Любовь дракона

— А теперь, может, расскажете, девоньки, зачем на самом деле пожаловали? Орунов и с воями могли бы послать, а посплетничать о местных кумушках между собой. Я ведь вам, чай, не подруга закадычная, хоть тебе, Милюбэль, и благодарна за ритуал, который поможет моей дочери родить мне здорового внучка или внучку. А еще, — она прищурилась на ликаю, — интересно мне, почему на вас храмовая ритуальная печать имеется с клятвой. Что такое происходит, что наследник охрану у торгаша переманил, да еще и клятвой обязал, богиней подтвержденной?

Эту историю драконица слушала уже серьезно, без улыбки, а когда Люба вытащила и увеличила книгу, и вовсе нахмурилась.

— Тетушка Гертруда, зла мы вам и всем драконам не желаем, но тайны, что храним, только после клятвы доверить можем. — Две девушки с надеждой смотрели на корпулентную фигуру работницы кухни. — Нам без вашей помощи никак!

Женщина благоговейно повертела в руках томик, пролистала пару страниц, которые ей книга явила без единой буковки, и призадумалась.

— Вроде и по воле создательниц, раз клятву на артефакте их просите, но дракот его знает, что там у вас за тайны. Может, мне, простой драконице, лучше и не знать? Я вот бабкой скоро стану. Хлопот будет полон рот. Зачем мне все это?

На ее колени внезапно, чуть-чуть помогая себе куцыми слабыми крылышками, в прыжке приземлилась тощая недокормленная тушка дракота.

— Мряф фряф мя-а-а, — уркнул кот, шлепнув лапой по переплету, который чуть засветился и погас. Потом дракот потерся лобастой башкой о могучие прелести поварихи, обтянутые белой вышитой блузкой.

— Надо же! Дракот поклялся! В жизни таких чудес не видела, — машинально погладив пушистого подлизу, поразилась Гертруда. — Верно, и мне надо. Только учтите, красавицы! Я вам помогаю, но и вы у меня по мере сил на подмоге. Дочь родит, и на кухне тут мне работники понадобятся, а от воев толку мало. Молодежь — балбесы, только мечами бы помахать. Не соображают, что на голодный желудок без сил любому и соломинка как бревно, неподъемная. Надо хоть что-то уметь. Так что… КЛЯНУСЬ!

Рука кухарки тоже легла на кожу обложки.

— А теперь давайте-ка рассказывайте, а чтоб не впустую, еще и орунов ощиплем. Запеку сегодня к ужину. Как раз в ларе мясо на исходе было, уже хотела кого-нибудь посылать к мяснику.

Вот так вроде бы буднично, за ощипыванием местных кур, Люба и поведала сдобной тетушке поварихе, что она никакая не эльфийка. Рассказ про ликаю драконицу впечатлил еще больше. Бранилась Гертруда так, что покраснели бы в российских доках портовые грузчики. Правда, негромко, чтобы охрана не набежала, но отвела душу. Брельхе должно было икаться без перерыва, а если бы исполнились все пожелания обычно добродушной кухарки, то эти минуты в жизни жадной вдовы были бы очень насыщенны и сексуально разнообразны.

У Любы даже кончики ушей заалели пламенем, как костер, а Шейсэли прятала глаза, почти уткнувшись полыхающим лицом в ощипываемый пернатый комок.

— А от меня-то что нужно? Я ведь не старейшина, и мне, если с ваших слов ту историю рассказать, тоже веры не будет, — перестав ругаться, наконец осведомилась повариха. — Значит, что-то еще есть?

«Какая разумная дама! — в голове Любы довольно гнусавила Шиза. — Вам с ней будет гораздо проще. Тем более дом обустраивать. Эндерк-то, помнишь, куда-то уехать планировал. А кто тебе организует все? Явно уж не одуванчик глазастый».

— Мне бы фигуру в порядок привести, — изобразив руками соответствующие формы и заляпавшись мокрым птичьим пухом, скромно потупилась Люба. — Хотя бы чтобы как у Шейсэли.

