Любовь и ненависть

— Отпусти. — Попросила холодным тоном. Я разжал руки. Покачнулся.

— Ложись, буду лечить тебя.

Лег, напряженно смотрю на нее, не убежит ли. Положила руки мне на голову. Закрыла глаза. Вздрогнул. Судорога боли прошла по всему телу. Полегчало.

— Все не вылечила, но что смогла…

Сидит, обхватила руками колени.

— Надо идти… — Подняла голову, посмотрела на меня. Я встал, меня заштормило, мое тело завалилось на бок, когда я попытался предпринять очередную попытку подняться. Справился. Стою, качаюсь…

— Ты выглядишь так, как будто сейчас упадешь.

— Твоими стараниями, — буркнул я недовольно. Смотрю на нее с подозрением.

— Извини, была не права, вспылила. Готова покорно идти в это твое поселение. Пойдем выбирать мне пару. Надеюсь на твою помощь Зак. Я опишу тебе параметры своего идеального мужчины, а ты посоветуй. — Посмотрела на меня холодными, стеклянными глазами, — ты не слишком слаб, чтобы передвигаться?

Мысль о том, что она считает меня слабым, сделала мой голос острым как лезвие ножа.

— Только не надо обо мне волноваться, женщина.

Она нахмурилась.

— И не подумаю, ардорец.

Я нахмурился. Мне это не понравилось. Я вдруг понял, что хотел бы, чтобы Шиара заботилась обо мне, и это понимание сводило меня с ума.

— Ты бледен.

Ну, это неудивительно, когда так щемит в груди.

— Я в порядке.

Последовало долгое молчание. Затем она произнесла.

— Спасибо, что спас меня от солдат. Я так испугалась. Не самая приятная смерть ожидала бы меня.

Изнеможение в ее голосе заставило меня ненадолго забыть о своей боли, и заметить, что ее плечи были опущены, а под глазами залегли темные круги. Она была явно утомлена.

— Ты можешь идти?

— Только не надо обо мне волноваться, мужчина. Не забыл, я солдат. — Встала с трудом, — пойдем. Где ты там бросил наши сумки?

Дальше шла холмисто-скалистая местность, изрезанная неглубокими ложбинами, изморщиненная зубастыми каменистыми складками. Мы поднимались из ложбины на ту сторону, потом на сю, перепрыгивали с камня на камень. Камни острые, я видел, что они ранили ее ноги. Хмурюсь.

— Ты в порядке? — То и дело спрашиваю я;

Она дышала тяжело:

— Вперед ардорец, вперед, я тороплюсь к своему счастью. Все так и свербит, как мужа хочется.

Я тяжело переламываю в себе нудную нутряную боль.

Солнце медленно опускалось. Какой долгий, тяжелый день. Предгорья оживились; тени, которые до сих пор неподвижно прижимались к складкам местности, начали безмолвно выскальзывать оттуда и забираться всё выше, в горы, словно огромные синие пауки. Становилось прохладно.

— Сядь, я разожгу костер. — Сейчас, размечтался. Пошла собирать хворост… Слежу за ней краем глаза. Убегать не планирует. Устраивается спать на холодную землю.

— Поешь.

— Спасибо, Зак, я совсем не хочу. Спокойной ночи. — Ровный, безупречно вежливый голос. Ну и дура. Ем, раздражаюсь. Идиотка. Понюхал воздух. Холодает. Мне все не нравится, хочется орать и кричать. Ей холодно. Я это знаю. Наплевать. Лег. Я смотрю на нее и вижу ее плечи в пляшущем свете костра, волну ее темных волос, спину и чуть намеченную линию позвоночника, выглядывающую из широкого воротника слишком большой рубашки…

Я не знаю, что делать. Никогда не был в таких ситуациях. Хотелось притянуть ее ближе. Я хотел… Ох, проклятье… Я хотел лечь сверху. Прижать ее. И…

Желание было таким сильным, что я отчетливо представил себе план действий…Лежит, свернулась вся калачиком, маленькая такая… Ненавижу!

