Любить и не страдать. Когда страдание становится образом жизни

Я продумала все, кроме самого главного, надеялась, что в лесу и останусь, но произошла осечка, как видите, и спустя меньше чем десять часов я вернулась обратно. С раной как-то отмазалась, мол, это об колючую проволоку. Поверили. Сейчас уже получше, во многом благодаря вашему блогу я начинаю все больше осознавать причины своих действий, действия своих родителей и верю, что все будет нормально. Надеюсь, что мое сообщение кому-то поможет (такое огромное получилось!). М., 18 лет

Я помню, как одна моя коллега, будучи уже взрослой женщиной, мамой и даже бабушкой, с гордостью рассказывала о том, что в ее родительской семье существовало правило: если ты опаздывал хотя бы на минуту к завтраку, обеду или ужину, то оставался без еды. Никаких исключений никогда не делалось, даже если ребенок болел.

Гиперопека также является видом психологического насилия. Хотя именно этот вид насилия часто выдают за сильную любовь и бесконечную заботу. Обычно во главе гиперопеки стоят мамы. Мужчины менее склонны к этому.

Гиперопека не менее страшна, чем попустительское отношение к ребенку, при котором он растет как сорная трава. Часто дети из обеспеченных и полных семей, где была гиперопека, выходят во взрослую жизнь покалеченными и совершенно не приспособленными к жизни.

При таком сильном градусе опеки забота становится чрезмерной и навязчивой. Родители делают за ребенка то, что он вполне может сделать сам. В результате подобного «причинения добра и нанесения пользы» тот чувствует себя слабым и никчемным.

При гиперопеке родитель предвосхищает все желания и потребности ребенка, работая на опережение. Ребенок окружен повышенным вниманием, контролем и защитой от мнимых опасностей.

Забота родителей как будто отстает от реального возраста ребенка. Если младенцу достаточно ухода – его покормили, поменяли подгузник, уложили спать, погуляли с ним, то подросшему человеку этого явно будет недостаточно, его потребности расширяются. А вот родительский репертуар того, как можно о ребенке заботиться, отстает в своем развитии. Такие родители страдают инертностью – их ребенок вырос, а они продолжают общаться с ним так, как будто он младенец. Например, уже пожилая мама продолжает задавать взрослому сыну одни и те же вопросы: поел ли он, когда вернется домой, повязал ли он шарф и надел ли шапку.

Родитель в таком случае проживает жизнь своего ребенка, решая абсолютно все за него: что кушать, во что одеваться, с кем общаться и дружить, куда ходить гулять, как отдыхать.

До 6-го класса мне нельзя было ходить в школу одной, из-за этого регулярно опаздывала на уроки, потому что мама очень долго собиралась всегда. Даже в 11-м классе мама пыталась проверять, сделала ли я домашнее задание, могла залезть в мою сумку с проверкой, и не дай бог, если сумка не собрана к тому моменту! Будет истерика. Я всегда, лет до 20, должна была отчитываться, с кем я, где я, а когда в 18 лет объявила, что поеду в Сочи с молодым человеком (вместе были уже год) в его семейный дом, истерика продолжалась неделю. Мол, как так можно, ты же хорошая девочка, ты, получается, с ним спишь до свадьбы! Даже твой отец имел совесть так не поступать со мной! И вообще, если у его родителей какие-то проблемы с моим ребенком, пусть говорят со мной лично! (Это не поддается логике, тут даже пытаться не надо.) С будущим мужем познакомились в университете на вступительном экзамене. Теперь я все меньше рассказывала дома о том, с кем общаюсь и что делаю. Только необходимый минимум. Ну а с точки зрения мамы, семья – самое главное, так что нужен правильный, надежный мальчик. Первый год она и правда психовала из-за рандомных вещей, сейчас его обожает невероятно, боготворит просто. Постоянно дает советы, как мне его не упустить, рассказывает, что я все делаю не так и в корне не права («В смысле он пошел с друзьями, а ты не пошла, а вдруг он там кого-то найдет?!» Ну и т. д. по списку). Я начала строить стену, чтобы отгородиться от мамы, кажется, как раз незадолго до начала наших отношений, когда поняла, что поддержки тут не будет, одни нервы и мозгопилка. У меня были серьезные основания тогда это понять.

Сейчас понимаю, что она и мужа моего пытается опекать разными способами, но я обычно это игнорирую и вообще свела контакты к абсолютному минимуму. Это было сложно, и до сих пор иногда меня грызет вина, но так намного легче жить, чем выслушивать ее лекции обо всем на свете.

Из последствий – трудности с принятием решений, часто не могу понять, чего хочу, хронические опаздывания (от сложностей с самоорганизацией, потому что я лет до 19 себя сама никогда не организовывала). Анастасия, 25 лет

Мнение ребенка при этом не учитывается, решение всех проблем родители берут на себя, выдавая готовую инструкцию, как быть в той или иной ситуации, при этом контролируя каждый шаг.

Выделяют два вида гиперопеки.

Доминирующая гиперопека

Такой тип гиперопеки бывает при авторитарном стиле воспитания. Родители отнимают волю у ребенка, полностью заменяя ее своей собственной, все решения принимают ЗА ребенка. Его начисто лишают возможности проявить инициативу. Родители очень боятся за свое чадо, за его жизнь и здоровье. Из-за этого ребенок напрочь лишается самостоятельности. Он послушный и ведомый, его жизнь состоит из правил и запретов.

