Любопытство - не порок, но оно наказуемо

Когда мы садились в самолёт, я попросил своих людей вколоть парнишке снотворного, чтобы всю поездку до Детройта он проспал. Но секундой позже, подумав, попросил вколоть ему морфия, чтобы его не мучили сны. Скоро ему придётся совсем трудно, так пусть хотя бы сейчас насладится безопасностью и спокойствием.

Для меня же лучше морфия и снотворного был вид спящего парня, отчего в самолёте я так же, как и он, уснул. И, к счастью, спал я так же крепко, как и он, без сновидений и кошмаров. Когда же я открыл глаза, самолёт уже садился в знакомом мне аэропорту. А в дороге до дома я был в некой прострации ото сна, отчего оказался в знакомых стенах быстрее, чем рассчитывал.

Парень не торопился приходить в себя… Это немного злило! Но я напоминал себе, что ему придётся трудно и что этот сон ему нужен, поэтому сдерживался. Оставил его спящего в одной из комнат для гостей, а сам тем временем ушёл в кабинет решать вопросы, возникшие в моё отсутствие.

Вернулся я ближе к полуночи, застав парня сидячим в углу с отсутствующим взглядом – последствием морфия. Он всё понимал, видел таким, как есть, только не мог реагировать, как нормальный человек. Либо полная отрешённость, либо крик. Он выбрал отрешённость.

Наверное, бесполезно было говорить сейчас с ним, подходить и вовсе опасно, но я всё-таки переступил порог и нырнул в комнату. Зелёные глаза с расширенными зрачками тут же вонзились в меня.

Злость – вот, что было в них. Даже накаченный наркотиками этот юнец злился. Потрясающе! Я сделал правильный выбор.

– Я Вернер Грей Вулф, - представился я, приближаясь ближе. Честно, с некой опаской. Я не знал, что можно от него ожидать. – Свои зовут Волком. А ты?

Парень отрицательно мотнул головой, уставился в пол и, чуть подождав, произнёс на ломаном английском:

– Что ты сделаешь со мной?

Я улыбнулся лишь кончиками губ и, спрятав руки в карманах, горделиво произнёс:

– Я сделаю из тебя машину для убийств, после чего отдам на подпольные бои.

Парень резко поднял голову, а и без того расширенные зрачки стали больше. Думаю, с этой ночи он больше не сможет спать спокойно…

P.S.: автор главы - Рейка.

3. ПОВ Рио

Далеко не лучшей моей идеей было выйти из машины и привлечь внимание того американца с раскрасом чёрно-белого попугая. Потому что, как только я очнулся и попытался обдумать ситуацию, к которой пришел за столь короткий срок, у меня безумно заболела голова. Мир вокруг плыл, искрясь яркими противными красками, от которых тошнило. Организм мутило, но меня не рвало, так как либо было нечем, либо я просто был не в состоянии сделать что-нибудь...

Кто-то поил меня водой, это я отчётливо запомнил. Но облик или хоть размытые очертания не всплывали в памяти, как я ни старался, лишь сильнее разболелась голова. Время тянулось одновременно медленно и быстро, а перед взором постоянно сменялись краски, пятнами плавая по кругу. Меня невозмутимо тянуло умереть, но двигаться или сделать хоть один большой вздох не представлялось возможным.

В какой именно момент в комнате, где меня держали день, а может час, появился тот самый «мистер Вулф», я не понял. Просто он неожиданно возник возле меня, чуть склонившись и с интересом взирая, словно бы я какая-то дорогая игрушка. И его ответ на единственный вопрос, из крутившихся в моей голове, который я озвучил, не оставил и сомнений на этот счет.

Пускай сказанные им слова доходили до меня с трудом, будто я в уши затолкал вату, но смысл фразы мужчины был слишком кристально чист, чтобы я пребывал и дальше в сладком неведении.

Меня чем-то накормили. Когда именно? Я не понял, будто кусок вырезали из жизни и уже другой момент, а то, что было прежде, пропало, склеив настоящее с той секундой, когда Вулф ответил мне в той коморке.

Неприятная истома постоянно присутствовала в теле, и в какое-то мгновение я догадался, почему у меня такое странное чувство невыносимого полета внутри... Меня накачивают наркотиками! Но зачем?

В принципе, лучше быть игрушкой на ринге, чем в постели. Ведь в последнем случае, когда надоешь, то пойдешь либо по кругу, либо просто выкинут на помойку, как ненужный предмет мебели. А на боях... Тут один выход - смерть, не важно каким путем. Но зато этот путь - путь чести, пусть и не такой славной, как если бы я сам захотел этим заниматься.

Тогда какой смысл подсаживать будущую грушу для битья на морфий? Если бы только я был свободным, а не привязанным к «хозяину» из-за одной-единственной ошибки... В таком случае всё было бы куда логичней, чем сейчас. Я был бы на крючке как наркоман...

Не хочу! Не хочу быть зависимым от новой дозы, но как об этом сказать тем, кто держит меня взаперти, как зверюшку? Ведь я даже не вижу, как мне вкалывают наркотик, лишь прихожу в себя ближе к полудню, что несвойственно моему обычному режиму дня, и не ощущаю своё тело. Словно я какая-то амёба и вместо рук и ног у меня щупальца, разбросанные в разные стороны. Каких усилий стоит только подняться с постели и немного пройтись... И как меня собираются учить?

Может, я в таком состоянии уже неделю, месяц, год, но хочется думать, что третий день. Воспоминания хоть и скачкообразные, но не такие разрозненные, чтобы не скрепить их в нескладные сутки.

Меня вновь чем-то покормили, и в этот раз желудок вывернул содержимое наизнанку. То, что у меня жар, догадались ближе к вечеру, ведь я и прежде не особо подавал признаки жизни, даже потерял интерес Вулфа к своей персоне из-за этого...

Приехавший врач поставил капельницу и я, с промытым и пустым организмом, провалился, наконец, в спокойный сон. В мире Морфея все проблемы отошли на задний план, и даже показалось, будто и не было ничего плохого, что, открыв глаза, я попаду в квартиру в Москве, которую мы с Коляном снимаем.

Из приятного полудрема рано поутру меня вывел разговор на повышенных тонах в комнате, где меня поселили:

– Как вы могли?! Это же ребёнок!

– И что?!
– знакомый голос мафиози заставил меня чуть нахмуриться, слишком громко он ответил кому-то.

Пускай в теле ещё оставалась невесомая слабость, но чувствовал я себя намного лучше, и даже легче воспринимался чужой язык. Английские слова быстро преобразовывались в понятные, и я, все ещё лежа под одеялом, внимательно прислушался к теме, что взбудоражила мистера Вулфа.