Любовь далекая и близкая
Шрифт:
Нина Михайловна встретила сына тревожным вопросом:
– Почему так долго? Что-то случилось? Или с Галей долго прощались? Я вся переволновалась, не знала, что и подумать.
– Успокойся, мама, все хорошо. Просто водитель, который согласился везти нас с Галей, оказался еще тем рвачом и заломил неслыханную плату. Пришлось расплатиться, не торговаться же при ней. Остался с мелочью, которой хватило только на трамвай. Как они ходят, сама знаешь. А с Галей расстались быстро. Попрощались и разошлись.
– Без объятий?
– Представь себе, без них.
– И правильно. Она не из тех легкомысленных девушек, что вешаются на шею при первой встрече. Воспитанная.
– Что верно, то верно. А вот откуда такое хорошее воспитание – загадка. Отец, правда, очень добрый человек, он полковник, служит в милиции.
– Моя бы воля – посадила бы ее с собой рядом и никуда не отпускала. Так она мне по душе пришлась. – Нина Михайловна поднялась с дивана, на котором сидела, медленно прошлась по комнате и остановилась возле окна, выходившего в огород.
– Смотрю на грядки, а перед глазами картина: мы с ней сидим в меже и, как кролики, щиплем щавель с укропом. И она эту зелень ест. Я ей говорю: «Галенька, милая! Она же немытая, с землей». А она: «Нина Михайловна, у вас земля такая чистая, зачем же ее смывать?» Это какой же золотой характер нужно иметь, чтобы так по-доброму ответить! И это при том, что дома, как ты говоришь, ей живется несладко. А шьет-то как! Она учится или уже работает?
– Школу закончила с золотой медалью. Сейчас студентка госуниверситета, перешла на четвертый курс.
– Твоей Гале цены нет. И как вы будете расставаться, не представляю.
– Я тоже. Хотя думаю об этом постоянно.
– Сколько ни думай, а прощаться придется. Раньше надо было встречать это чудо. Опоздал ты, сынок. А сейчас тебе о защите диплома больше думать надо.
Напоминание Нины Михайловны о защите дипломного проекта оказалось очень своевременным. Приезд москвича, недельная командировка и, наконец, неожиданная встреча с Галей выбили Александра из привычного рабочего ритма. И о предстоящей защите думать или не хотелось, или на это не было времени. Теперь, спохватившись, пришлось наверстывать упущенное. Александр прошел собеседование у грозного Сократова, потом получил его рецензию с оценкой «отлично» и даже набросал свое пятнадцатиминутное выступление на защите. Ближе к вечеру встретился с группой, отвечавшей за банкет, внес свой «пай» и даже написал несколько шутливых поздравлений. И только после этого наконец позвонил Гале. После нескольких длинных гудков на том конце подняли трубку. Но на его «алло» никто не ответил. «Что-то с телефонами, с этим автоматом или с Галиным», – решил Александр и через минуту снова позвонил. И услышал ее совсем не приветливый голос:
– Здравствуй, Саша.
– Галя, что у тебя с телефоном? Звоню-звоню, а ты не отвечаешь. Извини, забыл поздороваться. Здравствуй!
– Телефон исправен. Я слышала тебя, но решила проучить, поэтому не отвечала.
– Проучить? За что?
– И ты еще спрашиваешь? Я ждала твоего звонка целый день. Но ты не удосужился позвонить. Разве так можно?
– Галя, извини. В пятницу защита, а у меня еще не все было готово. Пришлось наверстывать. Наконец все сделал и вот звоню.
– Ну мог же между своими делами набрать мой номер: так, мол, и так, сейчас занят, освобожусь и позвоню.
– Впредь так и буду делать. А ты, по-моему, уже не сердишься? А что если я к тебе приеду?
– «К тебе» – это как?
– Ну, то есть к твоему подъезду. Буду через десять минут, жди!
Стоявшую у подъезда Галю Александр заметил еще издали. В джинсах и в голубой, в талию блузке она казалась еще стройнее, чем в платье. Он подошел к ней и остановился. Но тут же сделал еще шаг, поднял ее на руки и направился к стоявшей на Комсомольском проспекте скамье.
– Зачем ты это делаешь? Отпусти меня! Я пойду сама, – шептала она, все крепче прижимаясь к нему. Александр подошел к скамье, сел на нее, не выпуская Галю из своих объятий. Она попыталась освободиться, но не смогла. Наконец он разжал руки, Галя соскользнула с его колен и села рядом.
