Любовь — азартная игра

Она была полна решимости не позволить маркизу подавить ее волю и гордость, даже несмотря на то, что вынуждена его слушаться.

Он такой властный, такой своенравный!.. Ей казалось — если не сопротивляться ему всеми силами, он просто втопчет ее в землю, и она перестанет существовать как личность.

Открывая дверь в гостиную, она надеялась оказаться первой.

Но маркиз уже стоял спиной к зажженному камину и казался еще красивее, чем прежде.

В вечернем наряде, с белым галстуком, в длинных черных узких брюках, изобретенных принцем-регентом, он смотрелся пришельцем из другого мира.

Она испугалась, что он станет смеяться над ее стараниями украсить себя, и пожалела, что приколола фиалки в волосы и к платью.

Но она гордо подняла подбородок и, подойдя к маркизу, присела, уверенная, что его внимательный, изучающий взгляд уже отыскал в ней кучу недостатков.

— Вы выпьете шампанского? — спросил он. Она увидела, что слуги поставили серебряный поднос на столик. На нем стояло серебряное ведерко со льдом для шампанского, которое не вынимали со времен дедушки. И у нее в голове мелькнула мысль, что, вероятно, отец не нашел ведерко, иначе он бы его обязательно продал.

Идона взяла бокал, протянутый маркизом.

— Я полагаю, невежливо не попросить вас рассказать историю дома и ваших предков. Я отдаю должное возрасту дома, но больше всего его красоте. Атмосфера комнаты, в которой я сплю, — удивительная, я раньше не ощущал ничего подобного.

Идона изумленно подняла брови: он пытается быть любезным. Она ответила:

— Может быть, сегодня ночью вас посетят духи прошлого.

— А вы верите в призраки?

— Конечно, — ответила Идона. — Их здесь много, и я их часто вижу.

— Так, вы думаете, я и поверю? Она засмеялась:

— Это не зависит от того, верите вы или нет. Дом часто посещают духи с тех пор, как здесь останавливался Чарльз II, когда прятался от солдат Кромвеля.

— А что произошло?

— Леди Овертон, прятавшая здесь Чарльза, влюбилась в него. А он бежал во Францию. Она, конечно, понимала, что они не могут быть вместе. Не в силах пережить разлуку, она умерла. Ее похоронили в семейной усыпальнице.

— Печальная история, — заметил маркиз. — И вы думаете, с вами такое может случиться?

— Надеюсь, нет.

— Уверен, как все женщины на свете, вы верите, что в один прекрасный день встретите замечательного принца, который влюбится в вас с первого взгляда, вы выйдете за него замуж и заживете счастливо.

Идона подумала, что, несомненно, именно этого ей бы и хотелось.

И снова он прочел ее мысли.

— Прекрасные мечты!.. На самом деле жизнь не такова. И любовь, позвольте вам сказать, мисс Овертон, как правило, — разочарование.

— Может быть, вы делаете выводы на основе собственного опыта. А мои родители были по-настоящему счастливы друг с другом. Мама наперекор семье вышла замуж за отца, и хотя мы были очень бедны, она никогда не жалела.

— Ну, значит, им несказанно повезло.

— Я думаю, суть в том… — Идона подыскивала слова поточнее, — что они не определяли цену того, что делают, как, вероятно, вы и ваши знакомые. Они просто любили друг друга, все остальное считая совершенно неважным.

— Если вы собираетесь ориентироваться на такие необычайно высокие идеалы, я хочу вас предупредить — вы непременно разочаруетесь. Довольствуйтесь доступным. Заполучите мужчину с деньгами, приличным положением, по уровню подходящего вам. Зачем желать большего?

— Но я хочу большего, — ответила Идона. — Гораздо большего! Я хочу, выходя замуж, любить всем сердцем и чтобы меня любили. Мне не важно, будет ли нам трудно, сможем ли иметь лошадей, украшения, слуг, шампанское. Мы будем принадлежать друг другу, а это более драгоценно, чем все остальное, что способен предложить нам мир.

Она говорила слегка нараспев; глаза сверкали от воспоминаний о счастье родителей. Идоне казалось, что даже девочкой она замечала радостный свет, исходивший из их сердец.

Едва Идона замолчала, как открылась дверь, и появилась Клэрис Клермонт. Она была настолько живописна, что девушка молча взирала на нее.

Платье из зеленого газа украшали перья; волосы золотистого цвета ярко сверкали.

Глаза актрисы были подведены черным, ресницы густо покрыты тушью, а губы — алой помадой.

Клэрис была очень хороша, правда, чрезмерно ярка.

Она ринулась к маркизу:

— О чем тут разговор? Про что драгоценное? Если кто-нибудь и отхватит драгоценности, то уж не беспокойся, это буду я!

Клэрис подозрительно посмотрела на Идону, как будто опасалась ее.

— Мы говорили не об украшениях, Клэрис, а о том, что мисс Овертон находит более ценным, — сказал маркиз.

— Да? И что это может быть?

— Чувства.

— Ах, это!.. — протянула Клэрис Клермонт. — Что касается меня, то скажу откровенно: я люблю больше дело, чем слово. А в дело входят и подарки!

— Ничего другого я не ожидал от тебя услышать, — усмехнулся маркиз.

Он подал ей бокал шампанского, она выпила до дна и заметила:

— Мне ужасно хотелось шампанского. От этого дома меня пробирает дрожь. А старуха, которая меня одевала, сказала — тут есть призраки. А я их боюсь не меньше, чем разбойников. Конечно, мой красавчик, надеюсь, ты меня защитишь?

Она протянула пустой бокал, и маркиз снова его наполнил.

Потом, как будто догадавшись, что Идона смотрит на нее, сказала:

— Красивый, да? Но смотри, ни о чем таком не думай. Он мой, и держи от него руки подальше!

Идона почувствовала, как покраснела, и облегченно вздохнула, когда открылась дверь, и старый Эдам объявил:

— Обед подан… мисс Идона.

Перед тем как назвать ее имя, он сделал паузу, не уверенный, к кому обращаться — к ней или к маркизу.

— Что ж, придется мне одному сопровождать двух красивых леди на ужин.

С этими словами маркиз предложил правую руку Идоне, а левую — Клэрис.

Идона испугалась — сейчас актриса устроит сцену ревности, но та взяла маркиза за руку, тесно прижалась щекой к его плечу, оставив след пудры на его камзоле.