Любовь и хоббиты

– Ты дурак, что ли, совсем?! – сестра стукнула кулачком по доске. – А ну заткнись!

– Федор не дурак! Федор умный! – возня в ящике усилилась. – Федор обманет ловушки и не попадется!

– Заткнись!! – рявкнули мы оба, и Федор умолк, продолжая сотрясать свою маленькую тюрьму.

– У нас есть спирт? – я раздвинул закрытые веки Урмана (он, кажется, уснул), но ничего интересного там не увидел – глаза как глаза.

– Есть! Ща принесу! – она скоро вернулась с аптечкой, и мы принялись играть в больницу.

Для начала дали Федору вдоволь нанюхаться эфира, и бред сумасшедшего сменился прерывистым храпком. Спящего Урмана раздели до трусов и обработали ранки спиртом. Биллька явно получала удовольствие от роли медсестры, поэтому я решил оставить Урмана в полном ее распоряжении, а сам вернулся в гостиную.

Бабуля лежала на рояле, а Баламыч, стоя на колене в позе кавалера, умоляющего даму сердца простить / не сердиться / выйти за него / и так далее, массировал старушке пальцы ног.

Я снова утратил дар речи, хотя, конечно, надо было высказаться.

В этой обстановке мне оставалось только пойти прогуляться.

4. Топливный коп

Шатаясь по кварталу, я с тревогой думал о будущем. Может быть, настало время сколотить собственную банду? У нас в квартале, конечно, до фига банд – район давно поделен: каждый клочок искусственной земли принадлежит хоббитской группировке. Бабушка говорит, до вселения на Базу хоббиты вели порядочный образ жизни. Обман, воровство, хулиганство – никогда этого не было. Древние (ба называла их натуральными) всю жизнь разводили цветочки и морковку, играли в подкидного дурака и домино, пили морс, а по большим праздникам уговаривали бутылочку эля собственного приготовления.

Нынешние другие: цветочки им не нужны, зато карточных трюков знают добрую сотню. Знают тысячу способов вытянуть из ближнего деньги и еду, а эля, особенно чужого, могут выдуть и три бутылочки, и при желании четыре. Сейчас хоббитов интересует все чужое и бесплатное, не то что раньше…

Самый влиятельный хоббит у нас зовется Брандакрысом. Имеет три банды. Одна вечно ошивается вокруг столовки, вторая ворует на огородах, а третья попрошайничает у агентов. Ходят слухи, «уважаемый хоббит» собирает четвертую шайку, крышевать заведение Главбуха на том основании, что кабак стоит на территории Брандакрыса. Гномы сильны и упрямы, одолеть их можно только количеством, поэтому в новую банду принимаются все подряд.

Мне Брандакрыс не нравится, он подлый и двуличный, и уважать его за это глупо. Я хочу свою, особенную банду, совершенно иную. Моя банда могла бы петь песни, плясать или помогать Макару чистить картошку, а если разрешит Синелицый, – убираться в столовке, расставлять стулья, мыть полы…

Я и не заметил, как добрел до своей норы. До чего же приятно вернуться домой, зная, что тебя ждет полный порядок! Калитка не скрипит, на кухне чистота, посуда перемыта, все работает. Я достал из-под коврика ключ и отпер бесшумную дверь. Есть что-то приятное в том, когда ты цверг… Я вошел, захлопнул дверь и потянулся рукой к выключателю, как вдруг нечто прикоснулось к моим рукам. Твердое, прохладное, похоже на камень.

– Хоббит Боббер? – спросили из темноты официальным тоном.

– Да, – растерянно ответил я. – Вы к-к-к-кто?

– Я – представитель межгалактического департамента топливной безопасности. Хоббит Боббер, вы арестованы по обвинению в неоднократном умышленном хищении звездолетного топлива в крупном размере группой хоббитов по предварительному сговору, в связи с чем будете временно изолированы на одном из наших астероидов.

Уп-ссс. Милый дом оказался совсем не мил. Дикое желание вырваться и дать стрекача охватило меня, но… стоит ли? Интуиция подсказывала, что, удрав, я навлеку несчастья на себя, Урмана и многих других. Действовать надо иначе, и тогда я решил поговорить с голосом во тьме.