– Только ты не сердись. А постарайся меня понять, – словно извиняясь, тихо заговорила она. И вдруг провела своей рукой по его большой ладони. – Какие у тебя сильные руки. Когда ты со мной, я тоже становлюсь сильной. И для этого мне совсем не обязательно сидеть у тебя на
коленях… И не хмурься, пожалуйста. Мы договорились не ссориться, а уходить от ссор с помощью шуток. Или ты уже забыл об этом? Хорошо, поговорим серьезно. Этот разговор, наверное, должен был произойти раньше, но я гнала от себя эти мысли, не хотелось портить настроение ни тебе, ни твоей удивительной маме. Понимаешь… я делаю одну ошибку за другой, и никто меня не поправит. Вначале дала тебе свой телефон. А зачем? Потом искала тебя целую неделю, хотела извиниться, хотя понимала, что это предлог, что я просто хочу тебя снова увидеть. А эта поездка к вам, встреча с Ниной Михайловной? Которая сблизила меня с вами настолько, что теперь, думая о тебе как о друге, жду твоего звонка, хочу слышать твой голос. О Нине Михайловне разговор особый. Я полюбила ее так, что мысленно называю ее мамой. И сейчас каждый день думаю, нет, мечтаю о новой встрече с ней, о бане, которую она обещала. Я наконец узнала, какая она – материнская любовь, потому что, кажется, я ей тоже нравлюсь.– Понравилась – не то слово. С твоим появлением я перестал для нее существовать как сын. О чем бы мы теперь ни заговорили, она тут же вспоминает тебя. «А вот это Гале бы понравилось». Или: «Интересно, что делает твоя Галя? Опять, наверное, строчит на машинке, шьет какую-нибудь очередную красоту?»
– Это правда? Спасибо. А о том, что я как бы затмила тебя, пожалуйста, никому больше не говори, хорошо? Она любит тебя так сильно, как редко любят мамы. И это, Саша, не преувеличение. Мне хорошо в этой атмосфере любви, которой пропитан весь ваш дом и в которую я окунулась. Только как мне быть, когда эта сказка закончится и не будет ни тебя, ни твоей мамы? – Галя вдруг придвинулась к Александру и, совсем не сдерживаясь, прижалась к нему. Получилось это так естественно и просто, будто она делала это много раз, совсем не стесняясь своих чувств. Правда, тут же отодвинулась и посмотрела на него извиняющимся взглядом.
– Совсем не контролирую себя. Одерни, отругай меня. Ну что ты молчишь?
– А мне безумно нравится, и что ты говоришь, и что ты делаешь. И прошу тебя, перестань себя стыдить. Это несправедливо по отношению к нам обоим. А к разговору этому мы еще вернемся после моей защиты. Если в этом будет необходимость. Ты согласна?
– Ты, как всегда, говоришь разумные вещи, заступаешься за меня. И я уже не чувствую себя виноватой. Даже улыбаюсь сейчас, вот! А теперь пора по домам. Тебя ждет Нина Михайловна, а меня – незаконченное шитье, хочу управиться к сроку. – Опять какой-нибудь сногсшибательный наряд?
– Закончу – покажу обязательно. Саша, не провожай меня. Мне не нравится прощаться у подъезда. Стоишь, оглядываешься… А здесь мы как настоящие влюбленные. Цветущая липа, скамейка, на которой сидели… Ну, все, я пошла. – Галя поцеловала его в щеку и, постукивая по асфальту каблучками, быстро зашагала к дому.
Встретились они лишь спустя два дня вечером накануне защиты диплома возле кинотеатра «Октябрь». До этого увидеться не удалось из-за занятости Александра. В институте состоялось неплановое заседание ученого совета по забойным двигателям, обещанное главным инженером Астафьевым. Пришлось готовиться к участию в его работе и выступлению на заседании. После чего Александр был вынужден добавить пару листов в уже готовый дипломный проект и даже заменить один из чертежей. Галя сочувственно и терпеливо отнеслась к этим неожиданно свалившимся на него дополнительным трудностям. И как могла успокаивала по телефону. «Саша, это такие мелочи! Потерпи еще чуть-чуть, ну, совсем-совсем капельку! Ты такой сильный. Завтра эта книжечка будет у тебя в кармане. Я даже ощущаю запах ее типографской краски. И верю в тебя, ты слышишь?»
И когда в зрительном зале «Октября» наконец погас свет, она положила голову на его плечо и тихо прошептала:
– Можно я не буду смотреть на экран, а просто посижу с тобой вот так?
Вместо ответа он взял ее ладонь в свою и поцеловал.
– Ты такой хитрый, купил билеты на последний ряд. – Она приблизила свое лицо к его глазам. – Это специально, чтобы мы могли шептаться?
– И не только шептаться.
Он свободной рукой обнял ее и поцеловал в губы. Поцелуй оказался долгим, и, когда их губы наконец разомкнулись, оба какое-то время молча сидели, опустив головы и не глядя друг на друга.