Любовь и ненависть

— Похоже она пришла в себя, ей легче…

Мне легче! Я умираю тут, сгорая живьем. Хотела выразить свое возмущение, но губы мне не подчинялись. Ощущение ожога немного ослабло, начала нарастать боль. Больно, больно, сильные волны боли идут по моему телу…У меня предсмертная агония…

— У нее начались судороги. Все просто отлично…

Изверги! Почему Рем никогда не говорил мне об этом. Рем, мой Рем, умер. Я тоже скоро умру, я уже умираю. Боль распространилась по всему телу.

— Кровь возобновляет циркуляцию…

— Больно, больно, больно…

— Больно — это хорошо, значит руки и ноги будут шевелиться.

Ардорец взял огромный молоток и начал бить по моему телу. Мои конечности жалко дергались, вторя его сильным ударам. От боли я забываю как дышать, бросила попытки уползти, мне конец, побыстрее бы…

— Нет, недостаточно…Надо сильнее…

Не надо, мне достаточно, сейчас я умру.

— Шевелись, шевелись, надо разогнать кровь…

Этот садист теперь взял нож и начал втыкать его мне в плечи и бедра. Я заорала. Чего же он просто горло мне не прирежет?

Меня снова засунули в жаровню, вокруг раздался плеск воды. Я опять горю. Все, выдержать это я больше не могу. Забыла как дышать…

— Она уходит, — встревоженные голоса,

Конечно ухожу, — подумала я на краю сознания, — вы же убили меня, сожгли…

— Сейчас мы… — конец фразы я уже не слушала, быстрее, быстрее убегать, пока они не предприняли чего-нибудь еще… Соскользнула в холодную, прекрасную темноту…

Меня вытряхнули из волшебной темноты. Опять больно. Сил нет, не шевелюсь.

— Как он?

— Слабеет, следует за ней…

Сознание мерцает, мигает. То свет и больно, то тьма и холодно. Мигание ускоряется. Меня тошнит.

— Давай, давай, живи же ты! — Меня тряхнуло. Грудь с левой стороны сдавило, удар, опять… Ужас какой, сначала сожгли мое тело, порезали, покромсали, а теперь бьют… Мигание, темнота…

Легким больно. К моим губам кто-то прижался в липком поцелуе — извращенцы, целуют полусожженое тело… в горящие легкие вдули поток горячего воздуха, слышу чьи-то хрипы, что-то где-то клокочет и булькает, опять…

Мигание — свет.

Наверное их много вокруг меня, этих палачей. Они все взяли в руки маленькие иголки и начали втыкать в меня. Везде, по всему телу иголки. Больнее, больнее. Кто-то, оставив в моем теле миллионы иголок, взял мои руки и ноги и начал двигать ими. Что же они делают! За что мне мстят! Так хочется плакать, а слез нет! Ну конечно, это не иголки, слишком мелко для кровожадных ардорцев, это миллионы ножей. Один из них мне вставили в предплечье и повернули. Я хватаю воздух ртом от боли…

— Вернулась…

Наконец боль чуть-чуть начала ослабевать. Я открыла глаза. Надо мной нависают ярко-оранжевые глаза. Смотрят на меня настороженно, как будто опасаясь, что я сейчас подпрыгну и перегрызу ему горло. Садист, это он меня пытал.

— Эй, креландка, живи, не умирай, слышишь?

Обернулся к кому-то сзади.

— А почему у нее такие красные глаза и губы все еще синие?

Ответ я не слышала. Представляю как я выгляжу. Руки и ноги обуглены, волосы сгорели, глаза красные, губы синие — красавица. Хотя о чем я беспокоюсь, умру ведь скоро…

— Она будет жить?

Нет не буду. Без Рема мне нет жизни.

— Как Владыка?

Заинтересовалась. Разве он не умер. Ну почему они не могут разговаривать громче? Прислушалась к себе. Нет, не сконцентрироваться. Попробовала шевельнуться. Удивилась, когда получилось. Шевельнула остатком руки…Как Рем, как Рем, где он…мне надо туда, где Рем… Может я смогу сбежать, пока они не смотрят…Может я могу ползти…Шевельнула головой…Да, да, сейчас еще немного и сбегу…К Рему, ему нужна моя помощь…

— Она сейчас упадет со стола!

Меня подхватили сильные руки, завернули в какую-то тряпку. Начали растирать. Подошел еще один ардорец, запрокинул мою голову, в рот полилась какая-то теплая жидкость. Я вяло сопротивлялась. Свет опять выключился…

Проснулась. Ничего не болит. Неимоверная слабость. Голова тяжелая, все кружится. Я завернута, как кокон бабочки в теплое одеяло.

— Где я? — спросила у высокого потолка. Эти слова дались мне с невероятным трудом, дикие мячики ожили и запрыгали внутри моей головы, ударяя рикошетом то по вискам, то по глазам.

— В поселении ардорцев. Вас сюда принесли три дня назад почти умершей от переохлаждения и истощения. — Последовал четкий ответ от потолка. Я заинтересованно уставилась вверх. Надо же какая сильная магия!

— А потом ардорцы меня жгли и пытали, понимаю… — задумчиво протянула я.

— Да нет, — хмыкнул потолок, — потом ардорцы лечили вас. Чудом вытащили с того света.

— А вы кто? — Глубокомысленно продолжила я беседу.

— Николас я. Жду вашего пробуждения. Все наши маги целители обессиленные спят. Меня оставили на страже.

Я повернула голову набок. В легком полумраке увидела темную фигуру ардорца. Он сидел на кресле у моей кровати.

— Привет, — сказала я, — а я думала вы волшебный потолок. — Стало чуть грустно, надо же, а я надеялась на магию.

— Нет, я не потолок, — удивленный ответ.

— Жаль…

— Да, жаль. — Помолчал. — Ммм, миледи, вы не знаете, почему м-м-м, почему ваш раб, м-м-м, не приходит в себя?

— Рем? Он здесь? Где? Как он?

— Он здесь, в своей комнате, недалеко. Его осмотрели целители, маги, повреждений нет, но он все еще без сознания. Такое впечатление, что он мучается от боли. Столько дней. Может вы знаете?

Я видела, что он волнуется, хмурится, ему неприятно было говорить со мной, противной креландкой о своем Владыке, тем более называть его моим рабом. Видимо они доведены до отчаяния, если этот гордый ардорец караулит у кровати презренной рабовладелицы, мучительнице их друга.

— Он далеко?

Николас поморщился. Он не хотел вести со мной беседы, ему просто надо было получить четкий ответ на свой вопрос.

— Это несущественно, он там, где его место, что с ним? — Начал заводиться. Еще немного и начнет трясти меня.