Любовь и ревность. Хроники

В общем, не нравилось всё это Николаю. Мучился, места себе не находил, пока не надоумили ребята: есть сейчас частные сыскари, за, не слишком большие, деньги проследят и доложат всё – с кем, когда, каким образом. С фото, а если хочешь, то и с видео. Телефончик дали, Николай и позвонил, сделал заказ. Ничего так, хваткие ребята. Не «Брачное чтиво» конечно, те и вовсе на всю страну показывают, как тёти и дяди вначале друг другу изменяют, а потом разбираются с кулаками и матом. Николай этого не понимал – в смысле, зачем не всю страну. Можно отношения выяснить по-тихому, без свидетелей. Но для этого нужна точная информация. Такую информацию ребятки из агентства предоставили. Господи, Галчонок, на кого ты меня променяла! Такое чучело…

Сегодня должны зафиксировать очередную встречу любовничков и отзвонить – тут он их и накроет. Адрес известен: съёмная хата, они там всё время кувыркаются. Точнее, «всё время» – это три раза, но и этого хватит. Отчаянно хотелось выпить, но Николай себя переборол, знал – стоит только начать, за первым «полтинничком» обязательно последует второй, и поехало.

Мобильник запел «Взвейтесь кострами», пионерский гимн былых времён.

– Они в адресе, – прошелестел безликий голос, и связь отключилась.

Ну что ж, время действовать. «К борьбе за дело... – будь готов!» – «Всегда готов!»

Он встал из-за стола, собранно и деловито оделся, погасил свет и вышел. На столе остался недопитый чай и полная пепельница окурков.

Машину брать не стал – здесь недалеко, да и кто может знать, чем дело кончится? В силах своих Николай не сомневался, уделать какого-то ботаника – без проблем. Опыт рукопашных разборок был, недаром в своё время шофёрил на дальнобойных маршрутах, всякое случалось. Но от случайностей не застрахован никто.

Добрался быстро. Вот этот дом, всё, как объясняли сыщики. Третий этаж, окна горят – там, голубки. Подъезд, лестница, дверь не металлическая, обычная филёнка, обитая дерматином. Руки слегка подрагивали, в животе – холодно и пусто. Николай сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух через сжатые губы – читал, это снижает уровень адреналина в крови.

Потом прислушался – тихо, у соседей вроде музыка играет. Или не у соседей, а в адресе? Чёрт, не разберёшь. Нет, вроде всё же у соседей. Теперь как – попробовать тихо открыть замок? Он не взломщик, тихо не получиться. Постучать? Вдруг они одеты, кофе пьют. «Ты что, Коля, заблудился? Мы здесь дела обсуждаем, какой такой секс-пекс?» Будешь стоять перед ними, как дурак. Выбить дверь к чертям собачьим и ворваться?

Николай тихонько тронул дверную ручку, и та вдруг подалась. Дверь с лёгким скрипом открылась. Тишина была полной, ватной. Разве так бывает в гнезде разврата? Где стоны, вздохи, горячечный шепот. Галка, если честно, во время «энтого самого» не стесняется, покрикивает не слабо. А тут…

Однокомнатная квартира: налево пустая тёмная кухня; ванная и туалет – двери закрыты, тоже пусто. Комната – горит бра, полумрак. Николай осторожно зашёл. Что за чёрт – тоже никого! Кровать со слегка смятым покрывалом, но не разобрана, минимум обстановки. Может, «пинкертоны» напутали?

Нет, не напутали. Галкина сумка лежит на самом видном месте. Николай приоткрыл кожаный карман – вот и мобила. С телефоном Галка не расстаётся никогда, даже в туалет с ним ходит. Как же – а вдруг подружки позвонят, в кафешку пригласят, а она не в зоне приёма! А тут лежит себе в сумке, помалкивает.

Смутное беспокойство поднималось откуда-то из-под ложечки. Мысли ещё не оформились, а тревога уже проснулась и заполняла грудную клетку.

