Любовь дракона

— А когда сделают, будет поздно, — понимая, о чем речь, кивнула Любовь Михайловна. — Возможно, их потом накажут, но тебе-то легче не будет.

— Да и накажут ли? — отвернулась к окну ликая. — Говорю тебе: я не драконица. Жила в трактире, теперь в казарме. Одинокая. Брельха сильно постаралась, да и мой бывший наниматель наверняка тоже приложил к этому руку. Уж очень бесился рыжий скупердяй, что потерял почти дармового работника.

— Но ты ведь можешь с ними справиться? — Люба верила в боевые навыки подруги, но ликая подняла на нее глаза, в которых зрачок расплавленной тьмой залил всю радужку.

— Я могу их убить! Тогда меня казнят. Честь бродяжки ликаи не стоит жизни трех драконов-оболтусов. Думаю, еще и «свидетели» найдутся, что я их сама завлекла, опоила, а потом убила. По-другому справиться не выйдет, они рано или поздно меня поймают где-нибудь в коридорах и скрутят, втроем-то. Или я, или они.

Кухарка, рявкнув так, что посуда на полках зазвенела, звонко хлопнула ладонью по столу.

— А ну, хватит! Сейчас я сама с этим разберусь! — Тетушка Гертруда и так была внушительной дамой, а сейчас казалось, что за ее спиной раскрылись драконьи крылья. Любови Михайловне стало тяжело дышать, словно аура драконицы прижала ее к стене, выбивая воздух из легких.

Рядом так же хватала ртом воздух Шейсэли.

Постучавшись, в кухню заглянул отец Кройтека. Гертруда немного успокоилась, а спустя минуту Люба изо всех сил пыталась успокоить в голос рыдающую ликаю.

Плакала девушка не потому, что ее кто-то обидел. Совсем нет.

Просто казарменная повариха, гордо выставив колесом внушительные достоинства верхних далеко за девяносто, велела пришедшему дракону довести до всех молодых охламонов, что она принимает Шейсэли к себе в семью.

— Муж у меня против не будет, да и дочь, полагаю, с зятем тоже. Если замуж надумаешь, приданое справим. Вот наследовать после нас, кроме имени рода, не обессудь, не сможешь. А в остальном будешь как родная дочь! Сегодня же в храм богини сходим. И переезжать вам надо. К себе забрать бы хотела, но не могу. У тебя клятва и работа — Милюбэль охранять, значит, переедете вместе. Наследник так вроде бы и планировал. А там, рядом с храмом, под крылом создательницы никто тронуть не посмеет. Ну и род наш весь за тебя встанет.

Вот тут-то ликая и не выдержала. Разревелась. Потом обнимала кухарку, обнимала Любу, опять ревела. Видимо, испытания на прочность в последние дни совсем не легко дались обычно спокойной и невозмутимой девушке.

Папаша Кройтека — Люба так и не запомнила имя угрюмого дракона — ушел выполнять просьбу, от себя пообещав всыпать одному из троицы. Митад оказался его племянником. Потому Гертруда мужчину и позвала, считая, что на родню повлиять легче.

Позже, уже в храме, оглядев трех пришедших к нему женщин, старый Ворт только крякнул. Но спорить или отговаривать Гертруду, решительно настроенную взять чужачку ликаю под свою опеку, у него желания не было.

Состоялась скромная церемония, над Шейсэли от алтаря Дирайи распростерлись призрачные драконьи крылья, а от виска по щеке девушки засеребрились рисунки чешуек. Словно тоненькие ниточки, они стекали на шею и исчезали в вороте рубашки.

— Теперь каждый дракон знает, что ты птенец рода Латгоф. Носи имя с честью. — Завершив обряд, волхв драконов опять тут же ушел куда-то в темные глубины храма, а наши дамы развили бурную деятельность.

Все же переезд — дело непростое.

Новый дом Любе понравился. Просторные светлые комнаты, стены без украшений, полы без ковров, нет лишних, не принадлежащих ей вещей. Две умывальни на втором этаже рядом со спальнями. Внизу кухня, несколько кладовых, одна пустая комната непонятного назначения и просторная гостиная с камином.

Вот кухня, в отличие от всего остального, была просто набита под завязку. Если бы не размеры, то наша остроухая решила бы, что они опять в казарме.

Рука Гертруды в этом помещении прослеживалась в каждом полотенчике и чайной ложечке. Обставляя кухню, драконица проявила всю широту своей души, считая, что лучше молоденьких девчонок знает, как и что тут должно быть.

Сердиться или кидаться все менять было глупо, тем более, как потом выяснилось, делать там нашей эльфийке и вовсе было нечего.

Готовить Люба умела и любила, но, когда твой день начинается с того, что в тебя вливают стакан непонятного пойла, а потом, стоя над душой, требуют съесть кучу всего и при этом в определенном порядке, приготовить самой что-нибудь эдакое вряд ли захочется.

Вот и сейчас одна мысль о том, что еще пара часиков — и ужин, не вызывала у Любови Михайловны энтузиазма. Впрочем, плюсы во всем этом перевешивали минусы. Прошло немногим больше недели, а она уже не походила на сушеную моль. Чуть округлилась в нужных местах. А тетушка Гертруда, выдавая на ночь кружку отвратительного на вкус жирного молока каких-то зверьков, похожих на кроликов, только с копытами, темно-фиолетового цвета и шипастых, как мексиканские кактусы, следила, чтобы подопечная выпила все до капельки.

— Вот попьешь с полгодика — и грудь будет не хуже моей, — забирая пустую тару, приговаривала она.

«На четвереньках тогда ходить придется», — всегда после этой фразы веселилась Шиза, и Люба с ней мысленно соглашалась. Такие размеры при ее росточке и тонкой кости ей точно были без надобности.

По утрам, разглядывая себя в зеркало, она пыталась представить реакцию вернувшегося Эндерка. Только вот судьба иногда делает странные выверты, особенно если кое-кто лезет туда своими грязными жадными ручками.

Глава 15

Дракон не вернулся через неделю и через две тоже. От него прилетел гонец с посланием к повелителю. Поселение гудело от новостей, как потревоженный улей.

— Слыхали? Говорят, капище на болотных топях нашли, да никак не сожгут! Зараза оттуда ползет какая-то. Хворь драконья! Чего будет-то, бабоньки? — судачили по углам драконицы.

О чем говорили мужчины, Любовь Михайловна не знала, только вот неожиданно под вечер за ней пришли драконы от повелителя.

Когда в гостиную на первом этаже ее новенького жилища зашел старый Ворт, мрачный, как грозовая туча, в сопровождении двух незнакомых мужчин, она насторожилась. Шейсэли же и вовсе подскочила с дивана, где она расслабленно валялась, играя с дракотом веревкой с привязанным на конце кусочком меха.

— Госпожа Милюбэль, вас приказано доставить к повелителю! — внушительно произнес один из незнакомцев, выступив вперед и сверкнув в сторону напрягшейся телохранительницы темно-синими, как вечернее небо, глазами.

Шиза в голове занервничала, строя предположения, а Люба, шикнув на нее и только на мгновение замешкавшись, спокойно ответила согласием. По удивленным глазам пришедшей троицы она видела, что те ожидали возмущения или хотя бы вопросов. На то, что эльфийка встанет с кресла, отложив книгу, и просто кивнет, они, видимо, не рассчитывали.

— Пойдемте. — Люба накинула на плечи тонкую светлую шаль, найденную в подарках. Так простое домашнее платье выглядело чуть наряднее.

— Я с тобой. — Шейсэли возникла у нее за плечом, поправляя пояс-кнут и спицы в высокой прическе.