Любить и умереть только в Андорре

На мое счастье, сразу вызвался идти с нами Анчелли. И сразу за ним – Поль. Поэтому мы отправились на прогулку в такой теплой компании и первые десять минут вообще молчали, подозрительно глядя друг на друга. Первым не выдержал Анчелли.

– Господа, – примирительно сказал он, – сейчас самое лучшее время поговорить.

– Надеюсь, вы не собираетесь снова искать таинственного убийцу? – ехидно спросил я, подмигивая Офре.

– Не волнуйтесь, – этот тип умел очаровательно улыбаться женщинам. – Давайте серьезно поговорим, – предложил он, – мы, все четверо, европейцы, и нам нужно хотя бы договориться о цивилизованных методах друг против друга.

– Кто европеец? – тут же уточнил я. – Америка, насколько мне известно, совсем не Европа. Израиль тем более. А я вообще родился на севере Казахстана, и это скорее Азия. Только наш друг Поль может считаться французом.

– Нет, – возразила Офра, – он тоже не может считаться полностью европейцем. Он родился в Новой Каледонии.

Правильно говорят, что самый лучший банк информационных данных у МОССАДа. Иметь своих людей практически в каждой стране и не иметь такой информации – это просто невозможно. Даже Поль, по-моему, смутился. Он посмотрел на Офру. Очень внимательно посмотрел.

– У вас хорошо поставлена информация, – сказал он с недовольным видом. У меня мурашки по телу побежали. Но Офра не испугалась.

– Нет, это не по линии разведки. У меня дома есть ваша книга по островам Новой Каледонии. Вы ведь ботаник по своей первой, основной, профессии. И даже выпустили двадцать лет назад книгу.

Поль даже остановился.

– Моя дорогая мисс Мандель, – очень официально сказал он, – кажется, вы первый человек в моей жизни, которого я серьезно недооценил. Разрешите поблагодарить вас за столь большой интерес к моей скромной персоне.

– Мы не закончили, – недовольно заметил Анчелли, – нам все-таки нужно постараться внимательнее следить за этими азиатами.

– Что вы предлагаете конкретно? – спросил Поль.

– Мы должны постараться определить, кто из них убийца, – понял я, – но каким образом мы это сделаем? И почему только они? Мистер Анчелли, мне не нравятся ваши подозрения.

– А мне не нравится, что вы врете, – сразу парировал Анчелли, – все находящиеся здесь прекрасно знают, что вы родились в Ленинграде, и не нужно нам рассказывать вашу фальшивую биографию.

– Браво, – тут же сказал я, – ваша разведка работает просто великолепно.

– Перестаньте спорить, – предложила Офра, – нам нужно все-таки что-то делать. Я не боюсь, но мне не нравится, как убили Эльзу. Здесь что-то не так. Ее не могли так просто задушить подушкой. Она была вполне подготовленным агентом. И, кроме всего прочего, не стала бы открывать дверь номера кому попало. Здесь какое-то несовпадение, убийца допустил какой-то просчет. Нам нужно думать.

Мы, трое мужчин, молчали. Что говорить в таких случаях, я не знаю.

– Идите домой, – предложил я, – а то наши азиатские друзья действительно решат, что мы решили просто сговориться за их спиной.

Мы зашагали к отелю. Уже было темно, и возле домов начали зажигаться огни. Мы спускались вниз медленно, подходя к отелю «Рок Бланк», где остановились наши коллеги.

– Зайду выпью воды, – сказал Анчелли, – вы идете со мной, мистер Лежинский? Мы ведь теперь повязаны одной веревочкой.

– Нет, – ответил я, – мне не хочется пить, я столько выпил во время ужина.

– А я, пожалуй, пойду вместе с мистером Анчелли, – вызвался Поль, – меня тоже мучает жажда.

– В последний раз она, видимо, сильно мучила мистера Мортимера, – сказала вдруг Офра.

– Что вы хотите сказать? – сразу повернулся к ней Анчелли.

– Будьте осторожны, господа, – посоветовала молодая женщина, – сразу возвращайтесь. Мы подождем вас вон на той скамейке.

– Договорились, – Анчелли и Поль зашагали к отелю, а мы с мисс Мандель прошли к стоявшим перед отелем красивым скамейкам и сели на одну из них.

– Прекрасный воздух, – сказала мисс Мандель, глядя на небо. – Сегодня такая чудная погода.

– Мне вообще нравится Андорра. Если бы не эти убийства, здесь можно было бы любить женщин и отдыхать, – не без намека сказал я.

Она повернулась ко мне.

– А ты умеешь любить? – вдруг тихо спросила Офра.

– Ты имеешь в виду нечто конкретное? – Будь проклят этот случай в Дели, сразу понял я, но нужно было делать вид, что ничего не понимаешь, хотя мне это плохо удавалось.

– Ты был пять лет назад в Индии? – спросила она.

Конечно, она должна была слышать об этом случае. Я даже поморщился: наша жизнь словно у голливудских звезд, все под юпитерами враждующих разведок.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, – вынужден был сказать я, – но тогда ничего не было. Просто эта женщина оказалась не совсем женщиной. И поэтому я сбежал. Но все видели, как я к ней захожу и как я оттуда убегаю через пять минут. Поэтому пошли разные слухи и разговоры.

– Ты хочешь сказать, что Франсуаза не женщина… – изумилась Офра. – Это самая обаятельная женщина, которую я видела в своей жизни.

– Пока она не разденется, – быстро сказал я, – ее лучше видеть только на расстоянии. Никакой Франсуазы просто не существует. Это был настоящий мужчина, просто с хорошо развитыми чертами женщины. Представляешь, как я убегал.

Офра смеялась беззвучно.

– Это правда или ты все придумал сейчас?

– Ты сможешь в этом убедиться сегодня ночью, – прошептал я, наклоняясь к ее чудно пахнущим волосам.

В этот момент у меня из кармана что-то упало, и я наклонился вниз. И почти сразу что-то с характерным стуком ударилось о спинку скамьи, где я только что сидел. Реакция у меня более чем мгновенная. Через полсекунды я уже лежал на земле, успев швырнуть туда и Офру.

– Ты испачкал мне брюки, – с негодованием заявила женщина, – ты сумасшедший, Рудольф, я не говорила, что нужно заниматься этим прямо здесь, на траве, перед отелем.

– Посмотри, – показал я ей на спинку скамейки.

Пуля, пробив спинку скамьи, упала с другой стороны. Я достал пистолет. Офра поднялась с земли, озираясь.

– Кто это мог быть?

– Не знаю, но, кажется, наш убийца впервые промахнулся. Нужно узнать, кто это мог быть. Стреляли с третьего этажа, – показал я ей на окно, – во всяком случае, теперь мы знаем точно двоих агентов, которые не были убийцами. Это ты и я. Вон, кажется, бежит и третий.