Любить и не страдать. Когда страдание становится образом жизни

В детстве мы с братом потеряли отца, никто не помогал справиться с утратой, так как это у мамы было горе, а у нас – нет. Конкретно на меня это повлияло так, что я боюсь, что мой партнер умрет. Сейчас мне лишь бы пообижаться, часто занимаюсь самобичеванием (особенно сказывается на работе), боюсь денег и называть стоимость своих услуг, стараюсь нравиться всем, у меня повышенная тревожность, неуверенность. Елена, 31 год

У меня умерли родители. Мама – когда мне было 8 лет, папа – когда мне было уже шестнадцать. Никто не помогал именно в эмоциональном плане. Наоборот, бабушка запугивала историями про грешников, которые мучаются в аду (думаю, она даже не представляла, что все, что говорит о мертвых, я перевожу на историю с моей мамой). Или историями про мертвецов. Я тогда жутко боялась даже одного этого слова. Думаю, никто не знал, как надо поддерживать. Все тщательно избегали этой темы. Говорить об умерших было не принято.

У меня не было чувства безопасности и доверия. Я определенно вижу в себе мазохистические черты: как я общаюсь с мужем в острых ситуациях, как жалею себя и боюсь брать ответственность. Еще я укрепилась в нежелании иметь детей. Нас было шестеро у родителей. Мама воспитывала (и сильно болела), папа работал. Когда мамы не стало, папа продолжил работать. То, что мы потеряли с мамой, никак не восполнялось. И папе было тяжело. Поэтому страшно иметь детей, ведь я не могу гарантировать, что у них всегда будут оба родителя, чтоб дать им все. Люба, 34 года

Я потеряла маму в 14, а через 4 года – старшего брата, которому было всего двадцать два. Мама очень болела перед смертью, и ее уход был предсказуем, а брат разбился в аварии, это было шоком. Он был опорой для нас с сестрами (нас 4 сестры, я старшая). Не было людей рядом в тот момент, которые бы помогли пережить утрату, зато было много обязательств, я стала вместо мамы в 14, а в 18 уже жила отдельно в общежитии и училась в институте. И сейчас понимаю, что просто убегала в быт тогда и в учебу в обоих случаях. Это прослеживается и сейчас в моей жизни, мне 29, а я при сложностях в личных отношениях сбегаю в работу, чтоб не раниться о чувства. Поэтому я думаю, что эти потери мной все же не пережиты и имеют влияние на меня в настоящем. Но я очень часто чувствую себя одинокой, хотя фактически всегда нахожусь преимущественно в окружении людей. Хочется поддержки извне. На похороны мамы я осознанно не пошла, не хотела видеть ее мертвой, мне долго потом казалось, что она просто уехала куда-то далеко. Я часто все делаю из позиции «надо», не умею слышать свои «хочу». Установка – все в жизни должно быть через сложности, просто ничего не бывает. Нельзя просто счастливо жить и делать то, что нравится. Училась там, где «надо» было, чтоб зарабатывать. Работала тоже по специальности, тупо из-за денег, даже добилась карьерных успехов, несмотря на то, что эта работа меня убивала и я насильно туда себя тащила каждый день. Уволилась 3 месяца назад, сейчас ищу себя, но периодически тянет вернуться в привычную среду, несмотря на то, что там было плохо и морально, и в конце даже физически. Психосоматика начала проявляться, это и послужило основным толчком наконец-то уйти оттуда. Но сейчас отслеживаю, что хочется, чтобы кто-то взял ответственность за меня и мою жизнь. Понимаю, что это нездоровая позиция, пытаюсь как-то себя взращивать. Целый день могла не есть, не ходить в туалет, пока не завершу работу. Маргарита, 29 лет

Глава 6. Жертвенное материнство

В нашей культуре до сих пор чуть ли не самой главной добродетелью материнства является жертвенность. Наверняка вы слышали фразу: «Материнство – это прежде всего жертвенность, не каждый на нее способен». Материнская жертвенность многолика и разнообразна. И часто она настолько привычна, что и жертвенностью-то не воспринимается. Кажется, что так правильно и так должно быть.

• Это сидение во время грудного вскармливания на жесткой диете – вода и гречка, которая нигде в мире, кроме нашей страны, не практикуется.

• Отсутствие помощи с ребенком, когда «все сама» и «идеально».

• Это тяжелые роды с применением акушерской агрессии.

• Это бесконечные бессонные ночи с ребенком и при этом необращение за помощью к специалистам, которые могут помочь разобраться в причинах и наладить этот процесс.

• Жизнь под девизом: «Все лучшее – детям», а себе – ничего.

• Это пожертвовать своей карьерой, так и не окончить институт, продолжать жить с нелюбимым человеком – и все это ради ребенка. От своих подписчиков я получала огромное количество сообщений, когда мама продолжала жить с отцом-алкоголиком, садистом, регулярно избивающим жену и детей, дебоширом, только ради того, чтобы у детей был отец.

• Это отказ ездить в отпуск, лишь бы у детей было все самое лучшее.

• Это отказ от лечения.

• Это вести такой образ жизни, который скорее должен угробить и лишить последнего здоровья в надежде, что дети позаботятся.

Жертвенное материнство активно подкрепляется устойчивыми мифами, которые, как правило, не имеют никакого отношения к реальности. Например:

1. Материнство – это главное предназначение женщины.

