Люблю, целую, жму лапу!

Не стоило и надеяться, что Светлана Егоровна тоже внемлет его воплям.

– Что? – злобно раздул ноздри Рюрик. – Вам денег на такси дать?

И тут Светочка вдруг заплакала. Зараза такая. Применила самый последний приём, против которого практически ни один мужчина не в состоянии бороться. Они могут устоять, когда женщина трясёт бюстом, суёт под нос коленки или машет трусами, как флагом. Но плачущая женщина – это особый случай. Кавалеры, даже самые стойкие и непробиваемые, сразу теряются, начинают суетиться и пытаться всё исправить.

Тарасов не стал исключением. Светочка была усажена на диван, напоена водой, а Свах изо всех сил пытался её утешить, вылизывая всё, до чего мог дотянуться.

– У меня, между прочим, два высших образования! – заикаясь и всхлипывая, причитала Света. – Я курсы поваров-кондитеров заканчивала, у меня диплом есть. Я ходила на курсы тайского массажа! Я с психологом всё время консультируюсь! Я просто хочу семью! Что в этом такого?! Я могу составить счастье любого мужчины! Да, у меня не получилось похудеть! Ну и что?! В женщине должно быть мясо. Это стратегический запас, это конституция, это… это… Какая разница, где у меня талия?! Зато я человек хороший!

С этим можно было поспорить, но момент для возражений был неподходящий. Поэтому Рюрик согласно кивал и одобрительно прикрывал глаза: дескать, да, Светлана Егоровна, расчудеснейший вы человек.

Какая-то невнятная мысль начала зреть в Рюриковской голове. Даже когда уставшая от собственных рыданий Церлина потребовала носовой платок, он нетерпеливо махнул в сторону ванной, дескать, иди, умойся и не мешай мужику думать. Удивительно, но Света молча покорно ушла умываться. Причём чуть ли не на цыпочках.

Рюрик влез в почту и открыл Татьянино письмо. Отлично, Ханина, как всегда, на высоте. Вот теперь ясно, за что ей на работе платят такие сумасшедшие бабки. Список вопросов был коротким и лаконичным. Причём вписаны они были в аккуратную табличку, и рядом с каждым оставалась пустая графа с местом для ответа. Готовая анкета для заполнения. Ханина заслужила твёрдую пятёрку. А самое главное – сейчас этот вопросник был очень кстати.

– Света, – вкрадчиво поинтересовался Рюрик у вернувшейся Церлиной, которая продолжала хлюпать носом и судорожно вздыхать, – ты ведь в принципе замуж хочешь, и не обязательно за меня?

– За тебя тоже хочу, – как-то непонятно отреагировала Светлана Егоровна, колыхнув бюстом.

– Нет, подожди, – замахал ладонями Рюрик. – Я не так вопрос поставил. Если у тебя появится какой-нибудь другой кандидат, тебя это устроит?

– Да откуда он появится-то? – неожиданно громко заголосила Светочка с интонациями базарной бабы, у которой свистнули кошелёк. – Можно подумать, нормальные мужики пачками по улицам ходят. Ты вот и не пьёшь, и воспитанный, и скромный.

Она воодушевлённо начала загибать пухлые пальцы, унизанные кольцами.

– Света, отключись от меня, – взмолился Тарасов. – Пойми, я тебя не люблю.

– А стерпится – слюбится, – убеждённо стукнула себя кулаком в грудь упорная невеста. – Ты не бойся…

– Помолчи, Светлана, – пророкотал Рюрик. – Ещё раз. Внимательно слушай вопрос. Если я тебя познакомлю с мужчиной, который тебе подойдёт и которому подойдёшь ты, ты от меня отвяжешься?

– Да где ты его найдёшь-то? – со вздохом пожала плечами Светлана и зачастила: – Зачем мне такие заведомо сомнительные мероприятия? Нет уж. Вот есть ты, ты меня устраиваешь. Ты просто сам ещё не понимаешь, от чего отказываешься!

– Ты в состоянии понять, что мне нравятся другие женщины? – постарался как можно твёрже произнести Рюрик. – Вернее, не так. Другая женщина мне нравится! Так яснее? А тебе я найду мужика. Честное слово, найду. У меня знакомый бюро по трудоустройству… тьху… Брачное бюро открывает. Я тебе по блату самого проверенного подгоню, хочешь?

– Нет у тебя никакой другой женщины. Врёшь ты всё, – по-женски непоследовательно отреагировала Церлина. – А я ещё и шить умею. Где ты такую найдёшь, а, Тарасов? Ведь ты ж один живёшь. Собаку вон завёл. Даже я до такого не дошла ещё. Это всё от одиночества.

– О, ты прямо как моя мама, вы бы друг с другом спелись, – опрометчиво вякнул Рюрик.

А гостья тут же вскинулась и радостно изрекла:

– Вот, даже маме твоей я бы понравилась!

– Много на себя берёшь, – хмыкнул Рюрик, прикидывая, кого натравить на Светочку – маманю или Таньку. Всё же Ханина была предпочтительнее, она схватывала на лету и всё понимала. Да и жила недалеко. Тем более существовал риск, что маман, которой приглянулась какая-то там солидная женщина, доктор наук, споётся и со Светочкой.

– Хочешь, она сейчас приедет? – выпалил Рюрик.

– Мама?

– Нет, моя… эээ… женщина.

– Эта блондинка, что ли? На лифте приедет? – презрительно фыркнула Света. – Да нет у тебя с ней ничего. Она ж тощая!

– Нет, – разъярённо открестился Тарасов. – Не блондинка. Брюнетка. Сейчас.

Он торопливо набрал Татьянин номер. Только бы она сегодня не ринулась на новые подвиги по устройству личной жизни.

Судя по скучному голосу, которым подруга ответила на звонок, никакой личной жизни у неё не было.

– Любимая, ты можешь сейчас ко мне приехать? – с придыханием, голосом героя-любовника из бразильского сериала продекламировал Тарасов.

– Ты чё там куришь, Юрик? – хмыкнула Татьяна. – Совсем крышечку сорвало, дорогуша моя?

– Девочка моя, приезжай, у меня тут Света, она не верит, что мы с тобой вместе. Придётся признаться в нашей связи, – непонятно что изображая, вещал в телефон Рюрик. Света таращила на него круглые глаза, вытирая нос рукой и недоверчиво кривя рот. Ну и правильно, бросив на неё взгляд, подумал Рюрик. Он бы тоже не поверил. Фиговый из него актёр. Давненько Рюрик не ощущал себя таким нелепым кретином.

– А-а-а, – тут же поняла Ханина. – Девственность цела?

– Милая, ты приедешь?

– Что, всё так плохо? – гоготнула Татьяна. – Жди меня, пупсик!

– Знаешь, Рюрик, иногда даже жить не хочется, – вдруг тоскливо вздохнула Светлана Егоровна. – Вот так смотришь на себя в зеркало и думаешь: а что у тебя, Светка, впереди? И ясно, что ничего хорошего. Даже в последний вагон не вскочить, потому что проводник, гад, на перрон норовит выпихнуть.

Тут она с подтекстом зыркнула на Тарасова. Надо полагать, проводник – это он. Ну и пусть обижается, лишь бы отвязалась.