Люблю и ненавижу

Она знала, что Эд потом все равно расскажет ей все подробности, но ей хотелось предстать перед ним уже достаточно осведомленной. Салливан всегда говорил, что хирурги больницы должны быть в курсе всего происходящего, а Карен намеревалась когда-нибудь стать настоящим хирургом!

– Кажется, в третьей, – равнодушно произнесла Джессика. – Я видела ее краешком глаза, такая бледная. Говорят, машина превратилась в груду железа…

– Какой ужас! – Карен прижала ладони ко рту. Она так и не успела привыкнуть к ежедневным человеческим трагедиям, происходящим в больнице. – Бедняжка…

– Да, ее можно пожалеть, – охотно согласилась Джессика. – Но только от мужа она жалости явно не дождется! Он уже побывал здесь, и что-то я не заметила, чтобы он особенно огорчился.

Джессика обрадовалась возможности поговорить не на врачебную тему и принялась описывать мимику Джеймса Дилана в малейших подробностях.

– Джесси, но если человек не стал рыдать при всех, то это не значит, что он не переживает, – сдержанно сказала Карен.

Она знала, что Джессика склонна к мелодраматическим эффектам и способна не заметить притворства в потоке слез или истинного горя в серьезном лице.

– Ну конечно, я же ничего не понимаю в людях, – поджала губы Джессика. – Но ты сама должна была встретиться с этим типом. Он вышел отсюда буквально минут за пять до того, как ты пришла.

Сомнение промелькнуло в голове Карен.

– Такой высокий, в темном костюме и галстуке? – спросила она. – Симпатичный?

– Ага. Точно он, – с убеждением произнесла Джессика. – Был он похож на мужа, убитого горем?

– Н-нет, – протянула Карен. – Но, может быть, это был не он…

– Вечно ты стремишься всех оправдывать! – фыркнула Джессика.

Карен пребывала в растерянности. Мужчина, который так приветливо улыбнулся ей на входе, действительно не был похож на страдающего человека. Но, с другой стороны, кто она такая, чтобы строго судить людей? Постороннему глазу редко видно, что происходит в душе у другого…

– О чем спор? – раздался приятный мужской голос, и к девушкам подошел Эдуард Салливан.

При звуках его голоса мысли Карен приняли гораздо более приятное направление. И мужчина у входа, и пострадавшая женщина были моментально забыты. Эд лично просил ее, чтобы она поменялась сменами с Бланш и вышла на работу сегодня. Именно тогда, когда дежурил он. Более того, когда он был единственным дежурным врачом…

Голова Карен кружилась, когда она пыталась размышлять о том, что может стоять за этой, на первый взгляд, невинной просьбой.

– Добрый вечер, доктор Салливан, – вежливо проговорила она, поворачиваясь к нему.

Никто не сможет упрекнуть Карен Кордейл в том, что она вешается на мужчину.

– Привет, Карен.

Голос и слова Салливана были также корректны и бесстрастны, но глаза радостно приветствовали ее, и на душе у Карен потеплело.

– Я рассказывала Карен о нашей сегодняшней пациентке, – бесцеремонно вмешалась Джессика.

Как и все молодые женщины хантервильской больницы она была немного влюблена в доктора Салливана и, увы, ревновала его к Карен.

– Да, неприятный случай. – Лицо Эдуарда потемнело. – Боюсь, будут последствия. А ведь все произошло по глупости. Разве можно женщине сидеть за рулем так долго! Эти автомобили до добра не доводят…

Сердце Карен сжалось. Она знала, что Эдуард всегда очень переживает, если у его пациентов трудности. Всякое бывает в работе врача, и тяжело прийти в себя, когда все усилия оказываются напрасны…

– Но ведь с ней все будет в порядке? – робко спросила Карен.

– Да, – горько улыбнулся он. – И я очень надеюсь, это научит ее быть осторожнее в будущем. Слабое, но все-таки утешение.

Карен захотелось обнять Эда и прижать его светловолосую голову в своей груди, чтобы облегчить его боль. Но они не в тех отношениях, чтобы она могла спокойно позволить себе подобную фамильярность.

По крайней мере, пока.

– Я пойду переодеваться, – наконец сказала она. – Ведь скоро надо делать обход.

– Я буду ждать тебя у раздевалки, – нежно улыбнулся Салливан.

Они обменялись понимающими взглядами. Сегодня они впервые будут делать обход вдвоем. Без посторонних…

– Доктор Салливан, а вы забыли о моей просьбе? – протянула Джессика.

– О какой?

– Я хотела сегодня уйти пораньше и… – Джессика многозначительно посмотрела на Эдуарда.

У Джессики намечалось романтическое свидание, и она постаралась загодя предупредить Салливана, что ей хотелось бы уйти с работы немного пораньше. Его добросердечие в таких делах было широко известно. Он обещал отпустить ее. Медсестры всегда обращались к Эдуарду с подобными вопросами, и он никогда никому не отказывал.

– Ах, да, я помню, Джессика. Конечно, ты можешь идти.

– Я попросила Саманту Джой заменить меня. Она подойдет попозже.

– Не стоит, – быстро возразил Эд. – Пусть отдыхает. Сейчас очень мало пациентов, и Карен, я уверен, сможет посидеть на телефоне. Так что предупреди Саманту, что ее помощь не потребуется, ладно? Пусть приходит утром, как обычно.

– Хорошо, – кивнула Джессика. – Спасибо вам, доктор Салливан.

– Не за что.

Глядя на спину удаляющегося Эдуарда, Джессика не могла скрыть улыбку. К чему это вы убираете лишних людей на эту ночь, дражайший доктор Салливан? В нашем отделении, получается, будете только вы и Карен Кордейл… Конечно, есть еще педиатрия, но это не в счет. Если это не заранее спланированное свидание, то я не Джессика Снуч! Надо будет рассказать нашим завтра.

И воодушевленная Джессика принялась собираться домой. Ей было приятно, что благодаря свиданию Карен и Салливана, она получила возможность пойти на свидание сама.

7

– Карен, ты готова?

Салливан тактично постучал в дверь раздевалки. Карен отпрянула от зеркала и разгладила на груди кофточку. Она была готова последние пятнадцать минут, но никак не могла заставить себя выйти. Она знала, что Эд ждет ее снаружи, и невольно медлила. Все это было так многозначительно… Фактически, они одни в этом крыле больнице. Пациентов очень мало, работы почти не будет… Карен в очередной раз спросила себя, почему Эдуард попросил ее подежурить именно сегодня, и единственный ответ, который приходил ей в голову, заставлял сердце биться сильнее.

– Я думал, ты там уснула, – улыбнулся Салливан, когда Карен вышла из раздевалки.

Он стоял, прислонившись к стене, и вертел в руках папку. Карен забормотала что-то в оправдание, остро сознавая собственную незначительность. Как она может интересовать его? Такого красивого, умного, талантливого… Ведь в хантервильском госпитале столько привлекательных женщин! И пациенток нельзя сбрасывать со счета. Карен неоднократно замечала, какими глазами женщины смотрят на Эда. И их можно понять.

– Пойдем? – Салливан махнул рукой в сторону палат. – Пустая формальность, конечно, но на всякий случай…