Любите ли вы САГАН?..

О, отец наш небесный, Оставайся в своих чертогах. Мы же на земле пребудем, Прекрасной порою земле… [3]

В монастыре дез Уазо она умирала от скуки. Каждый раз по пятницам на семичасовой мессе она встречала всех полуночников, всех праздно шатающихся людей с улицы Бери и Понтье, сидевших на урнах с бутылкой шампанского, в смокингах, совсем в духе Скотта Фицджеральда, и говорила себе: «Боже мой, они развлекаются гораздо лучше меня!» Они смеялись во все горло, говорили о том, что собираются делать днем, о лошадиных бегах и еще много о чем, а она в течение четырех часов должна была сидеть на уроке Закона Божьего! Конечно, это несправедливо! В это нелегкое время Франсуаза Куарез формируется как личность. Она делает выбор и утрачивает веру. Пребывание в монастыре дез Уазо, чтение книг Камю, Сартра, Превера и, наконец, посещение Лурда оказываются фатальными для ее веры. «Там находилось много несчастных людей, и все они ждали чуда, но чуда не произошло. Кстати, одно чудо меня бы не убедило, мне нужно было еще десяток. Я демонстративно порвала с Господом, как это и происходит обычно в моем возрасте».

3

Саган Ф. Страницы моей жизни. Москва, Эксмо-Пресс, 2001. С. 9, 30.

Религиозные пансионы все меньше и меньше подходят ее характеру, но родители настаивают. Мать надеялась, что дочь вновь вернется к божественной идее, что было не так глупо. И потом, у детей в семье не было привычки обсуждать родительские решения. Ее пребывание в монастыре Сакре-Кер-де-Буа-Флери в Тронше, недалеко от Гренобля, было ужасным и краткосрочным. В этом частном католическом пансионе ношение сине-белой униформы обязательно, вся жизнь состоит из месс и молитв. Франсуаза чувствовала себя отвратительно, она не могла дождаться конца недели, когда отец забирал ее. Она покинула Тронше. Надзирательница монастыря Сакре-Кер-де-Буа-Флери, сестра Мари-Раймонд Вандаль, вспоминает о необычной воспитаннице: «У нее были передовые идеи. Позже, когда она опубликовала свой первый роман, я с трудом узнала ее на фотографии. Мне было любопытно увидеть роман «Здравствуй, грусть!» на полке книжного магазина, но я знаю, что это шокировало многих из моего окружения. Мы не взяли эту книгу в нашу библиотеку. Признаюсь, я ее не читала. Я дала обет послушания!»

Через несколько месяцев после Исключения мы находим Франсуазу Куарез в Виллар-де-Лан. Поскольку у нее анемия, она поправляет свое здоровье в деревне Веркор, где Дениз и Марсель Мальбо организовали в горах небольшую частную католическую школу «Клярте». В классах было не более десяти человек. А в этом году Франсуаза, Мелль Севеленж, Стефириан и Планде умещались за одним столом. Занятия скорее напоминали дискуссии. Религиозное воспитание сводилось к прослушиванию воскресной мессы. Франсуаза участвовала в этом добровольно, поскольку для нее и ее товарищей это был хороший повод совершить прогулку. Во второй половине дня, после нескольких часов свободного времени, некоторые ученики уезжали кататься на лыжах. Вечером девочки расходились по комнатам или собирались вместе, чтобы придумать какое-нибудь развлечение. Родители привезли ее сюда, потому что ей надо было поменять обстановку, и она оставалась в Веркоре лишь три месяца, с января и до Пасхи, а потом уехала в Париж готовиться к экзамену на степень бакалавра. Она была блестящей ученицей по французскому языку. Ее работа по «Дон Жуану» была великолепна. Для большей объективности это сочинение дали прочитать преподавателю коллежа «Шамполлион» из Гренобля. Он тоже оценил его высоко. По другим дисциплинам Франсуаза не выделялась и делала меньше, чем могла бы. Дениз Мальбо преподавала в школе латынь. Она вспоминала, что у Саган были средние результаты. Она не была гением, но подавала надежды. Тем не менее Дениз вспоминает, что, прочитав через несколько лет в журнале «Пари-матч», что Франсет опубликовала книгу, все были удивлены. У нее был шарм, и вообще это была особенная личность. Франсуаза была уверенная в себе, вовсе не робкая, а скорее замкнутая натура. В школе «Клярте» она произвела приятное впечатление на учеников и преподавателей.

Франсуаза отличалась очевидной непринужденностью и солидным образованием. Она обожала литературу: ей нравился сам процесс чтения, хотелось писать, у нее было тайное желание добиться известности. «Как и всем, мне хотелось быть гениальной, знаменитой, что было и нормально, и в то же время немного наивно, — рассказывает она. — Я представляла себе знаменитость как огромное круглое солнце, встающее над нами». Поскольку сестра и брат были гораздо старше ее, двенадцатилетняя Франсуаза скрашивала свое одиночество, делая наброски первого романа, действие в котором начиналось с дорожного происшествия, случившегося с героиней Люсиль Сен-Леже (которая несколькими годами позже появится в романе «Сигнал к капитуляции»). Саган написала ряд поэм под влиянием Рембо и несколько пьес для театра, которые сочла потом ужасными. «Помню, как с двенадцати лет я надоедала матери чтением своих исторических и драматических пьес до тех пор, пока она не шла спать», — со смехом признается Франсуаза Саган.

