Люболь. Книги 1-4

Софье стало мучительно стыдно. И она в который раз начала прокручивать в голове свою семейную жизнь с кастрированным Павлом. Могла ли она отказаться спать с этими мужчинами под видеозапись? Ведь все равно после каждого секса Павел ее избивал. Так пусть избивал больше. Не мог бы он убить ее совсем, ведь она нужна была ему для алиби перед шефом. Но она соглашалась на съемки своего мужа. Иногда даже получала удовольствие от секса. Всего два раза из тринадцати, правда. Кроме страха на это толкала Соню и желание родить хоть от кого – тогда будет кого любить на самом деле. Потому что после шока первой брачной ночи и убийства, совершенного на ее глазах, после той боли, которую причинили ей шрамы, она, конечно, Павла разлюбила. Но вот он ее полюбил в своем роде – как единственный источник извращенного удовлетворения.

Ну и решающую роль во всей этой истории сыграло то, что тетка после гибели родителей продала квартиру Софьи и скрылась с деньгами. И идти ей было некуда из роскошной золотой клетки в два этажа.

Но для сдержанных, чуть чопорных родителей Клода это не могло послужить оправданием участия в скрытой камерой снимаемом порно.

Ангелы всех взрослых понурили крылья, пожухли энергетически. Ведь они, фактически, соучастники лжи. Хоть и во спасение. В центр их группки метнул молнию сам Архангел Варахиил, отвечающий за реакцию Абсолюта на действие сотрудников. В реальном небе Австралии сверкнула молния во все небо, и раздался гром.

Ангел Софьи тут же по интуифону постарался оправдаться перед Светлоликим Архангелом:

– Мы побоялись, что и новая свекровь начнет вредить Софье. А она – беременна!

Архангел Варахиил, сияя нимбом, появился на небе, раздвинув тучи, как шторы и без интуифона грозно прошипел на волнах ветра:

– Ложь множит ложь, а не защищает никого ни от чего.

Ангел Клода вступился перед Небом за коллегу.

– Мы просто сократили правду на один мотив. И настаиваем на отъезде, потому что никто, имеющий Ангелов Хранителей, не общался с Тамарой. И мы не можем быть уверены, что она мертва, как сообщил Георгий Софье. Поэтому им нужно уехать под благовидным предлогом из дома родителей Клода, где киллер будет искать молодоженов в первую очередь.

Варахиил задумчиво покусывал уголок тучи.

– Ладно, не пуха, не пера.

Ангелы рассмеялись старой небесной шутке, которая из-за нынешних энергетических крыльев давно устарела.

Ангел Клода разозлился на Ангела Софьи:

– Получить выговор от самого Архангела, приносящего благословение Господне из-за того, что ты в свое время не отговорил Софью от секса по команде – это ли не «подстава»!

Ангел Софьи почесал в голове и ответил:

– Если б она отказывалась, то была бы мертва. Не взмолилась ли Богу и твоего хранимого не вытащили бы из той жуткой ситуации, в которой он жил несколько лет.

Даже сама Софья думает, что ее бы не убили.

– Странно, что она так думает, ведь после компаньона Павла – Виктора Павел попробовал убить и ее, просто помешало то, что прибежал охранник Иллариона.

Попыхтев немного, Ангел Клода тяжело вздохнул, – надеюсь, что все наладится. Мой так настрадался в прошлом, что теперь заслуживает самого лучшего, что может быть на Земле.

– И для него это – Софья, – обрубил ссору ее Хранитель.

А тем временем на террасу стал захлестывать ливень, и всем спешно пришлось убирать все со стола, снимать скатерть, которая чуть не улетела, когда Варахиил пожурил Ангелов. Поэтому у родителей Клода появилась логичная возможность переварить грустную для них информацию об отъезде молодых. А у Роберты забрезжила надежда, что Фрэди оставят ей, ведь его новая мама сама в опасности! Не станут же они подвергать риску малыша? Но радость ее сменилась тревогой сразу, как она подумала, что внутри «мишени» уже есть ее новый внук или внучка.

– Даже оба, – пошутил ангел Софьи в адрес Ангела Роберты.

А Ангел Роберта сказал, что его подопечный загрустил – он так наделся, что все они так и останутся под одной крышей. Но Хранитель утешил Роберта тем, что это всего на год!

