Любитель сладких девочек

— Господи! Нет, это невозможно! Это просто… просто подтасовка фактов! — Гарик уронил голову ей на живот, и плечи его судорожно вздрогнули. — Машка, ты не понимаешь, что только что сказала!

Ты обвинила моего друга в убийстве собственной жены! Любимой жены! Не могу поверить… Но зачем ему было тащить за собой этого, как его там…

Сергея или Федора?

— Затем, чтобы тот всегда был под рукой и на глазах. Затем, чтобы его там никто не нашел! Потому что никому и в голову не пришло бы искать преступника среди преступников! И затем, чтобы в самый подходящий момент от него избавиться!

— Нет! Это ты уже того.., заговариваешься! — Как за последнюю соломинку, Гарик ухватился за нее двумя руками и так стиснул бока, что ей стало трудно дышать. — Панкратов не способен был убить его! Он вообще не способен на убийство! Нет, не верю! Зачем ему это делать?! Не верю!

— Придется, — спокойно парировала Маша, не заметив, как его руки снова завладели поясом халата и принялись с ним поигрывать. — И убийство этого злодея вполне обоснованно. Во-первых, потому, что освобождение Панкратова было не за горами, так? Так! Что было делать с Федькой? Не тащить же его снова за собой, в самом деле! И оставлять нельзя, потому что это всегда бомба с замедленным механизмом действия. Значит, нужно было от него избавляться как можно скорее. А тут как раз подходящий случай подвернулся, это я про сцену в столовой, когда этот Федька на глазах у всех меня оскорбил. Только представь себе: днем он лапает меня на глазах у сотни человек, а поздним вечером его находят в моей постели расчлененным. Вывод: кто-то вступился за меня. Следующим днем Федькины друзья решают отомстить мне за его смерть, и тут как тут является наш храбрец-удалец. Он спасает меня от них! Он, а не кто-то еще!

— И что из этого следует, по-твоему? — приглушенно пробормотал Гарик, притягивая Машу все ближе и ближе к себе.

— А то, что в нем все-таки взыграла совесть, и ему стало жаль меня. Он-то ведь точно знал, что я тут ни при чем. Вот и побоялся еще одной невинной жертвы, встал на защиту…

— Чушь! — неуверенно возразил Гарик, обжигая ее своим горячим дыханием даже сквозь ткань халата. — Коли он такой безжалостный убийца, стал бы он заботиться о какой-то девке с выселок!

— Так-то оно так, но если эта девка обладательница приличного наследства, то ее в хозяйстве вроде как иметь и нелишне, — насмешливо пробормотала Маша.

— А ты у нас наследница? Ох ты! Еще одна! Ты знаешь, я начинаю верить в твою версию. После Катерины он завладел немалой долей денежных средств. Маша, я просто не знаю, что и думать. — Гарик отстранился и, поднявшись со скамейки, снова привлек ее к себе. — Но это ведь может означать и то, что тебе тоже грозит опасность, малыш! Если все так, как ты говоришь, то ты очень-очень уязвима… Что делать будем? —Чего ты молчишь?

Она не знала, что отвечать. Она просто растерянно обегала глазами кухню, пытаясь понять саму себя, но не могла.

Гарик… Он очень тесно прижимал ее к себе и очень уверенно шептал ей на ухо о доверии и участии. Хотелось ли ему верить? Может быть… И не потому, что верить ей просто больше было некому, а потому, что она устала. Устала от вечного предательства, козней и сплошных головоломок. Устала подбирать слова и ждать, как на них отреагируют другие. Устала искать подвох в каждом слове, адресованном ей. В чем-то все-таки он прав, этот порочный Гарик. Куда как проще говорить все то, о чем думаешь, не заботясь ответной реакцией на свои слова. Все просто, без полутонов. Или ты есть, или тебя нет… Что-то там он говорит сейчас о смерти, могущей подстерегать ее на каждом углу. Выход? Выхода нет… Просит довериться ему. А что ей еще остается делать? Кому еще можно довериться в этом огромном городе? Он, в конце концов, так же как и она, остался одураченным лучшим другом.