Она «прошла по самому что ни на есть классическому пути рядового читателя» [4] . Лишь детская литература наводила на Саган скуку. Ее тяга к книгам совпала с периодом военного времени. В тринадцать лет девочка прочитала «Яства земные», в четырнадцать — «Взбунтовавшегося человека», «Озарения» — в шестнадцать. Эти книги оказали такое огромное влияние на нее, что она помнила всю жизнь, при каких условиях прочитала их в первый раз. С книгой Андре Жида она познакомилась в Дофине, сидя под тополем и вдыхая запах акаций. «Яства земные» — оказались первой из трех библий, написанных для меня, первой книгой, указавшей мне, кто я есть в глубине души и чем хотела, чем могла бы стать» [5] .

4

В память о лучшем // Прощай, печаль. Москва, Эксмо-Пресс, 1998. С. 343.

5

Там же. С. 344.

«Взбунтовавшегося человека» Камю Франсет проглотила в Клярте между двумя спусками с горы на лыжах. Что касается знакомства с творчеством Артюра Рембо, то оно началось с произведения «Пьяный корабль», изучаемого в классе, но больше всего Франсуазе запомнился цикл стихов «Озарения». Они буквально очаровали ее летом в Анде, где она была со всей семьей. Дальнейшее знакомство с книгами продолжалось в Кажарке, на чердаке дома на Тур-де-Виль. Здесь можно было найти произведения Пьера Лоти, Клода Фаре-ра, Люси Де Лярю-Мардрю, Колетт, Достоевского и Монте-ня. Только Кики могла проводить летнее послеобеденное время под сводами черепичной крыши, где жара переносилась еще тяжелее, чем на улице. Удобно устроившись в старом глубоком кресле, покрытом велюровой накидкой, она изучала содержание библиотеки: «Шабаш» Мориса Сакса, полное собрание сочинений Кокто, Сартра, Камю, Ницше, Фолкнера, поэмы Шекспира, Бенжамена Констана… Особенно ее привлекает творчество Марселя Пруста. «Я поняла, что материя, из которой соткано любое произведение, касающееся человеческого существа, совершенно неограниченна. Если бы я захотела и смогла описать зарождение или исчезновение какого-либо чувства, то пришлось бы потратить на это всю жизнь, миллионы страниц, никогда не приближаясь к поставленной цели, не касаясь самой сути и никогда не имея возможности сказать: «Мне это удалось».

Чтобы подготовиться к сдаче двух экзаменов на степень бакалавра, Франсуаза поступает на курсы Хаттемера, расположенные на улице Лондр в Париже. Это время, когда привлекательность девочек определяется количеством мотороллеров марки «Vespa», ожидавших их у дверей лицея. Это была и эпоха бесконечных дискуссий с Флоранс Маль-ро, дочерью известного писателя, с которой Франсуаза познакомилась на школьной скамье и которая останется ее лучшей подругой до начала третьего тысячелетия.

Экзамен на степень бакалавра состоял из двух частей. В первый год в июле кандидаты сдавали французский язык, иностранные языки и естественные науки, в то время как следующий год был посвящен сдаче экзаменов по философии и другим дисциплинам. Чтобы быть допущенным к устным экзаменам, надо было получить проходной балл на письменных. Студенты, провалившиеся на экзамене, имели возможность пересдать в октябре во время дополнительной сессии. Так случилось и с Франсуазой, которая каждый раз успешно сдавала французский и философию и проваливалась на устных экзаменах. «Устные экзамены проходили не так гладко. Какая промышленность развита в департаменте Вар? Я не знала. Я не смогла также произнести ни одного слова по-английски, а один раз, негодуя на свою собственную беспомощность перед экзаменатором, перешла на язык жестов, пытаясь на пальцах изобразить Макбет. Я угрожала ей кинжалом, со зловещим видом ходила вокруг кафедры, подскакивала в прыжке, перерезала горло невинным детям. Словом, делала, что могла. Преподавательница пришла в ужас и поставила мне три из двадцати баллов». По французскому языку, где она всегда одна из лучших, Франсуаза получила семнадцать баллов из двадцати, написав сочинение на довольно сложную тему «Является ли трагедия неотъемлемой частью жизни?». Так же легко она сдала и философию, с которой познакомилась на занятиях мсье Берро. Франсуаза была одной из его любимых учениц. Ему импонировали ее живость ума, особый подход к философии, можно сказать, с литературным уклоном. Ему казалось, что она отличается не столько глубиной, сколько живостью мысли. Нравственность интересовала ее куда больше, чем философия в чистом виде. Провалив июльскую сессию, Франсуаза вынуждена была проводить летние каникулы в институте Ментенон, нечто вроде подготовительных курсов для сдачи экзаменов на степень бакалавра. Здесь она встретилась со своей подругой Соланж Пинтон из Луиз-де-Беттини. Франсуаза была очень довольна. Она стала проводить время со своим старшим братом Жаком. Здесь же она сблизилась с Вероник Кампион, с которой будет дружить в течение долгих лет.

