Любовь и войны полов
Шрифт:
Только уже зная это, и можно понять, почему дочери «одиночек» почти всегда повторяют их судьбу: мать не была послушной мужу, захотев «свободы» и свою «свободу» она получила. Но вдогонку ей – уже и по судьбе – «свободу» получает и её дочь, и дочь её дочери. Род «свободолюбивой» матери вскоре или выйдет муками потомков из замкнутого рокового круга одиночества, посланного ему за её «свободу», или оборвётся – женщины, не способные к послушанию «природе» не нужны. Отсутствие послушания женщины своему мужу и является первым признаком вырождения – женская «гордость» здесь дорогого стоит – здоровья и счастья её роду. Вот почему с древних времён у детей всегда спрашивали только «кто твой отец» – по отцу судя о всём роде; почему до сих пор фамилии, а часто и национальность, передаются только по мужской линии. Люди издавна привыкли к тому, что
В странах с развитой национальной культурой (Япония, например), дети без отцов вообще не имеют права занимать любые руководящие должности. И, наоборот, во всех общественных пертурбациях, войнах и революциях, «безотцовщина» всегда тут же вылазит смело вперёд – достаточно сравнить биографии революционеров и сегодняшних политических лидеров – везде на вас попрёт одна и та же воинствующая «безотцовщина»! Неумение подчиняться – как и любая другая форма деградации – всегда ищет и находит любые формы протеста. Дефекты своего воспитания. эти люди всегда навязывают другим как свою «незаурядность». Вот так одиночество женщины заставляет её быть всё более и более мужеподобной и с каждым новым поколением одиночества мужеподобные женщины воспитывают всё более и более мужеподобных дочерей…
Очевидная непригодность «сироток» к семейной супружеской жизни в жизни русской (дореволюционной) России была особенно заметна. Собственно, их и замуж-то почти не брали, поскольку последствия такого замужества были известны уже и заранее. Разве что вдовцы… Хотя Православие и существовавшее тогда светское воспитание сильно и смягчали в них все эти их «углы», судьба их почти всегда была известна заранее – монастырь, в приживалки, гувернанткой, домашним учителем или прислугой. Сейчас этот психологический феномен «неполной семьи» приходится заново открывать уже и как «очень распространённое социальное явление». Одиночества «из неполной семьи» сегодня едва ли не больше, чем семей нормальных – общество разваливается уже в самой своей основе – в нём гниёт уже подавляющее большинство семей…
Каждому юноше должно быть заранее известно, что если его девушка выросла в «безотцовщине», то её избранника ждут в браке с ней серьёзные испытания. Первый период их отношений будет характеризоваться её чуткостью и робостью, побороть которые ему будет не просто – часто она даже не будет знать как и о чём следует с ним разговаривать (почему этому и отводилось раньше центральное место в воспитании всех девушек). Эта проблема – общения даёт первую волну «одиночек» – тех, кто не смог установить контакт с мужским полом. Естественно, что сами они объясняют не пробелом воспитания, а тем, что ещё не нашли своего «принца»(!)
Если же лёд недоверия будет-таки сломан и какое-то общение, всё-таки, завяжется, то девушка будет почти постоянно находиться между страхом и скованностью, невольно сковывая и напрягая этим и своего кавалера. Долго это состояние продолжаться не сможет и, в конце-концов, она – уже как «дикарка» примкнёт к первой волне «одиночек»…
Если же она пройдёт, благодаря внешним данным, и этот – уже второй барьер, и всё-таки вступит в брак, то мужчину может ожидать пора расцвета её нежности – она открыла в себя новые измерения чувств и цветёт. Однако, вскоре и тут может наступить развязка: девушка не сможет переключиться на другое, более подходящее для длительной совместной жизни, чувство «отцовской» привязанности – оно отсутствует в её «библиотеке чувств». Она начинает воспринимать своего мужа, в лучшем случае, как хорошего, но всего лишь товарища, часто меняя и своё сексуальное отношение к нему. Семья может реорганизоваться обратно в дружеские отношения, но если и их не примет мужчина, то и такой семье быстро придёт конец.
