Любовь и ненависть

— Молодец. Без сознания ты был один день и ночь. Теперь спи. — Низко наклонилась и поцеловала меня в щеку. — Спи Зак.

«Я не могу спать! Мне надо идти, я должен предупредить Владыку, там в лесу ловушки…» — Креландка потянулась. У меня сбилось дыхание, увидев, как она изогнула свое обнаженное тело. Словно сытая кошка, подумал я. Нет, не кошка, сытая черная пантера, уверенная, что жертве не уйти от нее. Она, мурлыкая, привычно улеглась на мое плечо. Душа моя ушла в пятки.

От женской близости, особенно от прикосновения, меня обдало жаром. Кровь закипела. К своему стыду, я не мог остановить влечение тела и чувствовал себя из-за этого последним кретином. Особенно сейчас, когда ее рука была у меня на груди. Я чувствовал ее легкие, чуть подрагивающие пальцы на моей груди.

— Спи, — сонным, низким голосом приказала Шиара,

«Не приказывай мне, креландская тварь». Надо вскочить. Я, бессильный, мечусь, словно запертый в клетке, несчастный, загнанный зверь. Я должен бежать от нее. Нужно убираться от нее подальше. Нужно бежать…бежать… Тепло медленно обволакивает меня под одеялом, в желудке полно впервые за долгое время, ничего не болит, креландка заснула, я ощущаю легкие приливы и отливы ее дыхания на своей груди. Невидимое, оно трепетало, плыло навстречу, нежное, невесомое, полное доверчивости и готовности, сейчас еще немного полежу и побегу… я провалился в сон.

Кругом было темно, и мне казалось, что я снова там, в каком-то маленьком счастливом аодорском поселении, перед войной. Журчит дождь, я слышу как капли бодро барабанят по крыше и окнам, легкокрылые птички чирикают в листьях старого дуба, открываются окна, и сейчас кто-то перед отходом ко сну сыграет на виолончели.

Лежу, наслаждаюсь легкостью и невесомостью во всем теле. Что-то рядом со мной зашевелилось. Груди стало щекотно от прикосновения волос. Кто это? Внезапным потоком все вернулось ко мне: война, смерти, насилие, ненависть, никчемная моя жизнь. Все это сконцентрировалось для меня в ней, моей мучительнице — креландке. Были бы силы — разорвал бы ее голыми руками. Зашевелилась. Опять лежит на мне. Ну что она липнет? Приподнялась на локте, склонилась надо мной:

— Привет Зак. Ты как? — Не дождавшись ответа, встала, грациозная, как кошка, потянулась, раскачивая голыми бедрами, пошла куда-то вглубь помещения.

Сегодня я действительно чувствую себя сильнее. Думаю, могу уже сидеть. Хотя ходить точно не могу пока. Рем после очередного удара несколько дней без сознания лежит, а потом несколько дней отходит. Придется ждать.

Вернулась креландка с едой и водой.

— Я здесь банку с каким-то пшеном нашла, прошлогодние скукоженные яблоки и банку меда! Пир!

— Почему ты голая?

Она пожала плечами:

— Я вымылась, а то, что на мне было одето выбросила. Твою одежду тоже, все равно она вся в дырках, крови и порохе была. А что, тебя смущает что-то?

Бестыжая. Все они, креландцы такие, садисты и извращенцы.

— Ты что, Зак, голых женщин не видел?.. — повторила Шиара и скользнула по мне быстрым взглядом.

Я не смотрел на нее. Чувствую, как мои щеки заалели. Горячая волна ударила мне в голову. «Я ее ненавижу, ненавижу» — вынужден я напоминать себе. С чуть хрипловатым смехом, креландка помогла мне усесться, оперевшись спиной о стену, дала ложку. Едим.

— Креландка…

— Я не креландка!

— А кто ты тогда?

— Я из Гренадии. Небольшая страна, к юго-востоку от Креландии. — Гордо смотрит на меня, выставив вперед подбородок, как будто теперь мне все должно стать понятным. Ее тяжелые груди покачиваются перед моим носом в такт ее возмущенному, тяжелому дыханию. «О, злится!»

