Любовь и тайны, меч и порох
Шрифт:
Отдать своей Родине жизнь я хотел!
Мы будем сражаться, не ведая страха,
Мы будем рубиться ни шагу назад!
Пусть густо пропитана кровью рубаха,
Побольше врагов сокруши витязь в ад!
Минуют столетья, настанет эпоха,
В которой не будет страданья и лжи!
За это дерись до последнего вздоха,
Служи своей Родине ты от души!"
Постепенно затухали последние островки сопротивления. Некоторые бойцы из числа наемников падали на колени,
И тут певец заметил Аленушку. Она тоже дралась, бросаясь на еще сопротивлявшихся бойцов. И билась интересно, активно орудуя саблей и ногами, словно в теквандо.
Красиво и эффективно - в семнадцатом веке такая тактика неведома, и парировать удары нижних конечностей даже опытные вояки не умеют.
А Аленушка кричит во всю глотку:
– За Родину!
– снова атакует, активно выворачивая корпус и включая в удары бедра.
Ну и чертовка, эта медовая блондинка! Но что здесь она делает?!
Алексей подъехал к и скомандовал:
– Прыгай на коня!
Девушка легко запрыгнула на круп.
– Зачем ты здесь?
– грозно спросил Алексей.
Но Аленушка шепнула:
– Ты, витязь, еще и поешь словно...
Тут красавица не нашла подходящего сравнения и закончила поцелуем в уста. Сотников попытался прижать ее к себе, но девушка отстранилась и предупредила:
– Всему свое время.
– Но почему?
– удивился Алексей.
– Ты забыл? Я колдунья!
– воительница соскочила с коня и помахала рукой: мол, давай, езжай своей дорогой. Но Алексей вдруг понял, что и девушке подобное отстранение дается с трудом. Нежный, искренний поцелуй, глаза блестят, во взгляде страсть. Спрыгнула и старается не смотреть на Алексея, чтобы не выдать своих чувств.
Может быть, броситься к ней, развернуть к себе, объясниться?
Нет, не сейчас. Появился воевода, зовет к себе. Скопин-Шуйский доволен, похоже, он счастлив. Безграничным счастьем полководца, выигравшего важнейшее сражение без больших потерь.
Воевода обнял своего главного советника:
– Все хорошо! Зборовский повержен. Можно смотреть трофеи.
Обоз у пана в самом деле богат: много награбленного добра и полковая казна. Даже отломанный усыпанный бриллиантами золотой хвост павлина имеется. Сотников заинтересовался этой вещицей, возможно, она - часть вывезенного из Византии трона базилика. Когда армия Магомеда Великого, султана Османской империи, осадила Константинополь, часть ценностей император Византии оправил толи в Третий Рим, толи в Москву. Трон потерялся безвозвратно. Вот, похоже, где его след объявился.
В панском обозе имелась риза митрополита, крест с довольно крупными драгоценными камнями, много икон. Некоторые из них были в ужасном состоянии, оцарапанные или опаленные.
Богатая добыча породила споры. Шведские наемники помимо заранее оговоренной платы требовали себе и часть добычи.
Якоб Делагарди, стараясь успокоить наемников, обещал переговорить с воеводой. Скопин-Шуйский взял с собой Алексея, а шведский полководец своего помощника Кристера Сомме.
Якоб Делагарди обратился к Скопин-Шуйскому:
– Мои войны сильны, храбры, у нас самые лучшие всадники, без нас у тебя не было бы побед. Нас обижать нельзя!
Алексей Сотников
ответил за воеводу:– Вместо того, чтобы тратить время на бесполезные разговоры, дайте мне пару тысяч самый быстрых всадников и я сходу займу Тверь!
Скопин-Шуйский согласно кивнул:
– Да, он прав! Нельзя терять время! Заняв Тверь, мы по всему северу встанем, и до Москвы уже будет рукой подать!
Кристер Сомме - рослый воин с орлиным носом и благородной осанкой предложил:
– Я со своей лучшей тысячей всадников поскачу вместе с ним!
Якоб Делагарди хмуро спросил:
– А что мне сказать моим воинам? Они ведь хотят добычи и шумят!
Скопин-Шуйский спокойно произнес:
– Я им прибавлю немного сверх обещанного. А хотят большего - пускай идут со мной далее. Тогда и более получат. Освободим Тверь, изгоним Лжедмитрия, я поведу всех на Варшаву! Там земли богатые, войнами не разоренные!
Кристер Сомме сказал:
– Надо быстрее развить успех. Тогда и деньги, и добыча - все придет!
Якоб Делагарди вздохнул:
– Ладно! Я постараюсь успокоить наемников!
Через несколько часов пара тысяч всадников рванула к Твери. Алексей Сотников как никто другой понимал важность быстрого взятия этого города. А остальное войско Скопина-Шуйского двинулись в направление села, куда главный советник воеводы направил стрельцов Лжедмитрия.
Там была открытая местность, и, вероятно, три тысячи русских стрельцов, попав в окружение двадцатитысячного войска, предпочтут сменить присягу.
Кристер Сомме скакал рядом с Алексеем. Ему было очень любопытно:
– У вас необычный стиль фехтования. Что за школа?
Сотников ответил честно:
– Сочетание сразу нескольких восточных школ. Главное, брать самое лучшее в каждом стиле, из расчета максимальной эффективности.
Кристер сказал:
– Оно-то разумно! Вы, русские, поражаете, порой, меня техникой и тактикой... Кстати, как будем брать Тверь?
Алесей с улыбкой ответил:
– Да никак! Они нам сами откроют ворота!
Кристер усомнился:
– Там довольно большой польский гарнизон. Да и среди населения много сторонников самозванца.
Алексей пояснил:
– Мы поднимем захваченные польские и немецкие флаги. Они примут нас за ляхов, откроют, а мы их внезапно порубим.
Кристер снял с плеча небольшой лук и выстрелил на ходу. Пробитая ворона рухнула на землю. Шведский воин похвалил себя:
– Меткий глаз и руки не косые.
В отряде Алексея лучшие кавалеристы армии Скопин-Шуйского. Преимущественно русские всадники, но есть и шведы, несколько десятков татар. У татар кони помельче, а сами наездники, хоть и фактурные, но ловкие.
Татарам сложно выдержать удары панцирных рыцарей, их задача, маневрируя на дистанции, осыпать врага стрелами.
В прошлой жизни Алесей изучал историю татарского нашествия на Русь и пришел к выводу, что главная ошибка Мамая состояла в том, что он решил дать бой именно на Куликовском поле. Реки Дубняк и Смолка лишили многочисленную, но уступающую в стойкости татарскую рать маневра, заставив вести не слишком выгодное плотное сражение. Тема кандидатской диссертации Сотникова была связана со смутным временем. И вот он здесь!