Поздняя ночь. Не сплю. Волнуюсь. Ясная и очень холодная ночь. Лежу с открытыми глазами, смотрю на небеса. Луна взошла уж высоко, а над головой разостлался черный полог, усыпанный бесчисленными драгоценными камнями, которые поблескивали то голубым, то зеленым. Обычно в этот момент я думаю об Арнелии, не сейчас, вспоминаю рассказ Николаса об обморожении Госпожи Рема, тогда она чуть не умерла… Все они из внешнего мира маленькие и слабые, тревожно привстал на локте, посмотрел на Шиару, почему же так страшно! Давно, очень давно я так не боялся. Костер потух, только едва темно-красные угольки слегка мерцают — мы не можем поддерживать огонь в темноте — это может привлечь нежелательных визитеров. Дышит ли она? Ничего не видно. Не могу больше! Достала она меня. Злюсь. Подполз к противной креландке. Ненавижу!

Лег рядом. Обнял, ну конечно, она вся ледяная! Дура. Спит. Расслабился, так правильно, когда так холодно, надо быть вместе. Да, закон выживания. Ничего больше. Почувствовал глухое раздражение — мужа ей найти! Есть мне дело до этого… В поисках тепла она вдруг придвинулась ко мне, пробормотала что то сонно, прислушался, хотя какое мне дело до сонного лепета какой то там женщины,

— Зак, Зак…

Хорошо, улыбнулся, наверное ей страшно, вот и зовет меня. Уткнулся носом в теплую макушку. Вздохнул запах. Так мне привычней. Наконец-то я смогу расслабиться — почувствовал вес собственных костей, боль во всем теле, дикую усталость, да, хорошо… Нет, нужно еще ближе… Ночь уж очень холодная, закинул ногу на нее, подсунул руку под ее голову. Да, отлично…Заснул…

— Доброе утро, — проснулась Шиара, оглянулась, — а как я здесь оказалась?

— Было холодно, вот ты и приползла ко мне, — слегка преувеличил я истину, почему то стыдясь сказать правду.

Смотрю на нее честными глазами, вижу, она задумалась, приподняла брови:

— Да-а? Странно. Ну извини меня за беспокойство, обещаю, больше не буду.

— Поешь;

Идем дальше. По моим расчетам, мы примерно в четырех днях пути от Поселения. Сегодня идти легче, перед нами редкий хвойный лес.

— Остановись! — Резкий окрик Шиары. Я замер, посмотрел на нее вопросительно.

— Смотри вперед, прямо перед собой, видишь?

Присмотрелся. Действительно, в четырех ярдах от меня между деревьями блестела тонкая паутина-сетка. Она, трех метров диаметром, легко раскачивалась на ветру. Идеальная ловушка. Оторвал от рубашки лоскут, привязал к ветке. Хоть какой знак для ардорцев.

Осторожно обошли. Идем дальше. Ловушки попадаются чаще, проходим через минные поля, обходим смертельные паутины, материала на моей рубашке меньше и меньше. Если бы не Шиара, меня давно бы уже разорвало на клочки десятки раз. К концу дня я начинаю различать ловушки сам.

У меня разболелась нога, я заметно хромаю. Шиара заметила, остановилась.

— Ложись, я тебя подлечу.

— Не надо, я в порядке. — Равнодушно пожала плечами:

— Как хочешь…

Развели костер. Отдыхаем.

— Ты очень хороший боец. Вы все, ардорцы, такие?

— Мы сильнее физически людей внешнего мира, выше, но до войны мало из нас, кто умел сражаться.

— А ты?

Я грустно усмехнулся:

— А я был упертым ослом и выбрал себе самую странную профессию в мире — быть военным. — Я лег на спину, положил руки за голову и посмотрел в вечернее небо.