Любовь императора: Франц Иосиф

Со слезами на глазах гувернантка спешит к Зизи. Вечером приходит мать, собираясь сказать ей, как обстоит дело, но младшая дочь даёт понять, что уже всё знает. Когда её спрашивают, может ли она полюбить императора, она смущается и заливается слезами:

— Ну как можно не любить его? Как ему только пришла в голову такая мысль: ведь я так молода, так ничтожна. Я бы пошла на всё, чтобы сделать императора счастливым, но выйдет ли из этого что-нибудь путное?

На следующий день, девятнадцатого, Зизи, плача, изливает свою душу гувернантке.

— Да, я уже люблю императора! Ах, если бы он не был императором!

Будущее положение пугает её. Она ещё не умеет брать себя в руки, ещё не может осознать всё то, что так внезапно обрушилось на неё и что окружающие называют безмерным счастьем. После разговора с Зизи, которая больше плакала, чем говорила, мама-герцогиня сочинила трогательную записочку эрцгерцогине Софии, где сообщала о согласии Зизи. Едва пробило семь часов, как мать послала эту записочку прямо Францу Иосифу, который тут же является, светясь от счастья. Ещё нет и восьми, а он уже в гостинице, сначала направляется к герцогине, благодарит её и признается, как он счастлив, потом бросается к Зизи. Она уже проснулась, подходит к двери, и Франц Иосиф раскрывает объятия, обнимает её и целует, не помня себя от радости. Свидетельницей этой трогательной сцены становится Элиза Прусская, которая появляется в ту самую минуту. Она вдохновенно рассказывает об увиденном эрцгерцогине Софии; сестра забывает о Нене и всех своих прежних планах, радуясь тому, что одна из их племянниц становится императрицей Австрии и что всё теперь «правильно». Только Карл Людвиг молча сторонится этих изъявлений радости, на какой-то момент кажется, будто он смахнул с глаз слезу, потом он подходит к Зизи, желает ей счастья — много-много счастья — и целует обе руки.

Император зовёт Грюнне и остальных адъютантов и представляет им свою невесту. Генерал тоже думает про себя, что этот ребёнок в ещё большей степени будет игрушкой в руках эрцгерцогини, чем была бы старшая сестра. Теперь помолвка принимает официальный характер, и никто больше не собирается это скрывать, напротив, император готов кричать об этом на весь свет, в таком он восторге от своей очаровательной маленькой невесты.

На одиннадцать назначена месса. Священник уже в курсе дела. Сбежался весь Ишль, в церкви не протолкнуться. Прибывает двор, звучит гимн, император, его мать и Зизи направляются к церкви. Неожиданно по рядам зрителей пробегает волнение. Что это? Эрцгерцогиня отстаёт и первой в церковь вступает малютка Зизи, очаровательная в своём смущении. Больше всего на свете ей хочется закутать голову какой-нибудь тёмной шалью. Эти бесчисленные любопытные взгляды действуют на неё так, словно в её милое личико вонзаются тысячи иголок, и всё же она на вершине счастья, она — избранница, невеста одного из могущественных владык мира, к тому же красавца юноши в блестящем мундире. Сердце, чего же тебе ещё желать?

Обуреваемые тысячью разнообразных чувств, жених и невеста преклоняют колени в священный миг перемен. Когда святой отец, совершив жертвоприношение, спускается по ступеням алтаря, чтобы, раздавая благословение, проститься с прихожанами, Франц Иосиф бережно берёт Зизи за руку, словно это нежный, ещё свежий от росы цветок, и подводит её к священнику:

— Ваше преподобие, благословите нас, это моя невеста!

На смену дождливому дню пришёл прекрасный солнечный. Природа блистает свежей зеленью, и когда жених с невестой выходят из церкви, их засыпают цветами. Зизи испуганно хватает своего жениха за руку, он с нежностью смотрит на неё, тронутый смущением, которое ясно читается на её милом лице. Он быстро избавляет её от бурных проявлений восторга напирающей толпы.

После полудня они вновь совершают прогулку в карете по живописным окрестным лесам. Становится немного прохладно, маленькую Зизи бьёт нервная дрожь. Причиной тому не столько холод, сколько душевное волнение. Согреться ей нечем. Франц Иосиф снимает свой китель, бережно закутывает в него невесту, шепча ей на ухо:

— Ты даже не можешь представить себе, как я счастлив!

Услышав это признание, София чувствует счастье сына и думает про себя: «Как знать, может быть, оно и к лучшему!» Но всё же её мучает досада.

— Ты прав, — говорит София сыну, когда на какой-то момент оказывается с ним наедине, — Зизи всем хороша, только у неё жёлтые зубы!

Герцогиня Людовика 19 августа телеграфирует в Баварию мужу: «Император просит руки Зизи и твоего согласия, он остаётся в Ишле до конца августа, мы счастливы».