– Скажите, пожалуйста, а почему только одно обвинение? – это и вправду было интересно, прицепились к стародавнему дельцу, а про другие ни слова. – Я муку крал, кольца из реквизиторской таскал, браслеты с Ювелириуса возил, руки перед едой не мыл вообще ни разу в жизни, кабельное у меня Урманом незаконно подключено, электричество бесплатное, да разве все сразу вспомнишь!

– Наш департамент занимается только кражами топлива, – пояснили из темноты и канцелярским, скучающим тоном зачитали права. – Итак, Боббер, поскольку вы хоббит, вам запрещается орать, кусаться и убегать, дико хохоча, потому что в силу пункта 94874986749038.234234 Межзвездной конвенции о борьбе с энергетическим кризисом, подписанной Базой два световых месяца назад, к хоббитам применяются упрощенные процедуры привлечения к ответственности…

– Хорошая новость! – иронично заметил я, пытаясь понять, откуда конкретно доносится голос. Надо было понять, как много их тут в норе и насколько длинные у представителей департамента конечности, прежде всего руки; будут ли в меня стрелять, если сорвусь и убегу, или постараются догнать. Есть ли кто-то во дворе? Можно ли включить свет?… Вероятно, у топливных копов приборы ночного видения или одорологические сенсоры, они-то меня прекрасно видят без освещения. Тысяча вопросов…

– Перебивать запрещено. Вы не имеете права на адвоката, потому что вы хоббит, вам запрещается делать звонки, посылать смски и вылезать в Интернет, потому что вы хоббит, вы не имеете права на рассмотрение вашего дела судом присяжных…

– …потому что я хоббит, – передразнил я скучным голосом.

– …на компенсацию утраченного заработка…

– …потому что я хоббит.

– …на чистое белье и телевизор в камере…

– …потому что вы совсем офонарели, – в той же тональности вторил я.

Тишина.

Вдруг кто-то включил свет, и я зажмурился от яркой вспышки.

Модель оказалась довольно старой и потрепанной; рост человеческий, корпус обычный, без сюрпризов: круглая голова-шлем, туловище, две руки, две ноги, весь белый, глянцевый, но полировка местами сошла, лицевое стекло в трещинках. На груди пропечатаны зеленые буквы «МДТБ» (межгалактический департамент топливной безопасности), а под буквами заводской номер модели, большое число, начинается с «90». Такие роботы когда-то использовались на нашем космодроме для ремонта погрузочной техники, потом их утилизировали.

Коп отошел от выключателя и наклонил голову к левому плечу.

– Слова «вы совсем офонарели» в официальном тексте отсутствуют, – сказал он без эмоций. – Попрошу ознакомиться с распечаткой, хоббит Боббер.

Бумага с текстом зачитанных прав, а точнее говоря, запретов, вылезла из щели принтера на животе робота.

– Попрошу забрать.

Я схватил бумажку и сделал вид, что внимательно ее изучаю. Неужели он здесь один? А снаружи? Я был высокого мнения о топливном департаменте, считал их серьезными ребятами. Или они считают, что для поимки хоббитов сгодится любая рухлядь? Да его только толкни… Почему бы тогда департаменту для полной экономии не посылать за нами радиоуправляемые пылесосы? А что? Всосал – и порядок, не надо бумагу тратить, дурацкие правила зачитывать, мы же просто хоббиты, чего с нами сюсюкаться?

У меня богатый опыт объегоривания 90-х на космодроме, поэтому я примерно представлял, как вести себя и с этим.

– Господин Девяностый, я могу вас так называть?

– Можете, хоббит Боббер, но попрошу иметь в виду, что оскорбления и фамильярное обращение к представителям топливного департамента административно наказуемы. Помните, «Девятый» – это уже фамильярность.

– Спасибо. Я насчет той фразы, тех слов, что вы произнесли в начале вашей замечательной декларации независимости… Вы сказали, что хоббитам запрещается убегать, э-э-э, давайте прочитаем вместе.