Любовь к наследству прилагается

— Я подготовлю лед для твоего носа, — нахожу весомую причину убраться из ванной комнаты и Кир, к удивлению, даже не просит меня задержаться. Почухать спинку, например, или оказать моральную поддержку.

Кир развалился на диване в одном полотенце, обмотанном вокруг бедер, с его волос на тело стекают капли воды и скользят вниз. Я замечаю несколько кровоточащих царапин на его животе, а еще то, что его костяшки сбиты в кровь. Он сидит, откинувшись на мягкую спинку, прижимает замороженную курицу, обмотанную полотенцем, к лицу и молчит. Мои руки дрожат, когда я подношу ватный тампон с обеззараживающим средством к его телу. Он вздрагивает от моего прикосновения и снова расслабляется.

— Так может, все-таки расскажешь что произошло? — хрипло спрашиваю я, обрабатывая его раны.

— Решил поговорить по-мужски с Мамаевым, чтобы не лез в наши дела, но этот слизняк любит прикрываться другими. К твоему несчастью, их было только двое и я смог дать им отпор, так что не видать тебе завод, Левандовская, — язвит он, вызывая во мне волну негодования.

— Мне казалось, мы уже решили этот вопрос и пришли к тому, что мне и даром не нужны твои активы. Я исполняю свои служебные обязанности, за что получаю неплохие деньги. Мне чужого не надо, — говорю сквозь зубы, заводясь с полуоборота и с силой прижимаю вату к царапине на его плече. Кирилл шипит от боли, а мне в кайф. Была бы я более бесчувственной, залила бы его с ног до головы йодом и пусть бы визжал от боли.

— Перестань, ты прекрасно знаешь, что я пошутил.

— Сейчас — возможно, но вот раньше….

— А что ты хотела, Люба? — отрывая курицу от своего лица, спрашивает он. — Внезапная кончина деда, завещание это, ты — все это смахивало на отлично провернутую аферу, и конечно же я внес тебя в круг подозреваемых.

— Спасибо за честность.

— Спасибо за помощь, — он резко вырывает из моих пальцев ватный тампон и отбрасывает куда-то в сторону. — Я бы не пошел к тебе, но я потерял где-то ключи от машины и квартиры. Кошелек остался в тачке, в кармане был всего стольник, на улице ночь и я не совсем в нормальном виде. За город меня никто не хотел везти, это и понятно, поэтому я здесь.

— Как удобно, не находишь? — не знаю что меня злит больше: то, что он обвинил меня во всех грехах смертных, или то, что приехал только потому, что некуда было деваться. Я как запасной аэродром, не повезло с Лизой — примчался ко мне, налажал где-то в городе, переночевал у меня.

— Тебя что-то не устраивает? Так могу сейчас же уйти! — он резко вскакивает с дивана, надвигаясь на меня. — Достала ты меня, ясно? В печенках уже сидишь! Тебя в последнее время стало слишком много в моей жизни!

— Знаешь что? Это ты у меня уже вот где сидишь! — провожу ребром ладони по горлу, чувствуя как закипаю. Вот сейчас я прямо благодарна тем людям, которые так отделали этого идиота. Ненавижу! Как же я его ненавижу! Меня всю трясет от злости, мы смотрим друг другу в глаза и тяжело дышим. Я готова наброситься на него в любую минуту, но Кирилл сдается. Сдирает с себя полотенце, отбрасывает его в сторону и светя своей задницей направляется в ванной. Его нет всего несколько минут, он появляется в брюках и обнаженным торсом. Молча смотрит на меня, сжав губы в тонкую линию и идет в сторону входной двери.

Я с силой сжимаю руки в кулаки. Идиот, да чтоб ты провалился! Хочу выкрикнуть ему вслед что-то едкое, но не успеваю. Царев резко поворачивается в мою сторону, а потом в несколько шагов преодолевает между нами расстояние и набрасывается на мои губы. Терзает, подчиняет, наказывает. Я мычу, пытаюсь отбиться, чувствую солоноватый привкус крови, когда прокусываю ему губу, а потом и меня накрывает с головой водоворот чувств. Меня уносит. Я забываю обо всем. Есть лишь желание, злость и прикосновения мужчины. Мы перемещаемся в спальню, избавляясь от одежды. Кирилл далек от нежности. Тянет меня за волосы, заставляя посмотреть ему в глаза. Тяжело дышит, переводит взгляд на мои губы, шею, грудь, а потом толкает на кровать и накрывает меня своим телом.