Телеграмма производит огромнейшее впечатление, герцог Макс тоже не помнит себя от радости. «Наконец-то жена сделала что-то путное», — думает он. Вот так малышка Зизи! Каков бесёнок! Ну, конечно же, она всегда была всеобщей любимицей, а в последнее время стала просто очаровательной. Герцог моментально собирается в путь, в Ишль. Ошеломляющая новость распространяется повсюду с быстротой молнии, вызывает ликование у всех слоёв населения Баварии. В Вене это известие тоже радует многих. Там тоже хотят, чтобы император женился. Эрцгерцогиню Софию недолюбливают со времени подавления революции. В этой помолвке слишком чувствуется её рука, и люди утешают себя тем, что всё получилось, по крайней мере, не совсем так, как задумала эрцгерцогиня.

Теперь в империи ходят по рукам наскоро изготовленные изображения невесты императора. Стало известно, что эта девушка выбрана лично Францем Иосифом, и всем безумно интересно посмотреть, как выглядит та, что сумела так скоро и безоговорочно покорить сердце первого кавалера империи.

Последние дни августа жених и невеста наслаждаются безоблачным счастьем. Зизи немного успокоилась, она начинает мало-помалу привыкать к своему новому положению, и хотя нередко ей делается страшновато и тоскливо, особенно когда она остаётся одна, но её радует неподдельное счастье жениха, которому она с каждым днём нравится всё больше. Что ни час, он обнаруживает в ней новое очарование, новый шарм. Каждое сказанное ею слово он находит мудрым, чрезвычайно уместным и восхитительным. С Зизи пишут портрет, а Франц Иосиф сидит рядом, чтобы помочь ей скоротать время, и любуется невестой. Художник признается ему, что впервые в жизни рисует такое очаровательное лицо. Приятнее всего то, что это ничуть не похоже на лесть и говорится совершенно искренне. Это производит впечатление на Зизи, и в конце пребывания в Ишле она почти совершенно счастлива. Немного побаивается она только матери императора. Та иной раз окидывает её критическим взглядом, делает ей замечания и даже заметила герцогине Людовике, что Зизи следует получше чистить зубы. Это очень обидело девочку и даже пробудило в ней дух противоречия. Впрочем, это лишь слегка омрачило ощущение счастья, владевшее Зизи.

Наконец наступает день расставания. Францу Иосифу пора возвращаться, чтобы продолжать «тянуть лямку», а Зизи снова едет домой, в Посси. Она всегда тяжело переносила прощание, будь то с любимым человеком, со своими животными или даже с привычными местами. Так происходит и в этот раз, но Франц Иосиф недолго будет вдали от неё. Он слишком очарован своей маленькой невестой и скоро опять приедет к ней. Подавленный сидит он за своими скучными бумагами в Вене, вспоминая «божественное время в Ишле». «Это был суровый, жестокий возврат из земного рая в Ишле в здешнюю бумажную рутину с её заботами и хлопотами», — пишет он 6 сентября матери.

В дорожной карете во время возвращения на родину и в тихом Посси Зизи размышляет о своём новом положении. Что же теперь будет?

Ничего не подозревая, она отправилась из дома с матерью и старшей сестрой, а вот теперь вернулась невестой, более или менее вопреки своему желанию. Она станет могущественной императрицей, будет править огромной страной с бесчисленными народами, о языках и обычаях которых не имеет ни малейшего представления, а ведь она всего лишь маленькая робкая девочка! Однако при всём этом она твёрдо решила жить по-своему, следуя велениям своего сердца и доводам разума. Удастся ли примирить её новое положение с безграничной любовью к свободе и независимости? Выглянув в окно, Зизи заметила стаю ласточек, которым прежде так часто завидовала оттого, что они свободны от всяких земных забот, от всяких обязанностей и не ведают никаких законов. Так, по крайней мере, они выглядят. Сейчас ей захотелось сделаться одной из этих ласточек, далёкой от всего того, что её ждёт, прекрасное и таинственное, а возможно — и ужасное.

Раньше Елизавету часто и надолго оставляли в покое, предоставляя самой себе: она могла делать что ей вздумается. Теперь она неожиданно оказалась в центре внимания. Её писали не менее трёх художников. Самая лучшая картина предназначалась императору. Это совершенно необходимо, ибо портрет, написанный венским живописцем Кайзером, оказался никуда не годным, и Франц Иосиф повелел его незамедлительно изъять. В конце сентября прибыл курьер из Вены; он доставил изготовленное в Ишле миниатюрное изображение августейшего жениха, чрезвычайно искусно оправленное в браслет с бриллиантами. Франц Иосиф известил о своём визите, намеченном уже на середину октября.

Начинаются заботы о приданом. Они не доставляют Зизи той радости, какую можно было ожидать от девушки её возраста и положения. Всё чаще она замечает, что уже не принадлежит только себе. Эрцгерцогиня София прислала ей виды Ишля, призванные напоминать Зизи о тогдашнем счастливом времени. Зизи благодарит её милым письмом от 29 декабря, где обращается к своей тётке на «ты» и признается в том, что с нетерпением ждёт новой встречи с императором.

В то время как юная невеста занимается исключительно собственными мыслями, чувствами и переживаниями, Франц Иосиф, несмотря на всю свою влюблённость, демонстрирует неукоснительный педантизм и любовь к порядку. Он намерен распорядиться торжественно просить при мюнхенском дворе руки Её королевского высочества, принцессы Елизаветы, герцогини ин Байерн. Посланнику в Мюнхене приходится обстоятельно убеждать императора, что в этом нет никакой необходимости.