Любовь и Хоккей

До него.

Я не уверена, что, как, когда или кто, черт возьми, решил, что было бы хорошей идеей объединить наши пути. Что бы это ни было, что подняло его и бросило его разочаровывающую задницу в мою жизнь, оно может провалиться в ад.

Им просто нужно было выбрать одного человека, который мог бы нажать на все мои красные кнопки. Единственный человек на планете земля, который любил затевать драки так же сильно, как и я. Кто-то старше, более упертый и более упрямый, чем я когда-либо думала о том, чтобы быть.

Почему я не могу влюбиться в кого-то, у кого нет проблем?

Я бы хотела ударить хуком по судьбе, если это была она. Потому что им нравилось смотреть, как мне больно, слышать, как я плачу, и чувствовать мою боль. Они процветали на нем, питались им, как стервятники. Ублюдки-садисты.

Видите ли, даже несмотря на то, что я никогда не следовала никакой религии. Я знала.

Я поняла это, когда встретила Бишопа. Так же, как вы знаете запах своего дома так же, как звезды просто знали. Би вошел в мою жизнь, думая, что он просто другой человек, но он ушел из нее, став еще одной частичкой моей души. Би и я - доказательство того, что что-то другое, кроме нас, свело людей вместе.

Я знала, что что-то ворвалось в нашу жизнь, что-то вроде судьбы. Это запутало наши нити, те, что связывают людей. Судьба скрутила, закрутила петлю и связала нас узлом. Пока все не стало таким грязным, таким грязным, что они больше не были ниточками.

— Никаких бросков по мишеням, Салли.

Я закатываю свои маленькие зеленые глазки, я полностью согласна с этим…

— Это просто тренировка, папаша. - Я вздыхаю, сдувая с лица прядь темно-рыжих волос. Черт возьми, эта коса уже выпадает. Конечно, мой отец сделал мне прическу, и давайте просто скажем, что он гораздо более элегантен на льду, чем с волосами.

Он катится ко мне, его номер шестьдесят три нависает надо мной. Я была высокой для своего возраста, но не НАСТОЛЬКО высокой. Он скрещивает руки на груди, комично опуская на меня глаза.

— Просто тренировка, да?

Я киваю, небрежно пожимая плечами.

— Что происходит, когда до конца игры остается десять секунд, и из-за того, что вы "просто потренировались", пропускаете гол? - заявляет он, ухмыляясь мне, и я вздыхаю.

Он прав, как обычно. На льду ты никогда ничего не делаешь наполовину, ты отдаешь все, что у тебя есть. Выкладывайся полностью или не делай этого вообще. От того, сколько раз я это слышала, меня должно было тошнить.

— Никаких бросков. Поняла, - говорю я, легонько взмахивая клюшкой, которую держу в руке, демонстрируя удар запястьем.

Он одобрительно кивает с улыбкой на лице:

— Это моя девочка. - Он ерошит мои волосы, и я наклоняюсь навстречу его прикосновениям.

Я знаю, что многим детям не понравилась бы идея заниматься тем же видом спорта, что и их родители, которые занимаются этим профессионально, но только не мне. Давление сделало меня лучше. Постоянная потребность проявить себя подталкивала меня к тому, чтобы играть лучше. Я хотела быть лучшей.

— Ты когда-нибудь покидаешь это место, Джей-Джей?
– Голос доносится до меня. Это был вокальный парадокс. Мягкий, грубый, низкий, глубокий. Это заставило мой желудок затрепетать в предвкушении.

Я поворачиваю голову на звук, ловя свой самый первый реальный взгляд на Бишопа Маверика. Он катится к нам в тренировочном снаряжении, его шлем зажат под мышкой, а клюшка в другой руке.

Восемнадцатилетний, выбран в первом раунде драфта. Бишоп родился примерно в четырех с половиной часах езды отсюда, в Алтоне, штат Иллинойс. Он был единственным ребенком в семье и воспитывался своим отцом. Я хотела бы сказать, что я знала все это, потому что мой отец рассказывал о нем, но нет. Я знала, потому что погуглила его.

Вы были бы поражены тем, что вы могли бы найти в Википедии о людях. Я часами пялилась на его фотографии в Интернете, смотрела основные моменты игр, следила за каждым его движением, как будто он был какой-то бушующей поп-звездой. Единственная причина, по которой я остановилась, - это то, что Риггс подошла и сказала мне, что я слишком крута, чтобы пускать слюни на парней.

Я знала, что Бишоп был на восемь лет старше меня, но это не имело значения. Я просто знала, что мое сердце трепетало, когда я смотрела на его фотографии.

Прямо сейчас мои руки вспотели под толстыми перчатками, а в животе все перевернулось, как будто я слишком много раз прокатилась на американских горках.

Единственный способ, которым я могла описать его, был "яркий". Светлые волосы, яркие глаза, яркая улыбка. Он был ослепителен. Это напомнило мне о том, когда ты слишком долго смотришь на солнце.

Мои маленькие глазки поднялись вверх по его телу, уставшие, как только они достигли вершины. Я позволила им отдохнуть на его собственных, которые были самого чистого синего цвета, который я когда-либо видела.

Мой отец всегда говорил: "Глаза говорят больше, чем слова".

Я никогда по-настоящему не понимала этого утверждения, пока не посмотрела на Бишопа. Как будто цвет и эмоции, стоящие за ними, не совпадали. Это расстроило меня, когда я это заметила. У него были такие живые глаза, но за ними, как тень, скрывалась печаль.

У него длинные волосы, доходящие до плеч. Это похоже на пряди золотых локонов, вплетенные в пряди светлых волос. Несмотря на то, что он выглядел неряшливо, я бы поспорила на свою любимую пару коньков, что копна его волос была мягкой, гладкой, как шелк.

Мне нравился беспорядок, нравилось, что он не боялся быть полностью самим собой. Это были самые красивые волосы, которые я когда-либо видела. Я помню, как читала историю о человеке, который превратил солому в золото, интересно, не поэтому ли его волосы стали такими блестящими?

— Земля вызывает Валор?
– Я отрываюсь от разглядывания из-за того, что рука моего отца движется вверх и вниз по моему лицу. Господи, какая же я идиотка.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, когда мое лицо вспыхивает до цвета моих волос. Кстати, о моих волосах… Я отчаянно пытаюсь пригладить завитки, но даже я знаю, что это бесполезно. Риггс однажды сказала, что я похожа на ватный тампон, обмакнутый в вишневый сироп от кашля. Не говоря уже о том, что на мне толстые хоккейные краги, которые не помогают.