Любимый человек

Я прикусываю язык, чтобы не признаться жене в том, что бы я хотел с ней делать… Мне кажется, я бы мог неделю напролет заниматься с ней любовью. Круглосуточно целовать, трахать, вылизывать, заставлять ее кончать.

Я уже начал забывать, как выглядит ее киска и груди, как она стонет, когда достигает разрядки… Черт…

Дрочить в кулак, конечно, прикольно, но не когда тебе тридцать два, ты женат, а на других баба даже смотреть не хочешь.

Я хочу только ее. Хочу так сильно, что яйца ноют. И ведь я же вижу и чувствую, что с ней делают мои прикосновения. Пусть она и дальше строит из себя ледяную королеву, но тело не обманывает. Наше влечение друг к другу — это единственный мостик, который мы еще не сожгли, который я не разрушил своей тупостью…

Сделав глубокий вдох, сильнее развожу бедра, формулируя безопасный ответ на ее вопрос.

— Там есть сауна и купель, прямо на улице. Можно просто погулять по лесу, искупаться в озере, мясо пожарить или покататься на квадроциклах, или великах. Хотя с твоей спиной… — вспоминаю, что после вторых родов ее мучают боли в пояснице.

Причем Лена не жалуется. Я сам вижу, как она хватается под вечер за спину. Еще бы — потаскай весь день наших мужиков.

— Дим, я не могу поехать. У меня дети.

— И у меня. Но у них есть бабушки, которые не против посидеть. Тем более, мама давно предлагает помощь. Что в этом такого? — стараюсь не сильно на нее напирать.

— Твоя идея с поездкой… Она не имеет смысла, — заявляет Лена.

— Для меня имеет.

— Если я поеду, мы разводимся? — шепчет она. — Без всяких? Так?

Сглотнув сухой ком в горле, я киваю.

— Да.

— Я подумаю, — уклончиво произносит жена.

— Лен…

— Что?

— Спасибо, что не стала им сегодня ничего говорить. Отец такой счастливый был.

— Ладно.

— Лен… — снова зову ее.

— Да?

— Ты правда этого хочешь? Хочешь, чтобы я ушел?

— Па-ап? Мама, что на тебя обиделась? — с заднего сиденья раздается голос дочери.

— Нет, Мань, все хорошо, — успокаиваю ее. — У нас самая лучшая мама, и она никогда не обижается.

— Я видела, она вчера плакала, — сообщает Маня.

— Машка! Что ты болтаешь? — сердится Лена, оглядываясь на дочь.

— Я не болтаю! — возмущается Маня. — Пап, я правда видела!

— Понимаешь, Мань, взрослым тоже иногда приходится плакать, — спокойно разъясняю ей.

— Пап, ты врешь! — возражает мелкая. — Ты никогда не плачешь.

Я пожимаю плечами.

— Так я же мальчик.

— Тиша со Степкой тоже мальчики, а плачут каждый день, — замечает наша смышленая дочка.

— Просто они еще маленькие мальчики. Вот вырастут и тоже плакать перестанут.

Ага-ага… Как бы не так.

Я крепче сжимаю руль.

У меня на душе такое творится, тут не то, что плакать, хоть в окно выходи — и так уже больше года, с тех пор, как я сознался супруге в измене.

Кто-то скажет, что я идиот, что промолчал бы, жил бы сейчас без всяких головняков. Но не мог я в себе это дерьмо держать. Хотя легче-то не стало. Каждый день чувствовать, как любимая женщина едва выносит мое присутствие — такое себе облегчение.

Честно говоря, я до последнего не верил, что она решится на развод, тем более сейчас, когда пацанам еще и года не исполнилось. Но, похоже, Лену не тревожат возможные трудности, видимо, ее вообще больше ничего не тревожит. Чего только стоили ее сегодняшние выкрутасы за столом.

Но мне нравится, какой она стала — другой, смелой, более уверенной. Она больше не старается угодить ни своей матери, ни моей. Новость о том, что Лена собирается бросить универ, даже меня удивила.

Но знаете, есть в этом что-то противоестественное. Ведь причина столь резких изменений — очевидно, мой косяк. Я точно знаю.

Моя милая, добрая, уступчивая Лена становится женщиной, которая больше никого не будет слушать… Это невероятно заводит, но и лишает последней надежды.

Ведь у меня осталось чуть меньше двух недель на то, чтобы заставить ее передумать.

5. Дима

— Лену с детьми тоже надо было привезти, посидели бы часок-другой, зато все вместе. А-то от людей неудобно, — взяв под руку, мама провожает меня до машины.

— Да брось ты, мам, там людям уже не до приличий, все накидались.

Я заскочил в ресторан, чтобы поздравить папу еще раз, но задерживаться не стал. Раньше Лена всегда сопровождала меня на разные мероприятия — юбилеи, праздники, корпоративы, а теперь я всюду хожу один. Как придурок.

— Дим, ты обратил внимание, как вела себя Света с тобой?

— Какая Света? — я даже притормаживаю. У моей матери скорость мысли, как у интернета с широкополосным доступом. — А-а-а, Света, — наконец понимаю, что речь идет о падчерице моего дяди. — А что с ней?

— Она держалась с тобой так, будто бы ты холостяк, — возмущается мама. — Она с тобой заигрывала!

— Да? Спасибо, что сказала, — иронизирую я. — Я бы сам, честно, даже не догадался.

Нет, серьезно, я вообще ничего такого в Светке не заметил. Мы сидели рядом и перекинулись парой слов, я налил ей вина. Мама вечно видит во всем подвох.

— А вот другие точно заметили! — продолжает она. — Поэтому всегда бери с собой Лену, мало ли что люди подумают!

Я вздыхаю.

— Хорошо, мам, — даже не пытаюсь перечить.

Какой нормальный мужик перечит своей маме? Тем более, она дело говорит — ни шагу без жены. Я всеми конечностями только за. Только, кто-нибудь, объясните это Лене.

— А здесь что? — я приподнимаю увесистый пакет с кучей контейнеров, завернутых в фольгу, который мама вручила мне еще в банкетном зале.

— Как что? Я же на вас с Леной тоже заказывала. Лене скажи, все с кухни, свежее, вкусное, горячее, не со стола.

— Мам, да куда нам столько?

— Бери-бери. Лена покушает, и сам поешь. Я видела, как ты клевал за столом. Не мужик, а цыплёнок.

Я пожимаю плечами.

— Жара… Аппетита нет.

— В жаре ли дело? — мама одаривает меня скептическим взглядом. Я предпочитаю отмолчаться. — Дим, что у вас случилось?

— Да все нормально.

Тянусь в карман за брелоком от своей “Шкоды”, жму на кнопку и открываю багажник, чтобы поставить пакет.