Любовь Дракона

– Кхе-кхе, или добрый день, – сообщила я могучей спине, затянутой в насыщенно-винного цвета мундир. Это фирменные цвета драконов, точнее, Дьелльских, правящего рода. Поэтому штаны тоже были в тон.

Дракон обернулся.

– Любовь. Безумно рад вас видеть.

– По вам и не скажешь, – сообщила я.

Доброжелательное выражение его лица, с которым обычно разговаривают с маленькими детьми, мигом уступило место непроницаемой маске.

– Вы совсем не изменились.

– Это к лучшему. Когда такое говорят женщинам, они обычно готовы прыгать до потолка.

– Но не вы.

– Опять угадали.

Оставив за плечами резные старорусские окна (вот я до сих пор не могу понять, кто у кого дизайн попер – славяне у алых сирин, или алые сирин у славян?), дракон направился ко мне. Он наступал как истинный хищник, подавляя пламенной аурой и авторитетом, и я с трудом справилась с желанием сделать пару шажочков назад. Нет уж. Только не от него.

Все время, с самого начала нашего знакомства на балу у императора, он смотрел на меня как на дитя неразумное. Вел себя тоже соответственно, хотя и умудрился поцеловать. Правда, потом сказал, что это больше не повторится. Ну что я могу сказать… не солгал.

– Итак, – произнес Дьелльский.

– И сяк, – отозвалась я.

– Вы вообще не умеете молчать, правда?

На самом деле я не настолько чокнутая, это на меня его близость плохо влияет. Дракон смотрел на меня в упор, и в винного цвета глазах клубилось алое пламя. Волосы его полыхали в лучах закатного солнца, раскалились до ярко-красного – почти как моя прядь.

А ведь у меня почти проснулась сила… ключевое слово почти. Алая прядь в волосах – единственное, что у меня общего с семьей и с родом.

– Вы собирались сделать мне предложение, – напомнила я.

Дракон многозначительно вздернул бровь, а я чуть язык себе не отгрызла. Это ж надо было такое ляпнуть, а!

– По поводу моего возвращения на Землю! – тут же добавила я.

– Ах да.

О нет. Почему-то (по выражению лица дракона) мне показалось, что проще было тайком сбежать, сунув в заплечный мешок трусы, воспоминания о последних годах с семьей и коврижку с орешками. Но вот проблема, все порталы здесь открываются либо с разрешения Нади и ее мужа, либо Веры, либо игров, либо… вот этого вот. Вот с этим вот я договариваться не буду, из игров никого не знаю, с Верой все ясно. Может, к Наде подъехать?

– Я хочу, чтобы вы поучаствовали в отборе.

Че-го?!

Я почувствовала, как моя челюсть медленно отвисает, по принципу слоу-мо в фильмах.

– Вы уже знаете, что у драконов гаремы, Любовь. И что все женщины в гареме должны быть на равных правах и вступить в брак с избравшим их мужчиной в один день. Я принял решение остепениться, соответственно, отбор моих невест состоится в самое ближайшее время.

Все то время, пока он говорил, я хлопала глазами. Не столько из-за того, что гаремы стали для меня новостью – разумеется, я о них знала, сколько потому, что до меня медленно доходило, что мне только что предложили!

Нет, он совсем берега попутал, что ли?! Драконошейх, хвост ему в задницу!

– Остепеняйтесь без меня, – сообщила я. – И осеменяйтесь тоже. Чисто для статистики: скольких невест собираетесь выбрать?!

Глаза Миранхарда опасно сверкнули.

– Семерых.

– А потянете?

Вот теперь он опасно прищурился и сделал еще один шаг. Этот шаг сократил расстояние между нами до минимума. Мое сердце сделало головокружительное сальто и провалилось в трусы. Точно в трусы, иначе как объяснить то, что я замерла, когда его пальцы коснулись моего подбородка. Кожа от этого простого прикосновения полыхнула огнем, а Миранхард произнес:

– Дерзить мне точно не стоит, Любовь. Если, конечно, вы хотите вернуться на Землю.

Это сейчас что только что было? Шантаж?!

– Ну, предположим, на Землю я и без вашего отбора вернусь. А главное – сохранив кучу своих нервных клеток. – Я положила пальцы на его запястье, чтобы убрать драконью руку от своего подбородка. Пальцы тоже обожгло, из-за чего я пришла к выводу, что лишний раз его трогать не стоит. Вообще. Совсем. Мне еще только огненной драконьей чесотки не хватало.

– Предположим, если бы вы могли, мы бы с вами сейчас не разговаривали.

– Вы с ума сошли? – уточнила я. – Меня? В отбор? Вам точно пламя мозги не сварило? Или это старость?

Миранхард перестал улыбаться. Зато я теперь точно знаю, что старость – его больное место! Сколько не цепляю за возраст, цепляется как миленький! Конечно, он не старый, какой там. Ему тридцать с хвостиком, по меркам драконов и голливудских звезд вообще мужчина в самом расцвете сил, только-только жизнь начинается. Но позлить его – одно сплошное удовольствие! Вон как губы сжал, того и гляди проглотит сейчас.

Ха! А вот нечего было мне свои отборы предлагать.

– Я не претендую на вас, как на супругу, – резко произнес дракон. – Но основная причина, по которой ваша старшая сестра не хочет вас отпускать – это то, что она считает ваше решение необдуманным и импульсивным, а еще вызванным тем, что у вас низкая… как же она выразилась… социальная активность.

Словечки из нашего мира местные воспринимали с трудом, а я сейчас с трудом справилась с желанием пнуть дракона под коленку. Вот вроде не хотела к нему на отбор, но замечание о том, что женой меня видеть не хотят, все равно зацепило. С чего бы вообще?

– Поэтому я предложил ей следующий выход: вы участвуете в отборе, выходите в свет, и, если по завершению отбора не передумаете и ваше решение останется прежним – стало быть, вас спокойно можно отпускать.

Обалдеть. Нет, правда… обалдеть! У меня просто других слов нет. То есть если еще правящего дракона с самомнением высотой с Бурдж Халифа и шейховыми замашками понять можно, то мою сестру?! Она что, совсем меня не знает?!

Я глубоко вдохнула, глубоко выдохнула. Досчитала до пяти, потом еще до пяти.

– Нет, – с милой улыбкой сообщила я. – Я не собираюсь участвовать в вашем шоу «Холостяк».

– В чем? – прищурился дракон.

– Неважно. – Я сложила руки на груди и посмотрела на него в упор. – Когда вам в следующий раз придет в голову предложить мне такое, досчитайте до ста одиннадцати и, если желание не пройдет, прыгните с крыши. Не принимая драконоформу. Надеюсь, мы друг друга поняли?

Брови дракона сошлись на переносице, он посмотрел так, будто не прочь был выбросить с крыши меня.