Гиперопека проявлялась, вопервых, в постоянном контроле. Если гулять – то куда, с кем, зачем, на сколько, чтоб в 9 дома была (до десяти я в первый раз погуляла в 16 лет, и то дома ждали укоризненный взгляд и угроза больше не отпускать меня на прогулки). Контролировались и мои финансы: все подаренное складывалось в конверт, а содержимого я не получала под предлогом «Если тебе нужны деньги – я же тебе все равно дам сколько попросишь», плюс до 15 лет мне не разрешали заводить свою карту. Первая в моей жизни ночевка вне дома случилась в 17 лет. Мама постоянно говорила мне, что надеть и поесть. За меня решила, какой деятельностью мне заниматься в школе – в итоге я участвовала в олимпиаде, подготовка к которой доводила меня до слез и истерик на протяжении пяти лет. Я оставалась в школе до шести вечера и мало общалась со сверстниками. Зато для «благой» цели – поступления на бюджет, хотя для этого нужен был всего год участия. Сейчас я не понимаю, чего хочу и кто я вообще такая, мне очень сложно с выбором и истинными желаниями – не могу решить даже, что съесть на завтрак; проблемы с личными границами, выученная беспомощность, зависимость от мнения окружающих и убеждение, что я должна заслужить любовь и для этого обязательно нужно быть хорошей. Позавчера была моя вторая сессия с психологом – пытаюсь распутать этот клубок, потому что уже не могу иначе – в роли внутреннего родителя у меня образ мамы из детства, которая постоянно чего-то требует, ограничивает, запрещает, критикует и ожидает только больших побед и постоянного движения. Ну а самое интересное в том, что этот контроль продолжается и сейчас, просто я по-другому реагирую. Я вынуждена месяц жить с мамой во время каникул и постоянно сталкиваюсь с манипуляциями, если делаю что-то не по ее. Недавно на мое желание погулять с друзьями всю ночь получила реакцию: «Хочешь меня обидеть? Тогда – вперед!» К слову, вспомнила еще, в детстве она контролировала мои гаджеты, могла позволить себе читать переписку и контролировала, когда мне ложиться спать, так как пока я не лягу, она якобы лечь тоже не могла. Элина, 19 лет

Ребенок привыкает повиноваться и следовать тому, что ему говорят родители, которые продумали его жизнь до мелочей, невольно превращаясь в садистов, а его делая марионеткой в своих руках. Ребенку не разрешают жить, ведь он еще маленький, даже если ему 30 лет. Родители этого не понимают, они же руководствуются самыми лучшими побуждениями, но при этом контролируют каждую минуту жизни своего чада. Конфликтовать с родителями ребенок не может, как не может и высказывать свою точку зрения, принимать самостоятельные решения. Ребенок знает, чего от него хотят, но не знает, чего хочет он сам. Он вырастает робким, зависимым от мнения других людей, часто таким людям трудно в коллективе, у них есть сложности с творчеством. Нередко гиперопека, не прекращающаяся в подростковом возрасте, приводит к бурному и часто абсолютно неуправляемому протесту.

Такому ребенку недоступны простые детские радости – ему нельзя бегать, «а то вспотеешь и тебя прохватит сквозняком», нельзя ходить босиком – «сразу заболеешь», нельзя есть мороженое – «сразу ангина».

При этом часто ребенок загружен до предела, так что у него не остается ни одной свободной минуты (чтобы глупостями не занимался).

У меня был тотальный контроль со стороны родителей. Помимо того что мне многие вещи были запрещены, меня наказывали, если я задерживалась на прогулке, следили, чтоб я вовремя оказывалась дома с учетом времени на дорогу из школы. У меня был запрет на социальные сети лет до 16, естественно, родительский контроль на интернет, доходило до смешного – читали мои личные сообщения и однажды даже парню, за которого я выходила замуж по юной неосознанности и из желания сбежать из дома, посоветовали купить мне определенную сим-карту, к которой можно подключить слежку, мол, чтобы следил за мной, где я, что я, как долго и т. д.

Последствия от самого контроля – повышенная тревожность, страх наблюдения за тобой, не очень нравится быть как на ладони, хочется спрятаться и все свое спрятать, запаролить и т. п. Инфантильность, зажатость в общении с людьми, мол, вдруг что-то узнают и смогут против меня обернуть. Зависимый тип личности. Благо существует психотерапия. Как-то случилось рукоприкладство в мою сторону, после чего я сбежала из дома, и, полагаю, в тот момент родители осознали, что теряют надо мной контроль, потому что я и так была бунтаркой. Впоследствии дальнейшие мои решения мама принимала и принимает с опаской и попытками контроля, которые я старательно пресекаю. Поэтому на мое заявление о том, что я выхожу замуж через пару месяцев встреч в 18 лет, им не оставалось ничего, кроме как, скрипя зубами, принять сей факт, хоть они и пытались на молодого человека «повлиять». Но то замужество я особо и замужеством не считаю, развелись спустя полгода, и я думаю, что хоть и под влиянием влюбленности, но это была отчаянная попытка ухватиться за другого человека и сбежать от родителей снова, перекладывание ответственности и та же самая инфантильность. Лис, 26 лет