Это их если и не роднит, то делает не совсем посторонними друг другу. К тому же ей некуда сейчас идти. Если милиция была даже у них на фирме, они смогут ее найти и в той коморке, которую она сняла. А тут еще необъяснимая слежка тех двоих минувшей ночью. Странно, что она о ней забыла…

— Что ты делаешь? — возмутилась Маша, когда верх халата неожиданно упал с ее плеч, задержавшись лишь на неуверенно завязанном поясе. — Гарик, не нужно так форсировать события. Я еще хотела тебе что-то сказать…

— Что?

Глаза его стали почти безумны. Маша подозревала, что он вообще не слышит сейчас, о чем она ему пытается говорить. Она собралась было снова натянуть на плечи халат, но он не позволил.

— Ну пожалуйста, Маша, не нужно. Я не буду тебя трогать! Я просто буду слушать тебя и смотреть… Машка, ты само совершенство!..

— Гарик! — прикрикнула она на него, пытаясь высвободиться из его объятий. — Ну послушай же меня! За мной следят!

— Кто? — пробормотал он ей куда-то в шею.

— Я не знаю… Их двое. Одного я не знаю — это точно. А второй… Второй показался мне знакомым. Га-арик, ну что ты… — Маша глухо застонала и, в очередной раз увернувшись от его жадных губ, повернула голову в сторону двери и тут же испуганно взвизгнула. — Гарик! Прекрати сейчас же! Там, там…

— Что? — Он невнятно чертыхнулся и поднял на нее глаза — Что?..

Ей все же удалось вырваться. Она отбежала на безопасное расстояние и тут же метнулась к окну, долго пыталась там что-то высмотреть, но тщетно.

— Так что случилось-то, я не понял? — шутливо возмутился Гарик, неслышно подошел к ней сзади и снова обнял.

— Отстань! — Маша ощутимо шлепнула его по рукам и плотнее запахнула халат на груди. — Не могло же мне показаться, в конце концов… Ты ничего не видел? Странно… Так ты точно ничего не видел?

— Тебя, моя прелесть. — Он назойливо полез губами ей за шиворот. — Ну не вырывайся, Машка!

И вообще, что ты там пытаешься увидеть?

Хотела бы она знать! То ли совсем с катушек съехала, то ли на самом деле в дверях кухни минуту назад стоял Панкратов. Но как он мог войти, если Гарик запер дверь? Она видела это сама! Они вместе переступили порог, и он запер дверь, дважды повернув ключ в замке. Не мог же он открыть ее, пока она принимала ванну. Зачем? Он в это время занимался жаркой мяса. Зачем ему? Если" только…

— Гарик, дай мне свой мобильник, — попросила она вдруг.

— Зачем? — промурлыкал он ей еле внятно, зарываясь носом в ее волосы, с которых минуту назад сдернул заколку.

— Нужно, дай! — потребовала она нетерпеливо, потом немного смягчилась и добавила:

— Пожалуйста!

Гарик, не переставая обнимать ее одной рукой, второй нырнул в задний карман джинсов и спустя мгновение протянул ей крохотный телефон.

Маша быстро пробежалась по кнопкам, и на табло высветился номер. Так, это тот номер, по которому Гарик звонил последний раз. Интересно, чей он? Номера Панкратова она не знала, но если сейчас ей ответит именно он, значит, ее предположения насчет этого кареглазого прохвоста, который сейчас беззастенчиво тискал ее, верны. Маша послала звонок по высветившемуся номеру и, приложив к уху мобильник, замерла в ожидании. Не отвечали достаточно долго. Она совсем уж было успокоилась и собралась отключиться, когда в ухо ей раздалось панкратовское гневное:

— Пошел к черту! Можешь оставить ее себе, коли понравилась…

Он добавил еще что-то скабрезное, что предназначалось совсем не для ее ушей, и отключился, не простившись.

Вот и все… Значит, ей совсем не пригрезилось.

И в дверях кухни на самом деле стоял ее законный, или не совсем, бог его знает, супруг. И вошел он через дверь, которую ему открыл хозяин, предварительно вызвав звонком. И страсть, которую он сейчас тут перед ней распылял, есть не что иное как хорошо срежиссированное представление, которое имело целью в очередной раз скомпрометировать ее.