— Не слышал о таком месте…

— А что ты слышал, гордый, дикий зверь-ардорец! Заперлись тут в своих богатых горах и счастливы, думали, что вас они не достанут! Достали! — Её хриплый голос срывается на крик. — Я Гренадка, тупица ардорская! Тридцать восемь лет назад нас завоевала Креландия и ввела нас в состав своей поганой империи!

— Значит сейчас ты креландка, — сделал я вполне разумный и естественный вывод.

Посмотрела на меня прищурившись. Кивнула.

— Правильно, я креландка. Ну что, мыться будешь, креландец?

— Как ты меня назвала, тварь креландская? — на полноценный рев я все еще был слишком слаб, но получилось достаточно громко.

Она принесла большой таз, наполненный теплой водой, и села на колени около меня.

— Ардор ведь завоеван? Завоеван. Креландцами? Да. Император Дарко провозгласил, что Ардор теперь часть Великой Креландии, так? Так. — Она намочила полотенце, слегка выжала лишнюю воду, отчего капающие звуки наполнили тихую комнату.

Она засомневалась, потрогала тряпку руками. — Слишком горячо? Нет, нормально. — Снова опустила ткань в воду. Выжала.

— Значит ты теперь креландец. Правильно? Как и я! — Шиара протянула руку и положила теплую ткань на мое предплечье, я вздрогнул. Всем телом.

— Что все-таки слишком горячо?

— Нет.

— Тогда что у тебя с лицом? Чего клыки выставил, креландец?

— Не называй меня так! — Я лязгнул зубами, чуть не откусив ей пальцы. Я весь клокотал от ненависти.

— И ты меня…

Моет мою грудь, выжала полотенце, вода в судне окрасилась в красный цвет…

— Почему же ты тогда здесь? В Ардоре?

— Меня взяли в армию и направили сюда, — пожала плечами креланд… Шиара.

— Кем? — Выпучил я глаза, она моет мой живот. Только бы не стала спускаться ниже, сопротивляюсь природе из последних сил.

— Напряженный ты какой-то, все-таки наверное слишком горячая вода, а ты стесняешься сказать. — Встала, взяла таз, пошла менять воду…

— Тоже мне, герой, мог бы и сказать, что я тебя чуть не обварила. — Вернулась, несет таз осторожно, чтобы не расплескать. — Вот, так лучше. Как там твои ноги? — Я вздохнул от облегчения, чуть не заплакал, она пропала из поля моего зрения. — Ну-у, ходить ты пока не сможешь, чем же это тебе ноги протыкали? Мечем что-ли?

— Копьем…Она прошлась полотенцем по моим подошвам и пальцам, я дернулся — мне было щекотно. Она перешла к лодыжкам. Поднимается выше. Ну за что мне эта пытка!

— Я солдат, Зак.

— Что? — От изумления я даже забыл на время о своих переживаниях. — Ты же женщина! — Она закончила с моими ногами. Поменяла воду.

— Ну посмотрим твой бок и плечи. — Вздохнула. — Да, женщина, и что здесь такого? Каждая семья должна дать одного бойца в креландскую армию раз в двадцать лет. Мой брат был еще слишком маленьким, пошла я. Я хороший солдат.

Она пробежала подушечками пальцев по моей груди, задержалась на шраме с правой стороны. Я с сомнением посмотрел на этого «хорошего солдата». Несомненно, она была выше, намного выше, чем Госпожа Рема, наверное не найти существо мельче той птички. Но все же Шиара была крохой по сравнению со мной. Я хмыкнул, тоже мне, солдат…Все-таки креландцы ненормальные, что заставляют женщин идти на войну…

— Женщина не должна воевать, — слова даются мне тяжело, меня трясет. Трясет от ненависти, конечно, я ее ненавижу. Она была солдатом в креландском войске, убивала… — Шиара хмыкнула, — Что ты знаешь о жизни, ардорец, — она наклонила голову, рассматривая мое плечо, ее волосы спадали вниз по плечам. Создатели, они были прекрасны. Такие темные, но не черные, как мне показалось сначала. Сейчас, чистые, они тяжелой шелковой гривой лежали на ее плечах. Цвет напоминал блестящее темно-красное дерево, отливающее красными и темно-коричневыми тонами. Ее длинные волосы упали мне на лицо. Тяжело дышу, с какими-то всхлипами, вздрагиваю от каждого ее прикосновения…