В его семье никто никогда его не утешал, не усматривал в Роберте сомнений и метаний. Он никогда никому не рассказывал, как сильно его ранили измены ныне мертвой невестки, как он хотел и не мог видеть внука маленьким, потому что Жизель была против.

Он успешно делал каменное лицо при нападках на имя его сына. И отвечал злобным завистникам ехидным голосом: «Чемпион и чемпионка – это всегда ярко и жарко. Еще и поэтому он обрадовался мягкой, дивно пластично двигающейся Софье с глазами-морями и с какими-то «дождевыми» волосами по пояса. И ее синему платью. Со времен Жиз он возненавидел красный цвет. Сын ничего ему не рассказывал, но для чего ж тогда таблоиды? И хотя Роберт всегда говорил соседям, что все эти нападки – выдумки журналистов, на самом деле он чувствовал, что, правда, еще хуже. Он боялся, что сын опять нарвется на дикий огонь. Но он приехал влюбленным и радостным. Сияние обоих супругов было видно невооруженным глазом, от пары взгляд невозможно было отвести.

Сам Роберт женился на Роберте по дружбе семей, по сходству характеров, по потребностям тела, которые они выучили друг у друга. Поэтому сейчас Роберт с легкой завистью смотрел на Клода и Софии. Потому что понял, что, возможно, и ему стоило поискать или подождать любовь. Но сколько он, уйдя к себе в комнату, не вспоминал женщин, которых встречал по жизни и даже изредка заводил короткие интрижки, той, кто могла его заставить сиять глазами, как сейчас сияли Клод и Софья, не было точно. Значит ли это, что не каждому удается полюбить? Или им с Робертой любовь дана только к внуку, а не друг к другу?

Все еще с мыслями об этом Роберт заснул, улыбнувшись тому, что первый раз в постели думал о страстной любви, да и то – об ее отсутствие. И Ангел Роберта почувствовал себя виноватым. Ведь ему нравилась невозмутимость подопечного. Как и Ангелу его жены – Роберты. Сама эта досточтимая дама была воспитана так хорошо, что в ее сексуальных фантазиях всегда присутствовали только звезды старого кино. Это в наше время можно считать верностью. Ведь даже в ее фантазиях все было тактично и прилично.

И до появления порочащих семью Жиз и Клода статей в журналах и газетах, она не знала, что замужняя женщина может так порочить себя и мужа. Она умоляла Клода развестись. А он отвечал ей всегда: это не возможно. Софья вызывала у нее смешанные чувства. И ей казалось, что в ней столько опасного – начиная с неимоверной красоты и заканчивая магнетической манкостью для мужчин любого возраста и положения.

Оказавшись в гостиной, все перешли на шепот, потому что малыш заснул под шум дождя моментально, видно, это была единственная колыбельная в те времена, когда была жива его мать. Она попросту выставляла малыша из спальни на балкон в дождь, втайне надесь, что он простынет и помрет. Однажды в ливень Жиз его чуть не утопила, выставив в коляске на открытый балкон под тропический ливень. Если б Клод не подоспел, то все бы кончилось в маленькой жизни, еще и не начавшись.

Но дальше разговор на такую важную тему, которую затронули на террасе, откладывать было нельзя.

Роберта взяла на себя инициативу в возобновлении темы.

– Раз Софии в опасности, разумно ли вам, дети, сейчас увозить с собою малыша? Ведь он тоже может попасть под обстрел, если киллер вас найдет. – В голосе ее не было вопросительной интонации.

Но Клоду так хотелось жить сразу с двумя существами, которых он любил больше всего на свете – с женой и сыном.

– Мама, киллер же не из автомата расстреливать жертвы, а целится в кого-то конкретного. И уж точно не в младенца. Он убивает только тех, за кого ему заплатили.

– Жена права, – поддержал Роберту Роберт, – ведь вас обоих легко заманить, заставить отдать свою жизнь вместо жизни малыша. Так что предлагаю вам оставить нам Фрэди еще на год с нами тут, а потом, глядишь, и вы оба вернетесь. Точнее, трое – ведь Софи – беременна.

Все повернули головы в ее сторону. Ей хотелось забрать мальчика с собой. Он ее просто покорил одним объятием. Но она понимала, что киллер может целиться в нее., а она возьмет в этот момент малыша на руки. Ангел Софьи вопил: соглашайся, делай так, как лучше ребенку.