Любимые забавы папы Карло

Из ее рта полились бессвязные речи. Честно говоря, Нина плохо поняла, о чем толкует хозяйка, та походила на безумную. Единственное, что Нина усвоила, было ужасно. Оказывается, Вера вовсе не хотела рожать столько детей. Беременности проходили тяжело, роды были кошмарными, грудное вскармливание тягостным. С радостью Верочка родила только первенца, Юру, больше иметь наследников она не желала, но супруг заставил ее заводить еще детей, которые становились нелюбимыми прямо в утробе. Светом в окошке был лишь Юрочка, но его у нее отобрали, спрятали в больнице. Вере надо воспитывать этих уродов, которых просто убить хочется. Не может она полюбить ни Мишу, ни Петю, они отвратительные дети, а Владимир плохой муж. Вера точно знает, что Юра жив, он не умер, нет, он жив, жив… никакого дифтерита не было.

Нина, как могла, пыталась утешить хозяйку, но ту словно с цепи сорвало. Хорошо хоть в тот день Владимир укатил в командировку в Минск и женщины были одни.

Остаток дня и ночь Вера с Ниной пытались понять, что же делать.

– Все темно, – в конце концов воскликнула хозяйка, – никаких светлых перспектив! Одна радость, муж пока о наследниках не заговаривает. Юрочка, мальчик, любимый, единственный! Господи, скажи мне кто-нибудь, пусть Мишка с Петькой умрут, а ты Юрочку назад получишь, ни секунды бы не колебалась!!!

Нина отшатнулась от Веры, уж очень страстно хозяйка выкрикнула последнюю фразу. Но потом домработница вдруг тихо вымолвила:

– А давай их обменяем!

– Ты о чем? – насторожилась Вера.

– Знаешь, где Юра?

– Нет.

– А узнать можно? – не успокаивалась Нина, в голове у которой уже сложился хитроумный план.

– Думаю, да.

– Так вот. Надо взять Юру, а вместо него в клинику поместить Мишу.

– Мишу? – протянула Вера.

– Их с Юрочкой меньше года разделяет, – сказала Нина, – похожи они друг на друга, как близнецы. Если не очень близко с ребенком общаться, то и не понять ничего. Владимир детей от силы два раза в неделю видит, занят очень, а ребята быстро меняются. И потом, вы уж меня простите, но Миша-то… Сами знаете! Похоже, с головой у него непорядок. Сидит букой, молчит, учиться не может. Разве это нормально? Рано или поздно он в больнице окажется. Может, ему лучше в интернате будет или не знаю, где сейчас Юра, а? Я, например, Миши боюсь, он меня пугает. Вроде ничего плохого не делает, молчком ходит, а оторопь берет.

– Сама вижу, – прошептала Вера, – думаю, он ненормален. Но Владимир уверен: сын перерастет это и исправится. Очень глупая идея, да! Глупая! Но я не могу с мужем спорить. Ты, Нина, не все знаешь! Поверь! Не могу!

– Так обменяем больного на здорового! – буркнула Нина. – И вы рыдать перестанете, и Юра домой вернется, и психа в правильное место пристроим. Он опасным становится. Вон вчера я принесла ему чай и говорю: «Пей, Мишенька!» А он молча чашку взял и на пол чай вылил, мне на ногу попало. Я вскрикнула: «Больно же! Разве так можно!», а он к окну отвернулся и глядит туда молча, словно не на живого человека кипяток наплескал, а на деревяшку. Нет, он псих! Мы с ним еще намучаемся!

Вера несколько секунд смотрела на Нину, потом вдруг сползла со стула на пол, бросилась домработнице в ноги, обняла ее колени и закричала:

– Помоги! Помоги! Помоги!

Нина тоже шлепнулась на паркет и заголосила:

– Да, да, да!

У обеих женщин одновременно случился истерический припадок. Примчавшийся на шум Петя мгновенно заревел, даже Миша, всегда апатичный и невозмутимый, начал хныкать.

