нас когда-нибудь будет настоящий брак. Когда я угрожала…

Это то, что чувствовала его первая жена? Это пустое, бесконечное чувство, что ничего никогда не станет лучше? Что я никогда больше не буду счастлива?

Я через многое прошла за короткое время. Такое чувство, что с момента моей помолвки с Франко прошли годы, но на самом деле прошли месяцы. Не прошло и года с тех пор, как я была замужем за одним мужем, овдовела и вышла замуж за другого с тех пор, как меня похитили, со мной обращались жестоко, я начала влюбляться в мужа, которому я изначально не должна была отдаваться, и поняла, что в нашем браке нет места такого рода чувствам. Не было места ни для чего, кроме брака по расчету, которым он всегда должен был быть.

Спальня пуста, как я и надеялась, пуста и холодна, как я чувствую себя сейчас. В камине нет огня, и свет выключен, только дневной свет проникает сквозь занавески. Все следы того, чем мы с Виктором занимались прошлой ночью, исчезли, кровать заправлена, флоггер куда-то убран, обрывки моей комбинации выброшены. Как будто этого никогда не было, и мне интересно, чувствует ли он то же самое, как будто это забыто.

Все, кроме ссоры, которая последовала за этим. Я знаю, что он этого не забыл.

Я роюсь в ящиках комода, вытаскиваю одежду, чтобы отнести обратно в “мою” новую комнату. Как только я беру в охапку все это, я направляюсь обратно по коридору, испытывая чувство потери, когда закрываю дверь в комнату, которую мы с Виктором делили. Я точно не знаю, почему. Это место никогда даже не было нашим домом. Это просто безопасный дом, роскошная крепость для нас, где мы можем переждать интриги и планы Алексея, пока Виктор не сможет положить этому конец. Это место не должно ничего значить для меня, но почему-то закрывая дверь в эту спальню, я чувствую, что закрываю дверь во что-то другое, как будто это наполнено завершенностью, которую я не чувствовала ни в какой другой момент.

Выкидывая это из головы, я спускаюсь обратно в сторону новой спальни, в которой я остановилась, сбрасывая охапку одежды на кровать. Я достаю из нее пару джинсов и шелковый топ без рукавов, набрасываю поверх него мягкий кашемировый кардиган, а затем занимаюсь тем, что раскладываю все по местам. Я могла бы оставить это горничным, но что-то в этом кажется неправильным. Я не хочу оставлять им ненужную работу, и, кроме того, приятно иметь что-то, чем можно занять руки.

Уже почти полдень, когда я, наконец, спускаюсь вниз и заставляю себя пойти на кухню и найти что-нибудь поесть. Я пытаюсь использовать остатки жаркого для приготовления бутерброда, когда слышу шаги и резко поднимаю голову, мое сердце пропускает удар в груди, когда я представляю, что это Виктор. Я не знаю, надеюсь ли я на такую возможность или боюсь ее.

Однако это не так. Это София, которая заходит на кухню и останавливается, увидев меня.

— Катерина! — Ее голос звучит удивленно. — Ты в порядке? Мы заметили, что ты не спустилась к завтраку этим утром. Мы подумали, что ты, возможно, плохо себя чувствуешь. Или что ты, возможно, сидишь с Аникой…

— Я, эм… — Я с трудом сглатываю, нож для масла, которым я намазывала горчицу на кусок хлеба, внезапно дрожит в моих пальцах. — Это была просто долгая ночь, вот и все. — Я не знаю, что еще сказать. Я знаю, София поняла бы, если бы я рассказала ей все, но это кажется слишком интимным, почти неловким.