Характерно, что у всех детей, выросших в «безотцовщине», напрочь отсутствует отношение к миру, как к месту спокойной и размеренной жизни: они воспринимают его более широко и агрессивно – как арену своей борьбы и завоеваний. Часто такие «дети-завоеватели» начинают терзать семью и общество своими неуёмными требованиями, аппетитами и амбициями. Жизнь с ними достаточно трудна, если вообще возможна – в ней напрочь отсутствуют ритм, распорядок,
устроенность и чувство дома. Почти всегда эти люди обладают лишь самыми общими навыками общения и живут как в общежитии – любят дружить с соседями и ходить к ним в гости, проводят с ними много времени, часто берут у них в долг и так далее. Эти люди и составляют, как правило, породу неуёмных карьеристов во всех областях жизни – от политики до науки, несмотря на то, что и само общение с ними тоже протекает довольно сложно. У матери-одиночки её «независимость» передаётся (как «трафарет поведения» по Тойчу), эстафетой так, что её дочки повторяют её судьбу до тех пор, пока не меняют свой стиль поведения и не выходят из «рокового круга».Однако, сделать это с каждым новым поколением им становится всё труднее и трудней – с каждым поколением от женщины требуется всё больше и больше усилий для послушания своему мужу, потому что по генетической памяти своего голема она получает всё больше и больше «свободы» и «независимости». Вот почему и роды «свободолюбивых» жён так недолговечны: в мире абсолютной гармонии приемлемо только послушание, а женская «свобода» рассматривается как хаос и анархия и всегда награждается лишь одним – вырождением. И хорошо, если только семьи и рода…
Глава 7. Розы неврозов
«Рай и Геена приобретаются добровольно… земная жизнь есть приготовление к жизни загробной, или блаженной в раю, или мучительной в Геенне…»
Перевернув всю психологическую, неврологическую и психиатрическую литературу вы не найдёте ни одного сколько-нибудь правдоподобного описания даже сравнительно простых сексуальных отклонений, не говоря уже о сложных…
Взять хотя бы онанизм. Уж сколько чернил и бумаги переведено. И вреден он, и полезен он, и вообще им все поголовно занимаются – на любой вкус. Один раз я читал исследования юношеского онанизма одной немолодой уже, дамы. Подмывало спросить – откуда такие познания – вместе занимались или подглядывали? Оно и понятно, без знания базовой реакции голема – кривой его оргазма – природа его не может быть понята. Поясним на примере. Возьмите наугад любую книгу по сексопатологии и найдите в ней график мужского оргазма. Он вам ничего не напоминает? Если вы музыкант, то скажете сразу – да это же построение любого музыкального произведения, симфонии в частности: график развитие музыкальной темы:
– интригующее начало
– постепенное развитие
– достижение апогея
– резкий обрыв с эффектной точкой в финале
Литератор скажет, что точно так строится и развитие любого литературного произведения. Драматург заметит, что точно также, развивается и сюжетная интрига в любой пьесе. Архитектор (когда-то, я даже читал и такой труд!), напомнит, что в пропорциях мужчины и женщины – как и в любом гармоничном строении, заложены отношения Золотого Сечения. Математик расшифрует её как гармонику, которая может быть представлена рядом чисел…
И все они будут правы. Более того – по графику мужского оргазма строится и каждый поведенческий (то есть, и творческий), акт мужчины. И, поскольку, мужчины в основном и создавали весь этот мир – писали музыку, романы и пьесы, проектировали здания, открывали законы и так далее, то и заложили алгоритм своего поведения (в английском языке есть более точное слово – паттерн – конфигурация) в созданный ими, наш искусственный мир. И, даже когда уличный бард берёт свою гитару, он всё равно строит свои песенки по формуле мужского оргазма: тоника – субдоминанта – домината – тоника.
И, именно эта закономерность, имеет ещё и обратное действие: каждый раз, когда человеку ломают его поведенческий акт запретом или насилием, ему ломают и его оргазм – уже и как его самого! Как его индивидуальность. Ему нарушают основную – самую главную – генеральную реакцию всего его организма – суть сутей его биологической природы. Конечно, один запрет его ещё не сломает, не сломают и два. И три. Даже десять. Не так-то легко сломать то, что строилось тысячелетиями всего его рода (и народа). Но, при частом следовании запретов, неизбежно накапливается такая отрицательная критическая масса, что в нём возникает (и не может не возникнуть!) бурная поведенческая реакция – его защитный физиологический протест. Человек защищает свою индивидуальность – свой оргазм – как вид присущего только ему одному, его поведения!..