Любовь как война
Шрифт:
Сейчас у Лены во рту не было ни одного зуба. Она ссохлась. Глаза потухли.
И выглядела она никак не на тридцать три!
– Что… что с вами произошло? – Ольга была так поражена, что стала заикаться.
– Много всего! Если рассказывать начну, не остановлюсь до вечера. – Лена хлебнула спиртного и скривилась. – У вас нет ничего съестного? Закусить бы…
Ольга достала из сумки конфеты.
– О, козьи каки! – улыбнулась Лена. – Я если покупаю конфеты, то эти. – Она взяла несколько горошин, запустила их в рот и стала сосать – грызть было нечем. – Я ведь хожу к Славке постоянно.
– Ни
– Я вас тоже. Мы в разные дни ходим. Вы, как я понимаю, на годину да дни рождения. А я…
– А вы? – пауза слишком затянулась.
– Не надо вам знать, – отмахнулась Лена.
Ольга хотела, чтобы она ушла. Очень! Но что она могла сделать, чтобы добиться этого?
– Вижу, вам неприятно мое общество, – проговорила Лена, залпом допив «фунфырик».
– Я просто хотела остаться наедине с близкими.
– Так умерли они. И это не исправишь!
– Согласна с вами, но…
– Я ведь могла вашей родственницей стать. Снохой!
Ольга Алексеевна пожала плечами и стала убирать пожухшую траву с могилы сына. На ней вечно что-то росло. Даже то, что не сеяли. Как-то земляника взошла. Откуда взялась? Может, это Лена ее посадила? Как и остальное, мох, к примеру. Ольга и знать не знала, что ее сына кто-то навещает, кроме нее.
– Я беременна от него была, – услышала она.
– Что?!
– Ой, да ладно вам! Глухую из себя не стройте! – Лена встала, но тут же опустилась на лавку – ее занесло. – Мы собирались сказать вам, когда Славка в универ поступит. Заделали бэби 25 мая. Последний звонок, помните? Славка девочку на плече таскал. А после линейки мы в кладовке сексом занялись. Я вся такая в форме коричневой, фартуке белом, от сестры старшей осталось это все, в бантах и… чулках! Тетка мне подарила. Белые, с подвязками! Ради Славки я старалась. Хотелось быть секси… – Из ее бледно-голубых глаз потекли слезы. – Залетела я, в общем. Аборт сделать хотела, да Славка не разрешил. Сказал, рожай, воспитаем. И замуж позвал…
– Я вам не верю, – сказала Ольга чистую правду.
– Да… – Лена махнула рукой. – Пофиг мне… Верите, не верите! – Потом она фыркнула, как лошадь. Это было неприятно. – Кстати, сказала я вам об этом в день похорон. Не помните? Поддержи вы меня тогда, я бы родила. И был бы у меня ребеночек. Доченька, думаю. Меня так на сладкое тянуло, ужас просто!
– Не говорили вы со мной о беременности.
– А вы у Сашки спросите, вру я или нет. При нем разговор был. Он-то точно все на свои катушки памяти записал.
Это были слова Славы. Он представлял память людей в виде катушечного магнитофона – был у них такой, назывался «Чайка».
– Вы сделали аборт, так я понимаю?
– Хуже. Я пошла на искусственные роды, потому что все сроки прошли. И Бог мне этого не простил. Больше я не смогла забеременеть.
– Вы из-за этого?..
– Что?
– Пить начали.
– Я не пью, – снова фыркнула Лена, едва не забрызгав слюной собеседницу. – Только когда к Славке на могилу прихожу.
Ольга сделала вид, что поверила.
– А вы помните Амона? – услышала она. – Славкиного кумира?
– Если вы об Амоне Боровике…
– О нем! Боровик он, точно! Меня забавляло несоответствие фамилии и внешности. Амон, скорее, опенок. Был, по крайней мере, таким, сейчас не знаю…
Так вот, он очень меня хотел! Влюблен был даже. Когда Сашка сказал мне, что уверен в том, что он Славу убил, я подумала – а ведь может быть. От соперника избавился!– Да что вы такое несете?
– Несут яйца куры, а я говорю. Вам бы прислушаться… ко мне. И к сыну своему. Он, конечно, дурачок, но не псих.
Ольга поняла, что не избавится от Лены. Той хотелось поговорить, это раз. Два – она просто не сможет уйти по причине того, что едва держится на ногах. Положив конфеты на могилу Славы, Ольга Алексеевна покинула кладбище. А несостоявшаяся невеста кричала что-то ей вслед…
– Еще по чуть-чуть? – услышала Ольга и встряхнулась. Это Вера Андреевна решила напомнить о себе.
– Давайте.
– А потом частушки!
– Обязательно!
Они снова выпили. Вера Андреевна, шарахнув пустой стопкой о стол, запела:
– На заборе панталоны сохли три минуты. Внук забрал в аэроклуб, думал – парашюты!
Это начало. Дальше пойдут частушки позабористее.
– Зря вы, Ольга Алексеевна, убегаете, – раздалось над ухом. – Я настигну вас все равно.
– Соломея Георгиевна, я одного не пойму, зачем вам настигать меня? Вы чего хотите?
– Поговорить.
– Не хочу я с вами разговаривать!
Она склонилась над плечом Ольги, накрыв его своими пышными грудями, и выдохнула:
– Я знаю вашу постыдную тайну!
– Не имею таких в наличии. А вам бы поберечь себя. Вы уже немолоды и вес у вас критический. Зачем же искушать судьбу и пить наравне с молодыми и стройными?
– Откажись от места, и я никому не скажу! – Впервые она обратилась к Слепневой на «ты».
– От какого места?
– Только не надо делать вид… – Но у Ольги, видимо, на лице отразилось искреннее непонимание. Соломея сбавила обороты. – Неужели не слышала, что дира на пенсию отправляют? Уже приказ подписан! В будущем году у школьного штурвала встанет новый капитан.
– Я всегда думала, что за штурвалом стоят рулевые матросы. Но это неважно. Значит, наш юбиляр уходит на пенсию. А вместо него хотят поставить кого-то из нас двоих? – Соломея кивнула. – И вы любыми путями желаете заполучить директорское кресло?
– Я его достойна! Мне оно нужнее, чем вам.
– Почему? – из чистого любопытства спросила Ольга. Она не хотела становиться директором. Более того, от должности завуча собиралась отказаться.
– Я сделаю школу лучшей в районе. Я знаю, как это сделать. Я проведу реформирование. Я уже знаю, где найти спонсоров, которые помогут с ремонтом. Я…
– Больше заработаю, заняв кресло руководителя? И обрету больший вес? Не в буквальном смысле, да? Потому что… куда уж больше?
Соломея побагровела.
– Так да или нет?
– Пусть решает РОНО.
– В позу встала, да? Ладно, посмотрим, как ты запоешь, когда я озвучу одно имя… – Соломея набрала полные легкие воздуха, от чего ее грудь, заключенная в плен плотного трикотажа, подпрыгнула и поднялась к подбородку. – Камиль!
Да, это был удар…
Ниже пояса, если выражаться культурно. А если с эмоциональной точностью – удар по яйцам! Если бы они у Ольги имелись, она бы согнулась в три погибели и начала хватать ртом воздух…