Любопытство - не порок, но оно наказуемо

Альберта я выношу на руках, пока из его раны на плече медленно вытекает жизнь.

Кровь заслонят все. Начинается дождь, и я чувствую, как холодные капли стекают по моей коже, как они проносят прохладу и желание… Я делаю шаг вперед, на дорогу, расставив руки и закрыв глаза.

Меня грубо толкают обратно, дернув за край джинсов, так что я падаю на асфальт, не удержавшись. Ленар смотрит на меня с укором, а Альберт с явным беспокойством.

– Ты куда пошел, черт тебя дери? – рявкает Ленар, подзывая скорую.

– Не смей. Ясно тебе, Женя? – произносит бледными губами Альберт. – Я выживу. Рана не смертельна, но если с тобой что случится… Я сам убью тебя.

Мой лучший друг улыбается, и я не могу не улыбнуться в ответ. Его уносят на носилках, а я... Я просто жду, пока дождь смоет с меня всю эту грязь.

69

Через три года.

Красивый парень с продольной раной на левой брови сидит за большим столом, с интересом изучая полученные документы. Его лицо выражает полную заинтересованность в новостной ленте, что ему приготовили этим утром, но когда в дверь, без стука, врывается некий японец в менее строгом сером костюме, чем хозяин места, парень цокает языком:

– Что случилось на этот раз, Огава?

– Ха! – усмехается он, кидая на стол парня папку с документами. – Тебя это явно впечатлит и заинтересует. Тут некая информация, которую я случайно захватил по свои каналам насчет одной занимательной парочки… - парень перелистывая исписанные документы замер на месте, - Знаешь таких: Армандо Де Сильво и Вернера Грей Вульфа? Так все считали, что они мертвы… Так нет же! Некая птичка тут напела, что живехенькие… Живут где-то в Германии, недавно считай переехали… Год или два. Внешность изменена, так что не удивляйся и… Рио, что ты делаешь?

Парень, встав с места, подошел к камину, и, повернувшись к своему старому знакомому, помогшему ему однажды в одном серьезном деле, спросил:

– Кто еще об этом знает?

– Наверное с пару человек. Ну, те, что допросил одного парня и… А так мало и… Что ты делаешь, Рио?!

– Флешку дай, - рявкнул парень, бросив документы в огонь, а вслед за папкой и флешку. – Чтобы никто не заикался об этой парочке. Сможешь заткнуть эти свои источники?

– Но почему? – удивленно заморгал японец.

– Потому что хотя бы они должны жить в мире. В мире, который я смог лишь немного очистить…

Огава сложил руки на груди, нахмурившись:

– Ты стал таким скучным. А был веселый… Столько идей и возможностей было!

В дверь постучали, прерывая разговор, и на пороге показался высокий темноволосый парень. Он немного наклонился, приветствуя гостя, и сказал:

– Господин, все готово для вашей ванны.

– Альберт, сколько раз я говорил не называть так меня… Даже Ленар тебе постоянно об этом напоминает, - слабо улыбнулся Рио, кивая на предложение. – Прости, Огава, тебе придется остальное по очистке сделать самому. И не лезь, прошу тебя, к ним… Хуже будет.

Последние слова были произнесены иначе, с силой, рушащей миры, и японец невольно отпрянул, на секунду обомлев.

Рио хлопнул по плечу Альберта, и последний немного скривился, словно бы от боли.

– Да блин… У тебя уже все двести лет, как зажило!

– Мне нравится вас поддевать, госп…

– Сколько раз я говорил, не называть меня так!

Огава проследил за этой парочкой заинтересованным взглядом, и задумчиво постоял посреди кабинета Рио, пока голоса не стихли.

– Это любовь, - услышал он откуда-то сзади, и в ужасе обернулся, чтобы встретиться со взглядом светловолосого парня, что стоял подрезая размашистые кусты зелени под окном.

Ленар подмигнул японцу, продолжив свое, непременно важное, задание. Огава стушевался.

Где-то в глубине дома раздалось странное: «Я и сам могу потереть себе спинку, но если ты настаиваешь»…