Любовь Демона

Я бы не хотел выглядеть на контрасте ебланом, поэтому стараюсь все запоминать, уточняю расспрашиваю. Мне нужны эти знания, не хочется потом дергать Андрея по пустякам. Заодно пусть работники увидят вживую своего нового босса.

С коллективом офиса буду знакомиться позже. По ходу дела и по мере необходимости.

Астафьев не перестает говорить, как он мне благодарен, а я не могу отделаться от ощущения, что сорвал джек-пот.

Я давно хотел запустить какое-то крутое производство, как было у отца. Искать новые рынки, конкурировать с лучшими мировыми компаниями. Но понимал, что мне не хватает опыта.

А здесь в руки упал готовый бизнес, который мне самому, чтобы поднять, потребовались бы годы. Ну разве я не фартовый говнюк?

Единственное, что омрачает — болезнь Астафьева. В его присутствии я чувствую себя как последняя сволочь.

Я здоровый и сильный, потому и не смог отказать, когда Астафьев меня попросил купить у него акции. А как тут откажешь?

Мне как никому известно, что такое долгое и бесполезное лежание в клиниках. Что такое обездвиженность. Бездействие. И как это отражается на бизнесе и мозгах.

На мозгах в первую очередь, на бизнесе как следствие.

Если бы степень моей благодарности могла повлиять на скорость выздоровления Астафьева, он бы уже полетел в космос. Или как минимум прошел отбор.

— Андрей Дмитриевич, вы как насчет пообедать? — спрашиваю, когда мы проносимся по цехам и наконец оказываемся на парковке.

— Мне все равно ничего нормального нельзя, — отмахивается тот, — а перетертый супчик уже в печенках сидит.

— Значит надо ехать туда, где есть диетическая еда.

Астафьев смотрит в потолок, потом на меня, потом снова в потолок и кривится. Как будто там проявился его лечащий врач и грозит ему пальцем.

— Ладно, — сдается Астафьев, лечащий врач на потолке обреченно вздыхает, — поехали. Только давай сначала в офис заскочим. Можно прихватить с собой твоих директоров.

— Наших директоров, — поправляю его, он снова отмахивается.

— Мне так спокойнее будет.

Только успеваем пересечь холл бизнес-центра, где у Астафьева под офис выкуплено несколько этажей, как нас перехватывает главный пиарщик.

— Андрей Дмитриевич, посмотрите, какая красотища получилась! — он протягивает планшет. — Это же готовая реклама! А главное, бесплатная...

Я реагирую спокойно. Это не игнор, ясно, что сотрудники компании по старой привычке со всеми вопросами бегут к старому привычному генеральному. Ничего, пройдет. Скоро их попустит.

Заглядываю Астафьеву через плечо, там вчерашние снимки. Я с клопом на руках говорю речь. И правда хорошие фотки. Милые такие. Клоп так внимательно на меня смотрит, будто понимает, о чем я говорю.

Фотки пропущены через фотошоп и отрисованы. Фон подобран так, чтобы ребенок в светлом платьице не сливался со стенами.

— Вы получили разрешение на публикацию у родителей девочки? — спрашиваю пиарщика.

— Я хотел сначала посмотреть, что вышло, — отвечает тот. — Если вы одобряете, я сейчас же предложу ей контракт. Отснимем несколько роликов и прокачаем.

— Одобряю, предлагайте, — говорю первым, Астафьев подтверждающе хмыкает, и мы вместе смотрим на удаляющуюся спину пиарщика. Андрей спохватывается и кричит вдогонку:

— И напомните бухгалтерии, пусть выплатят премию ребенку. Я лично прослежу.

Мы с ним подходим к лифтам.

— Надо секретарю моему поручить, чтобы проследила. Она вам понравится. Молодая девушка, но очень исполнительная. Студентка, на заочном учится. Я без нее как без рук.

Студентка? Ну нет, мне такое не подходит. Студенты это головняк — сессии, начитки лекций. Начнется потом, отпустите, извините. Знаем, проходили.

Но вслух ничего не озвучиваю. Нет смысла, он больше здесь ничего не решает, теперь я никому ничего не обязан объяснять.

Уволю через время по тихому, заберу сюда свою. Моя матерая, выдержанная, организованная. Если Астафьеву нравилось чувствовать себя героем, его право. Хер с ним.

Садимся в лифт. Астафьев молчит, по ощущениям мнется, не решается сказать. Нет, попросить. У него такой вид, будто он пытается что-то выторговать у меня, что-то очень важное. Наконец, решается.

— Демьян Андреевич, можно просьбу?

Блядь, ну наконец-то.

— Говорите, — делаю разрешающий жест.

— Я хотел поговорить об Ангелине.

— Об Ангелине? — вскидываюсь, вспыхивая в секунду, как сноп сухого сена от искры.

— Ну да, Ангелина моя секретарь. Очень хорошая девочка. — Астафьев наклоняет голову, а мне уже хочется ее уволить. За одно только имя.

Никто не имеет права его носить. Никто. И тем более заявляться с этим именем ко мне в офис.

— Я попросить хотел. Не увольняй ее, Демьян, — Андрей словно читает мысли. — Ей так нужна эта работа!

Двери лифта разъезжаются, мы оказываемся в приемной Астафьева. Исполнительной девочки на месте ожидаемо нет.

Хмыкаю. Знаю я этих работниц. Нет, все-таки хорошо, что я своих приведу. Они работать умеют, вместе мы здесь быстро все наладим.

— Ангелина, знакомься, это Демьян Андреевич, он теперь ваш новый генеральный директор. Демьян, это Ангелина...

Дальше не разбираю нихуища, ни слова. Только звук ее голоса, который звенит в самом нутре натянутой струной. И который отскакивает от моей головы как от пустого ведра.

Потому что студентка, которую все должны пожалеть — моя Ангелина. Которая теперь не моя. Моя бывшая Ангел.

***

Ангелина

Я готовилась к этому моменту все выходные. Настраивалась, даже перед зеркалом тренировалась.

Каждые десять-пятнадцать минут хватала телефон, чтобы перезвонить нашей кадровичке и соврать, что заболела. Но каждый раз возвращала его обратно.

Все эти выдуманные болезни как правило оборачиваются болезнями настоящими. Я уже получила один такой урок, когда придумала себе температуру на время новогоднего корпоратива. На всю жизнь запомню этот жесточайший грипп, который свалил меня с ног на неделю и перегадил весь Новый год.