Любовь к жизни

– Это... доктор, – проговорила просунувшаяся в образовавшееся отверстие между дверью и дверным косяком обвязанная цветастым платочком голова, – касатик мой... На прием к тебе можно?

«Еще одна старушка! – обомлел седовласый. – Я схожу с ума. Какой прием в четыре часа утра? Кажется, мне нехорошо... Может быть, я и правда с ума сошел»?

– Можно, касатик? – прошамкала вторая старушка с порога.

– Нет, нет, нет, – поднялся ей навстречу седовласый, – сегодня приема не будет. Я... нездоров.

– А я тоже болею, – сообщила старушка и поправила платочек на голове, – мне совсем плохо... Касатик, у меня ведь ревматизм.

– Какой ревматизм?.. – с трудом вымолвив седовласый. – Это детская клиника... Частная клиника... Она строго охраняется. Откуда здесь эти старушка с ревматизмом? Одна старушка, две... А, может быть, там еще кто-то есть... за дверью?

– За мной очередь не занимайте! – обернувшись, крикнула в коридор старушка на пороге.

Седовласый почувствовал, что рассудок покидает его. Он тяжело опустился на стул и сжал руками виски. Какие-то тени зашныряли по углам скудно освещенно кабинета.

«Так вот, значит, как с ума сходят, – пронеслась в его голове шальная мысль, – мамочки, не хочу... не дай бог... не дай господь сойти с ума... Как там – уж лучше посох и сума»...

– На сегодня – все, – слабо проговорил седовласый, не понимая ничего, кроме колыхавшейся в голове мутной боли, – приема нет...

«В отпуск мне надо, – подумал он еще, когда старушки покинули его кабинет, – или на пенсию... Хотя, нет. На пенсию еще рано»...

* * *

– Все-таки не понимаю, – проговорила Даша, шагая рядом со мной по совершенно пустынному коридору загородной клиники, – зачем тебе понадобился этот маскарад?

– Так, – я пожала плечами, – мне вдруг показалось, что тот... кто устроил все эти штуки с похищениями и тому подобное... внимательно следит за нами. За каждым нашим шагом. Понимаешь? Это как паутина, которой опутано все вокруг...

– Нет, – призналась Даша, – все еще не понимаю...

– Не важно, – сказала я, – просто я подумала о том, что нужно запутать следы. Чем непонятнее, тем лучше.

– Вот уж не знаю, – проговорила Даша и ступила на первую ступеньку лестницу, ведущей на первый этаж, – я вообще ничего не понимаю. Ты сказала мне заглянуть в дверь и изображать из себя старушку – я изображала. Неужели этот врач и на самом деле принимал меня за старушку? Вроде я не так плохо выгляжу.

– Принимал, принимал, – уверила я Дашу, – как и меня тоже. Обыкновенное внушение. Если он нас увидит еще раз – ни за что не узнает.

– А по-моему, – сказала Даша, – проще было бы загипнотизировать его, как и тех самых... охранников. И он без лишних воспросов выдал бы нам интересующие сведения. Кстати, как ты можешь быть уверена, что он дал тебе адрес того Пети, который нам нужен?

– На карточке фотография, – объяснила я, – а на фотографии, как ты догадываешься, тот самый Петя.

– А он...

– А он как две капли воды похож на нашего Васика, – сказала я.

Даша неопределенно качнула головой.

– Ты не стерла память этого врача? – спросила она у меня.

– Нет.

– Почему? – удивилась она, – ведь он теперь может сказать, что искали...

– Ну, то, что он кому-нибудь что-нибудь скажет, – проговорила я, – это исключено. Насколько я понимаю, ему вообще запрещено давать какие-либо сведения о пациентах. Но... я уже тебе говорила, что меня не покидает ощущение того, что за нами кто-то следит.

Даша непроизвольно оглянулась.

– Ага, – тихо сказала она.

Мы спустились на первый этаж и прошли мимо спящего охранника. Глаза охранника были неподвижны и смотрели в белый потолок больничного холла.

Сейчас четыре часа? Так вот, он проснется, примерно, часов в восемь утра.

Как и те пятеро охранников, что, словно каменные, сидят вдоль стен в своей каморке.

– Странно, – снова проговорила Даша.

– Ты о чем?

– Так все легко получилось, – задумчиво произнесла она, – архив... Странно, что в такой клинике, где охраны полно и с ворота закрыты до утра, архивы с карточками лежат совершенно свободно.

– Как говорится, и на старуху бывает проруха, – заметила я, – всего учесть нельзя.

Но все-таки нехорошее предчувствие кольнуло тогда меня.

Глава 9

Васик вышел из больницы, когда начало уже светать. Солнце еще не вышло, но непроглядная ночная тьма – почему-то совсем чернильная и кромешная в эту ночь – стала понемногу рассеиваться.

Нина спала, после очередной дозы препарата. Она очень ослабела за все время разговора с Васиком и врачи попросили его хотя бы день не беспокоить Нину.

Васик опустил руку в карман за зажигалкой, но так и застыл, о чем-то тяжело задумавшись. Потом все-таки достал зажигалку, щелкнул ей и снова замер, глядя на колеблющееся пламя. Сигарету он теребил в пальцах пока не переломил пополам. Достав другую, он приблизил ее к огоньку зажигалки и так держал, пока кончик сигареты не затлел красным.

Рассеянно затянувшись, Васик опустил зажигалку обратно в карман и подошел к своей машине.

Через полчаса он был уже въезжал уже во двор дома, где жил. Остановил машину у подъезда и вышел.

На лавочке у подъезда сидели трое.

Как только дверца машины за спиной Васика хлопнула, закрывшись, трое переглянулись и поднялись с лавочки. И загородили ему дорогу.

Он почти не видел их лиц в предутренней темноте, да и не интересовали его их лица, а когда один из них спросил его:

– Куда направляешься? – он ничего не ответил.

– Тебе говорят, – нарочито гнусавым голосом проговорил второй, – ты чего тут делаешь?

– Я живу в этом доме, – ответил Васик и затянулся сигаретой.

– Врет, – сказал третий.

Васик почувствовал вдруг, как у него похолодела спина.

«Вот оно, – подумал он, – кто они такие? Да кто же еще, как не пособники похитителей моего сына! Кто еще может ждать меня в такую рань у подъезда... Только какие-то они странные. Пустые бутылки водки валяются под ногами, и сами они... Небритые, мутноглазые... За версту несет перегарищем. Обыкновенные алкаши, которым похмелиться не на что, поэтому и пристали, но... Конспирация?»

– Чего ты тут делаешь? – снова спросил гнусавый и икнул. – Домой, говоришь, идешь? Так за проход платить надо, понял? Давай стольник, а то не пустим в подъезд...