2. Мать сразу и безусловно любит своего ребенка, ведь у нее есть материнский инстинкт.

3. Женщина должна со всем справляться сама.

4. Женщина должна беречь мужа, ведь он работает, а она просто сидит с ребенком.

5. Женщина сразу знает, как ей обращаться с ребенком.

6. С появлением ребенка в жизни появляется смысл.

7. Новорожденный ребенок практически все время спит.

8. Нет ничего интереснее, чем наблюдать, как растут твои дети.

9. С рождением ребенка твоя собственная жизнь заканчивается.

10. Если ребенок плохо себя ведет (плачет, истерит в общественных местах, катается по полу), то мама плохо воспитывает или не воспитывает совсем.

11. Женщина счастлива, так как у нее теперь есть ребенок.

12. У хорошей мамы дети не болеют.

13. Хорошая мама не может злиться на ребенка.

14. Хорошая мама все свое свободное время проводит со своим ребенком.

Все вышеперечисленное – откровенная неправда. Не существует никакого материнского инстинкта, женщина может не хотеть быть матерью. Если до рождения ребенка смысл жизни был не найден, то он либо продолжит отсутствовать с рождением ребенка, либо мама очень перегрузит этим ребенка, ведь быть чьим-то смыслом жизни – тяжелая ноша даже для взрослого человека, а для ребенка тем более. Трудно просто жить, если ты с самого начала чей-то смысл. Женщина может не знать и не понимать, что ей делать с младенцем, особенно если первый младенец, которого она увидела, – ее собственный. Женщина совершенно не обязана справляться сама, ей может понадобиться помощь. И это абсолютно нормально. Вспомните историю. Как давно женщины стали оставаться с младенцами один на один? Может быть, 100–150 лет назад максимум. До этого большинство детей воспитывались большими семьями – общинами, где были бабушки, тети, старшие дети. Женщина довольно быстро после родов возвращалась к привычным для нее обязанностям. Ведь всегда был кто-то, кто мог присмотреть за малышом. А как выглядит современное материнство? Женщина получает образование, работает, путешествует, выходит замуж, рожает ребенка. Выйдя из роддома с малышом на руках, она попадает в социальную изоляцию. Большинство подруг работают, муж целыми днями на работе, родные часто в другом городе. Женщине приходится перестраивать весь свой привычный уклад жизни. Я ни в коем случае не собираюсь выставлять это как некий подвиг и героизм, а лишь хочу подчеркнуть, что этот процесс требует определенных ресурсов – нужны время, поддержка, помощь. Женщина даже после того, как родила любимого и долгожданного ребенка, не перестает быть просто человеком и просто женщиной. И это значит, у нее остаются ее собственные потребности, и чувства тоже никуда не уходят. И если женщина не спит нормально долгое время, то она может злиться. Вот тут и нужна помощь.

Но вернемся к жертвенному материнству. Именно там огромное количество догм и стереотипов, там нет помощи, там женщина «все сама».

Как выглядит типичная мама-мазохист? Она все делает сама, даже если в этом нет явной необходимости. Она никогда ни у кого не просит помощи. Часто даже ее муж оказывается не у дел. Она жалуется, ноет, страдает. Но ничего не меняет. Не берет няню или бэбиситтера, не приглашает уборщицу, не разделяет обязанности с мужем. При этом она старается дать ребенку все самое лучшее, забывая при этом про себя. Она не помнит, когда в последний раз была в кино или ходила в кафе с подругами, она не покупает себе вещи, ведь ребенку же нужнее. Она выглядит замученной и уставшей.

Для малыша все эти материнские жертвы – тяжелый крест, ведь именно ребенок берет на себя вину за все то, от чего его маме пришлось отказаться. Родив, женщина не перестает быть человеком, у которого есть свои потребности и желания. И именно за эти неудовлетворенные желания и нереализованные потребности ребенок будет чувствовать вину.

Также вина будет у детей слабых матерей. Дети любят такую маму, жалеют ее, заботятся о ней, поддерживают. Но как ни старается ребенок, у него не получается сделать маму счастливой, спасти, защитить уберечь… Эта вина, как правило, формируется с ранних лет. Такой ребенок, даже став взрослым, не может понять, что ни одному сыну или дочери еще не удалось сделать невозможное – наладить жизнь родителя. И детская вера в свое всемогущество лежит отпечатком вины. Как я уже говорила ранее, ребенку невыносимо испытывать свое бессилие, гораздо проще испытывать чувство вины. Вину обычно испытывают перед слабой матерью. Той, которая живет в созависимых отношениях с мужем-алкоголиком или тираном или ощущает себя жертвой.

И именно слабая мать потом не может «отпустить» во взрослую жизнь: ребенок начинает бояться, что, как только он оставит мать, та «разрушится».

Сложность ситуации в том, что чувства перед матерью глубоко табуированы. Даже думать, что к маме могут быть отрицательные чувства, такие как злость, обида, ненависть, ребенок зачастую не может. Он идеализирует мать, а вот в самом себе может бесконечно находить недостатки и изъяны.

Ребенок слабой матери может чувствовать вину из-за того, что он своим появлением разрушил такую хрупкую маму. Этому способствуют рассказы о том, как ей было тяжело, как она мучилась, старалась и терпела.