— Что-то связанное с Виктором? — Спрашивает она, все равно подхватывая тему. — Катерина, если тебе нужно о чем-нибудь поговорить…

— Я не знаю, что сказать. — Я откладываю нож, хватаясь за край столешницы. Она кажется холодной под моими кончиками пальцев, сделанная из мрамора или чего-то смехотворно роскошного вроде этого, более причудливого, чем все, с чем я выросла. Я могла бы родиться с серебряной ложкой во рту, как Виктор так злобно бросил мне в лицо прошлой ночью, но Виктор сумел достичь высот богатства, которые я не могла себе представить даже в своей семье. Даже удивительно роскошный, дорогой пентхаус Луки не может сравниться с этим домом, и это даже не основное место жительства Виктора. Он даже не пользуется им так часто, лишь при чрезвычайных обстоятельствах. И он заработал все эти деньги, делая что-то ужасное. Что-то настолько ужасное, что я никак не могу заставить себя морализировать об этом в своей голове, какие бы отговорки или оправдания он ни придумывал. Я просто не могу.

— Я переспала с ним прошлой ночью, — наконец признаюсь я. — Я инициировала это, потому что хотела. Только один раз. Я хотела по-настоящему насладиться этим, только один раз. Я сказала себе, что после этого я установлю некоторую дистанцию между нами. И я попыталась. Но…

София прислоняется к стойке, глядя на меня любопытными, обеспокоенными глазами.

— Но что? Он ведь не причинил тебе вреда, правда?

Я смеюсь, тихий сдавленный звук вырывается из моего горла.

— Нет, — тихо говорю я. — Или, по крайней мере, не так, как мне не понравилось. Но он был во всем этом…другим.

София вскидывает голову.

— Насколько отличался?

— Он говорил мне кое-что по-русски, во время… — Я прочищаю горло, чувствуя, как мои щеки слегка краснеют. — Ласкательные имена. Это звучало… мило. А потом он захотел пообниматься.

София смеется.

— О нет. Твой муж тебя явно не хотел обижать. Хотя, честно говоря, это не похоже на методы Виктора.

— Ну да. Он не нежный, не ласковый или что-то из этого. Но прошлой ночью…

— Так вот почему ты здесь плачешь в свой сэндвич с ростбифом? Потому что он был слишком нежен с тобой? — София вздыхает. — Я не пытаюсь все усложнить, Катерина, но я не знаю, чего ты хочешь. Я хочу помочь тебе точно так же, как ты помогла мне. Но я так же, как и ты, сбита с толку тем, что здесь происходит. И я готова поспорить, что Виктор тоже сбит с толку…

— Мы поссорились. — Я отталкиваю сэндвич. У меня полностью пропал аппетит. — Потом. Я сказала ему, что хотела провести с ним всего одну ночь, а потом хотела вернуться к тому, как все было раньше. Отдельные комнаты, спать вместе только тогда, когда это может привести к зачатию. — Я прогоняю все остальное тот факт, что я, возможно, даже не смогу теперь иметь детей, мою угрозу, то, что сделала первая жена Виктора, из-за чего мои слова так глубоко ранили его. Я не могу рассказать Софии все это, это не моя история, и, кроме того, я не могу заставить себя сказать что-либо из этого вслух. — Он был зол, — заканчиваю я неубедительно.

— Я говорю… ты подаешь ему чертовски много противоречивых сигналов, тебе не кажется, Катерина? — София смотрит на меня, выражение ее лица все еще полно беспокойства. — Кэт, я долгое время делала то же самое с Лукой, и я поняла, что это не те мужчины, с которыми можно играть. Я думала, ты это знаешь. Особенно Виктор, он даже хуже, чем мужчины, с которыми ты росла. Я понимаю, как ты иногда его боишься. Со мной было то же самое по отношению к Луке. Лука не был похож ни на кого, кого я когда-либо знала. И я понимаю, что быть напуганной и хотеть его одновременно… это было и у меня с Лукой тоже. Но Кэт, помни то, что ты мне говорила. Ты должна выбрать. И как только ты выберешь, ты должна придерживаться этого. Виктор не будет хорошо реагировать на игры и на то, что ты отдаешь, а затем забираешь.