Я крепко хватаюсь руками за его плечи. Он стонет, когда я задеваю рану и случайно ударяю макушкой распухший нос. Наша ненависть пылает, переправляясь в нечто другое. То, что уносит нас в водоворот чувств, даря такое желаемое наслаждение и заставляя на короткий промежуток времени забыть о вражде.

******

Утром я просыпаюсь в постели одна. Дверь в спальню приоткрыта и я чувствую изумительный аромат еды. Сонно потягиваюсь и на лице растягивается довольная улыбка. Права потом быстро гаснет, потому что: во-первых — я так и не узнала был ли Царев вчера с Лизой, во-вторых — токсикоз по утрам никто не отменял.

Я выпрыгиваю из кровати и мчусь в ванную комнату, успеваю закрыть на защелку дверь, а потом наслаждаюсь прелестями беременности.

— Люба, все в порядке? — Стучит в дверь Кир. — Может, тебе все-таки стоит взять выходной и сходить к врачу? У тебя определенно гастрит. Или язва.

Ага, язва, именно. И имя ей Кирилл Царев.

— Все нормально, это чертовы морепродукты. Но выходной, пожалуй, и в самом деле возьму сегодня, — кричу я в ответ и включаю душ.

— Я нашел в шкафу свою одежду, спасибо что не выбросила! Завтрак на столе, выздоравливай!

— Подожди, — я резко распахиваю дверь, совершенно забывая о том, что абсолютно обнаженная. — Так что произошло вчера? Зачем ты полез к Мамаеву? Или это он решил с помощью шантажа устранить нас?

Под глазом у Царева кровоподтек, нос распух и весь его вид вызывает жалость. Я замечаю как расширяются зрачки Кира, он обводит взглядом мою фигуру и его кадык дергается.

— Кажется, у тебя грудь стала больше, — его голос звучит хрипло, я резко закрываю дверь перед его носом и упираюсь спиной о стену. Делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь совладать с быстро бьющимся сердцем. — Если тебе все еще интересно, то я решил с ним поговорить. Объяснить, что нас он не потянет. Но Мамаеву не понравился наш разговор. Он, кстати, обещал стереть нас с лица земли, сжечь заживо, так что не зевай по сторонам, Лвандовская, — с усмешкой говорит он, словно не понимает всей катастрофы, которую натворил. — В общем, мой человек уже устроился к ним на работу, нужно немного подождать пока ему удастся проникнуть в их базу с документами.

— Отличный план, Царев, только ты не мог сначала дождаться какой-то информации, а потом размахивать кулаками? У нас на носу тендер и мне бы не хотелось иметь неприятности.

— Да не переживай ты так. К тому же, Мамаев всей душой почему-то уверен что дед на курорте в Австрии, так что к нам он точно не сунется.

— Хочется верить.

Какое-то время мы молчим, оставаясь по разные стороны двери, а потом я слышу отдаляющиеся шаги мужчины и с сожалением становлюсь под душ. А когда выхожу из ванной комнаты, в квартире кроме меня и котов никого нет. Остывший завтрак на столе — яичница с беконом, и стакан сока. Я не решаюсь прикоснуться к еде, лишь выпиваю сок, а потом решаю наконец-то сделать то, чего избегала все это время. Записываюсь на прием к врачу.

Я нервничаю. Безумно. Даже больше, чем во время вступительных экзаменов. Самый большой страх сейчас — узнать, что у меня всего лишь гормональный сбой. Я не знаю чем занять руки, пока жду в приемной своей очереди. Листаю журналы о планировании беременности, включаю и выключаю телефон, несколько раз сбегаю в дамскую комнату и один раз даже позорно дезертирую, правда недалеко — всего лишь до крыльца.

Я неловко присаживаюсь напротив доктора и мнусь, не решаясь выговорить это вслух.

— Ну? Жалобы какие-то есть? — снисходительным тоном спрашивает меня Елена Петровна.