В октябре 1952 года Франсуаза наконец сдала свой второй экзамен на степень бакалавра благодаря прекрасному сочинению о Б. Паскале и тотчас записалась на подготовительные литературные курсы. Но в Сорбонне лекционные аудитории оказались настолько забиты студентами, что попасть туда было невозможно. Она не столько училась днем, сколько развлекалась ночью. Франсуаза уже почувствовала вкус к праздной жизни. Вместе с братом они бродили по улицам, заходя в бары и погребки на Сен-Жермен-де-Пре. Во второй половине дня она чаще всего курила сигареты и слушала джазовую музыку в клубе «Сен-Жермен-де-Пре», куда вела лестница с угла улиц Сен-Бенуа и Аббе. После войны хозяин заведения, Фредди Шовле, устроил здесь бар, украшенный деревянными отреставрированными качелями, привезенными из Бретани, и установил пианино. Клуб, совладельцами которого изначально были известные актеры с Сен-Жермен-де-Пре Жюльет Греко, Анн-Мари Казалис и Марк Дельниц, славился своими тематическими ночами: «Ночь невинности», «Ночь 1925 года»… Здесь собирались самые знаменитые музыканты афроамериканского происхождения: Дюк Эллингтон, Чарли Паркер, Макс Роч… Иногда Франсуаза покидала этот клуб и отправлялась в другой, под названием «Вье Коломбье», расположенный под театром с тем же названием; здесь можно было встретить Марселя Эме, Орсона Уэллса, Мартин Кароль или Фернанда Леду, которые приходили послушать Клода Лютера.

Небольшая группа — Франсуаза и Жак Куарез, Флоранс Мальро и Вероник Кампион — расширялась изо дня в день. Именно в это время в клубе «Вье Коломбье» хорошенькая девушка Анн Бодуэн, которая готовилась стать художницей, встретилась с Франсуазой. «Я познакомилась с ней в клубе, с ней была Вероник Кампион, которую все называли Веринок, — вспоминает она. — Франсуаза сразу мне очень понравилась: она была очень смешная и отличалась необыкновенной живостью мысли. В моей жизни она заняла очень важное место. Франсуаза тогда писала роман «Здравствуй, грусть!», но ничего мне об этом не рассказывала, наверное, из скромности. Мы часто бывали в одних и тех же местах и даже в Сорбонне оказались в одной аудитории. Одним словом, наш литературный факультет был синонимом праздника. Я была немного застенчива в то время. Тогда она предложила мне познакомиться с ее братом. Как-то Жак пригласил меня вместе провести вечер и угостил потрясающим пуншем с теплым молоком. Он был очень забавный, притягательный, по-мужски красивый и изысканный. У него было такое обаяние, что под него подпадали как женщины, так и мужчины».

Вплоть до своей нелепой смерти Жак Куарез оставался самым дорогим человеком для Франсуазы Саган. Это создавало проблемы многим друзьям, так как брат и сестра всегда действовали заодно. Ради Жака Франсуаза готова была пожертвовать любым мужчиной, то же самое он сделал бы и для нее.

Развлекаясь, посещая ночные клубы, Франсуаза запустила занятия на подготовительных курсах. Вероник Кампи-он по-другому объясняет эту неудачу: «Франсуаза писала книгу и думала, что все и так будет хорошо».

Итак, Саган праздновала окончание курсов со своими друзьями в доме на бульваре Малерб. Вместе с ее одноклассниками пришли Брюно Морель, Луи Нейтон, ее друзья детства, с которыми она переживала тяготы войны в Сен-Марселен, и Ноэль Дюммоляр, молодой дизайнер. «Ноэль, Брюно и я были на свадьбе в Париже, — рассказывает Луи Нейтон. — Скука была ужасная, и тогда Брюно пригласил нас пойти в гости к его знакомой. Ею оказалась Франсуаза. Было около тридцати человек, все приблизительно ее возраста и лишь немногие — постарше. Я был старше ее на десять лет, Вечеринка проходила в доме ее родителей, вот почему все было очень пристойно: пили умеренно. Она была из очень обеспеченной семьи… Мы с Франсуазой сразу понравились друг другу. Тем более что у меня были преимущества. Во мне два метра роста, я играл в регби, умел поддержать разговор, а мой отец был страховым агентом… и потом, я умел ее рассмешить, а это всегда привлекает девушек. Мы больше не расставались, к большому сожалению некоторых снобов, которые тоже были там и считали, что я несколько староват для Франсуазы. К восемнадцати или девятнадцати часам, когда праздник подходил к концу, мы тихонько улизнули от всех, сели в мой «Пежо-203» белого цвета и поехали кататься в Булонский лес. Там мы немного пофлиртовали, а потом я проводил ее до дома, стараясь не вызвать родительского гнева».