Нина первой пришла в себя. Она вытерла лицо рукавом, подняла Веру, принесла ей воды, дала детям конфет и пообещала хозяйке:

– Конечно, я все сделаю, только ты подскажи, как действовать!

Вера медленно подняла голову и прошептала:

– Я уже знаю! Враз отчего-то придумалось! Только спешить нельзя. Слушай.

Нина навострила уши. Чем дольше хозяйка говорила, тем больше удивлялась домработница. Надо же, какая у Веры голова. В один миг такое сообразить!

Подготовку к операции начали заранее. В тот год на дворе стояла необычно теплая для Москвы весна, в середине мая уже распустилась сирень, и Вера сказала Володе:

– Лучше сейчас переехать на дачу, ну какой смысл в такую погоду сидеть в городской квартире? Все равно учебный год вот-вот закончится, зачем ждать середины июня?

Муж согласился, и семья перебралась в деревню. Двадцать девятого числа Вера и Нина повезли мальчиков в поликлинику на прививку. В детских учреждениях возле кабинетов всегда клубится очередь, да еще мать решила воспользоваться случаем и показать мальчиков специалистам: окулисту, стоматологу.

В деревню вернулись поздно, заехав на городскую квартиру, где уложили детей днем поспать.

Зайдя в избу, Вера сразу не пошла в свою спальню, она побежала на кухню готовить ужин деткам, Нина стала греть воду для ванны. Короче говоря, в комнату Попова вошла совсем поздно вечером и поняла, что ее ограбили. Стекло было разбито, а из шкафа пропали ценности: деньги, которые Володя дал супруге на хозяйство, и украшения Веры. У Поповой было довольно много золотых безделушек, среди них попадались очень ценные вещи. Владимир не был жадным, получив очередную премию, он отдавал ее жене со словами:

– Купи себе что-нибудь по душе.

А Верочка очень любила цацки и понимала в них толк. Правда, в советских ювелирных магазинах не было ничего замечательного, уникального. Но в столице имелись так называемые скупки, куда несли последние, припрятанные на черный день крохи интеллигентные старушки, как тогда говорили, «из бывших». Порой бубушки за сущие копейки сдавали раритетные вещи. Верочка сумела подружиться с продавщицами из ювелирных комиссионок, и те «сигнализировали» щедрой покупательнице об интересных поступлениях. Домушник утащил, слава богу, не все нажитое, но все равно некоторое количество драгоценностей исчезло. Естественно, на место преступления была вызвана милиция, но дело превратилось в «висяк». Избушка Нины стояла у самого леса, забор можно было легко преодолеть, собаки во дворе не водилось, а разбитое окно без слов объясняло, каким образом лихой человек проник в помещение. Местные пьяницы, испуганные большим количеством дознавателей, прибывших в село, били себя в грудь, клялись:

– И близко туда не подходили, может, из Григорьева кто пошалил или из Беляевки.

И верно, деревень вокруг было несметное количество, а о том, как повезло Нинке, пристроившейся к богатым людям, судачило очень много народа. Население нескольких окрестных поселков хорошо знало, что доярка теперь зимой живет в городе, а летом хозяева используют ее дом как дачу. Вот кто-то из местных и решил поживиться в избе.

Вера плакала в кабинете у следователя и постоянно восклицала:

– Муж меня ругать станет.

Но Владимир весьма равнодушно отнесся к потере золота с камнями, только спокойно обронил, услышав малоприятное известие:

– Ерунда, главное, все живы и здоровы.

Осенью Владимир Семенович уехал в командировку на десять дней. Когда он вернулся, дома был лишь Петя с Ниной. Миша невесть где подцепил скарлатину и был отправлен в больницу. Домой мальчик вернулся только в начале октября, инфекция дала осложнение.

Нина замолчала и посмотрела на меня.

– Поняла?