Люболь. Книги 1-4

Когда с каким-то новым для него – просветленным и возвышенным лицом Клод снова переоделся после крещения и вышел на улицу, то первое, что увидел, это ту красотку из «глянца», которой проговорился о свадьбе на пляже, и с нею пожилого потрепанного фотографа. Лицо его вытянулось.

– Как я рад, что вы здесь в одиночестве, – констатировал Клод.

– Могли бы закончить фразу так: «как я рад вам».

– Я к тому, что я только что крестился в православие, а не женился. Свадьба у нас в другое время.

Да, я узнала в Епархии.

Ответила серьезно не выспавшаяся девушка. Хотела узнать только имена ваших свидетелей на свадьбе, чтобы во время церемонии не мешать обряду. И схожу договориться со священником, чтобы не запрещал снимать наложение венцов.

– Боже, я и забыл про свидетелей, огорчился Клод.

Хотите, я буду свидетельницей со стороны невесты?

Тут же сообразила девушка, заодно и попаду на фото в журнале. А кого позовете Вы? – деловито открыла она блокнот.

Клод усмехнулся ее расторопности и тому, что свои желания она сразу оформляет, как возможности. Он уважал профи любом деле.

– Сейчас, спрошу у невесты, хочет ли она в свидетельницы собирательницу сплетен.

– Если журналистика существует, значит, Бог не против, – уверенно заверила дива прессы. Даже ее хмурый спросонья фотограф, наконец, улыбнулся. И стало видно, что коллегу свою он обожает.

Софии взяла трубку тут же и закричала: Поздравляю с Крещением, любимый. Мы теперь с тобой у Бога в одном файле.

Отсмеявшись, Клод продолжил:

– Звоню тебе потому, что мы с тобой забыли, что в ритуале участвуют друг и дружка. Я сейчас позову Питера из нашей сборной. А тут одна бойкая журналистка хочет стать твоей дружкой. Я на пляже ей проговорился, что завтра свадьба, так она разыскала где. Хочет эксклюзив. И если не позвать ее тебе в подружки невесты, точно «сольет» коллегам и накликает на нашу голову и телевизионщиков. И тогда уж точно родителей Жизель оскорбит, что я женился так скоро после ее смерти столь публично. А девушка…э – он повернулся к журналистке и прошептал в ее сторону:

– Забыл, как вас зовут.

– Ирэн Люпен – заботливо подсказала она, слишком близко приблизив губы к его уху.

Клод продолжил говорить с Софьей: – Так вот, эта Ирэн Люпен работает в глянцевом журнале, его вряд ли читает мать Жизель, а уж тем более ее отец. Но зато оба точно много часов в день смотрят телевизор.

– Конечно, зови Ирэн, надеюсь, она хороший человек. Или хотя бы не злой.

Ирэн, которая слышала, стоя рядом, все, что говорила Софья, ухмыльнулась и ответила в трубку Клода, опять же слишком близко придвинув свои губы к его губам:

– Если человек пахнет «Ангелом и демоном», благодаря Тьерри Мюглеру, то он ими обоими и является.

Все засмеялись ее шутке.

– До встречи, Ирэн, и не приставай к моему мужу. Выцарапаю один глаз, тот, который демону принадлежит! – закричала в трубку Соня. И в этой шутке была маленькая доля шутки. Софья уже убедилась в том, какой силы может быть ревность и не собиралась тренировать мышцы этой «моральной тигрицы» прямо перед свадьбой.

Ангел Клода угрожающе запорхал, подбоченившись, перед Ангелом Ирен – когда-то «в миру» – убитого за разоблачения журналиста-телевизионщика – начавшего седеть на висках мужественного мачо.

– Эй, вразуми свою подопечную. Она и правда вожделеет к Клоду с первой встречи.

– Продержу ее на расстоянии до свадьбы. А там она встретит своего суженного – шафера из команды по спортивной гимнастике страны Питера Даймонда. Я смотрел ее ленту судьбы. Так что уже на свадьбе она перестанет замечать вокруг хоть кого-то кроме него.