Тетушка Гертруда с сомнением оглядела тщедушную ушастую, сравнивая ее тельце с мускулистой фигурой охранницы.

— Если вот отвары сделать… — начала было пояснять ликая, но кухарка, что-то прикинув в уме, перебила девушку:

— А скажи-ка мне, Милюбэль, или как там тебя зовут на самом деле, зачем тебе это?

— Что значит «зачем»? — не подумав, брякнула Люба. — У вас вон какие драконицы. Мне как на их фоне этими костями мужа очаровывать?

От ее слов кухарка просияла. Она подхватилась со стула, отчего с коленей, недовольно вякнув, на пол шлепнулся придремавший там среди складок юбки и ощипываемого пера дракот. Подскочив к эльфийке, Гертруда обняла ее порывисто и от души.

— Неужели снимем проклятие с рода?! Неужто нашлась та, кто растопит камень сердца, и взлетит дракон, чтобы кружить у священной горы, танцуя брачный танец?!

— Но я-то не дракон! Мужа не отдам! Нечего кружить с кем ни попадя! — отбиваясь от объятий кухарки, пискнула Любовь Михайловна и чуть не подавилась булочкой, ловко запихнутой ей в рот.

— Ой, дура девка! Главное, чтоб сердце растопилось и запело, а тебя и на спину закинуть можно. Сядешь на шею и ножки свесишь. Жуй давай! А ты, хвостатая, пока орунов щиплешь, диктуй, что заваривать. Глядишь, вернется с топей мужик, а жена уже не на палку с ушами похожа, а вполне себе ладная девица.

«Огонь тетка! Генеральша!» — ржала в голове Любы Шиза, пока она пыталась прожевать обильно начиненную вареньем ароматную свежую сдобу, при этом не обляпавшись вытекающей начинкой, успеть вымыть руки и убрать с себя перья.

«Ага. Теперь рот лишний раз не открыть будет. Чувствую себя птенцом заботливой мамаши. Раззявил клюв — получи жучка», — недовольно буркнула в ответ Любовь Михайловна.

«А еще тренировки! Там-то, наверное, есть не надо», — чему-то продолжала радоваться Шиза, всколыхнув у Любы смутные подозрения.

Походу, что-то было нечисто с симбионтом, подселенным в ее мозги…

Глава 14

Люба валялась на кровати, не чуя ни рук ни ног. Болело все. Даже те места, что, по ее смутному подозрению, мышц не имели и по логике болеть были не должны.

«Божечки, за что мне это!» — стонала она мысленно, потому что вслух это было невозможно.

Две новые подруженьки-садистки измывались над бедной эльфой каждый день с потрясающей отдачей и энтузиазмом. Защитить же нашу ушастенькую было совершенно некому: муженек уже неделю как был в отлучке.

Умотал черный драконище в какие-то мрысовы топи, и ни слуху ни духу. Впрочем, сердце подсказывало Любови Михайловне, что все с ним хорошо.

Женщина вспомнила удивленные глаза Эндерка, когда он, обернувшись драконом, уже собирался взлетать. Вои, сопровождающие его, уже кружили в небе черными точками, как косяк упитанных гусаков.

О том, что ее муж сейчас улетит, Любе мимоходом сообщил играющий у нее в комнате с дракотом Кройтек.

«Не попрощавшись?» — мелькнула в голове обиженная мысль, и женщина пулей вылетела из комнаты, босая, с растрепанными волосами, которые не успела заплести в косу. Выскочила во двор она как раз тогда, когда распахнулись два огромных черно-багровых крыла.

— Что случилось? — Приглушенное, но все же оглушающе громкое рычание крылатой рептилии чуть не сбило ее с ног звуковой волной. А дракон, сложив крылья, склонил голову до земли, всматриваясь в хрупкую фигурку непонятно чем взволнованной ритуальной жены.