Что здесь могло произойти? Где Галка и этот, её?.. Передумали, ушли – тогда почему свет горит, и сумка?.. Сумку и телефон она, всяко, забрала бы с собой. Если только…

Если только здесь не случилось нечто непредвиденное, страшное. Поссорились, разругались, подрались? Беспорядка вроде нет, но это ещё ничего не значит. Галчонка заманили сюда, похитили? Может, ещё и выкуп потребуют как в американском фильме? Сейчас дураков много, насмотрятся Голливуда, и давай в жизнь претворять. Сбережения кое-какие у него, конечно, имеются – на собственную мастерскую вот уже год собирает. А это что? На полу, около «ложа любви»? Тёмные пятна, ещё свежие, влажные. Не вино, и, вообще, не что иное, как кровь... Чья?

Учитывая, что на столике Галкина сумка, а не мужской портфель или ещё какой аксессуар – вывод напрашивается сам собой. На вешалке одежды нет: ушли, увезли Галку. Помимо её воли? Раненную? Одни вопросы…

Вдруг пребывание в комнате стало для Николая нестерпимым: душно, страшно, тоскливо – неведомый, но властный порыв погнал его вон, наружу, на свежий воздух.

Щёлкнул сзади замок захлопнувшейся двери. Он ссыпался по лестнице, уже хотел толкнуть подъездную дверь и вдруг замер. На притолоке чем-то острым – ногтем? – был нарисован стилизованный шалашик: две линии, перекрещенные сверху. Когда-то они с Галкой играли в романтические отношения, дурачились, оставляли друг другу послания на стенах домов. И вот именно так они договорились тогда обозначать дачу.

Бежать домой, выгонять автомобиль из гаража, разогревать двигатель – всё это показалось очень долгим. С Галчонком определённо что-то случилось, и, может быть, сейчас её мучают, терзают, даже убивают. Время терять нельзя!

Поймал такси. До дачного посёлка совсем недалеко, таксист, было, заартачился, но Николай дал двойной тариф – поехали, только побыстрее! Домчал за двадцать минут, но ждать отказался наотрез, мол, и так теряет в заработке. Николай сильно и не настаивал, не до того, не до препирательств и долгих разговоров. Нетерпение и тревога гнали его к дачному домику.

Домишко был маленький. Жилая комната одна: большая кровать, стол, пара стульев, шкаф. Не дворец, прямо скажем. Ещё маленькая кухонька и кладовка, наверху захламлённый чердак. Они оба к работе на земле приспособлены не были, приезжали иногда отдохнуть с друзьями, шашлычки пожарить. Лук и петрушка растут на грядке, их и рвали, свеженьких. Да ещё несколько плодовых деревьев, предоставленных самим себе.

Николай пробирался по дорожке к дому. Окно освещено – старый торшер, ещё от родителей остался, давал рассеянный розоватый свет. И тоже полная тишина, как на той хате.

Сдерживая дыхание, он поднялся на веранду. Прошёл к двери – скрипнули доски под ногами – и осторожно её отворил. Тихо, ни звука, ощущение, что дом пуст. Но как же тогда знак в подъезде?

Николай крадучись пробирался в дом. Тишина угнетала, нервы натянуты до предела. Малейший звук, любое движение – и, казалось Николаю, всё вокруг взорвётся каким-нибудь опасным действием. И сердце вот-вот взорвётся в груди. Воздух – он чувствовал это физически – наполнен тревогой и угрозой.

На кровати недвижимо лежал человек, укрытый пледом. Николай, как зачарованный, приближался к кровати. Всё внутри кричало: «Не надо! Не подходи! Беги отсюда! Пусть в этом разбираются другие!» Но ноги жили какой-то своей жизнью, не слушались разума, упорно несли тело вперёд. Рука потянулась тоже сама, вопреки желанию, ухватила и сдёрнула плед. На кровати лежала женщина. Мёртвая. Но не Галка…