Так оно и случилось. Как только картеж жениха прибыл и стройный светловолосый Питер – весь в милых веснушках «озолотил» своим появление кадр, Ирэн к нему сразу прилипла, подхватила под руку и начала задавать вопросы о прошлом Клода, об их отношениях.

Мы друзья, само – собой, раз он меня шафером выбрал. Отношений, которые вы имеете ввиду, между нами не было – и быть не может. Поэтому смело говорите мне, как вас зовут, когда мы встретимся, где отпразднуем свадьбу и куда поедем в медовый месяц.

– Ловлю на слове, – задорно откликнулась Ирэна – чудесная маленькая брюнетка, которая на свадьбу оделась в такую короткую алую юбку и блузку – розовую в красных и синих цветах с таким декольте, что взгляд Питера явно прошел мимо даже черных огромных глаз «трагического» разреза, как у Пьеро. Впрочем, черные очи были умело перекрашенных в длинные восточные. И только очень бледная, отливающая перламутром кожа, после шутки Питера заалевшая на щеках, разоблачала, что и восточность девушки тоже наносная.

Их щебетание прервала Роберта, призывая участников торжества занять свои места у алтаря. Потому что прибыл кортеж невесты.

Она вышла из автомобиля, рекламно выставив наружу ножку в божественной туфельке: белой, с серебряными узорами под кружево, а о том выпорхнула одним движением и расправила пышную капроновую юбку. Всем показалось, видимо, из разноцветного венка из стразов поверх фаты, что появилась сама весна, лесная нимфа.

Отец Клоды подставил ей согнутый локоть и под блики фотокамер повел новобрачную к алтарю. При ее появлении все смолкли. Люстра, отразившись в кристаллах Сваровски, ослепляла сиянием вокруг головы красавицы, чьи волосы были просто распущены в виде длинных локонов.

Все смолкли и не могли не отметить, что синие глаза невесты сияют ярче сапфиров, свисающих в виде больших серег с мочек ее милых ушек.

Клоду снова показалось, что он увидел Софии впервые. Только тогда – предельно открытой, а теперь – предельно закрытой, так как фата прикрывала нагие лечи сбоку и сзади. Но от этого почему-то эффект был таким же, как тогда, когда он впервые увидел нагую спину и волшебный изгиб возлежащей на постаменте фигуры такой красоты, что опытный мужчина, избалованный плейбой понял выражение «перехватило дыхание». И с тех пор он испытал столько сильных и разных чувств, что за пару месяцев прошедших с того момента, как Софья ворвалась в его жизнь прошли уже годы. Столько чудесных и ярких моментов он не испытал за предыдущие тридцать лет, наполненных тоже, кстати, частыми победами и стрессами. Но все они померкли перед днями, прошедшими с тех пор, как они полюбили друг друга. Зря говорят, что любовь можно вызвать или осознать. Она или есть, или нет – сразу и навсегда. Потому что она – вдыхается, впитывается через глаза, вливается в тело, как облученная кровь. И ты становишься другим ровно наполовину, как это бывает с содержимым сообщающихся сосудов. Муж и жена, когда они полюбили – не одна «сатана», а один Бог. Все это пришло на ум Клоду, пока он видел этот полупрозрачный контур Софии, похожий на сияние вокруг ее фигуры.

И как только она подошла, не успел священник и рта раскрыть, как жених впился Софье в губы и стал целовать ее так глубоко и страстно, что всем даже стало как-то неудобно. Батюшка покашлял с намеком. И жених с невестой отпрянули друг от друга смущенно. По взгляду было понятно, что у обоих закружилась голова. Поэтому священник, улыбнувшись, сказал громко гостям:

– Излишне спрашивать у жениха, хочет ли он взять с жены невесту, он прежде вопроса дал ответ. А ты, раба Божья Софья, желаешь ли добровольно и без принуждения взять в мужья раба Божья Клода – в крещение – Петра – в мужья, любить его и уважать в горе и радости, в болезни и смерти.