Любовь, морковь и полный соцпакет

Когда я открываю глаза, на улице вовсю светит солнце. Никиты в кровати не наблюдается, но я слышу его голос, от которого непроизвольно улыбаюсь. Все-таки улыбаться с утра прекрасно.

Лениво потянувшись, заставляю себя встать, прикрываюсь простыней, потому что нахождение в квартире Никиты в футболке Игоря отчего-то кажется преступлением, и иду на звук голоса.

Я нахожу шефа на кухне. Он вновь разговаривает с кем-то по телефону, но, в отличие от вчерашнего вечера, выглядит напряженным. Никита замечает меня практически сразу. Жестом указывает на диванчик и слабо улыбается, правда через несколько секунд вновь хмурится, возвращаясь к разговору.

По его коротким фразам понять суть невозможно, поэтому я жду окончания, которое наступает минут через пять. Никита сбрасывает вызов, откладывает телефон и устало потирает переносицу. Создается ощущение, что из нас двоих выспаться удалось только мне.

От этих мыслей улыбка сползает с лица, а следующая фраза Никиты и вовсе заставляет насторожиться:

– Придется внести очередные изменения в нашу командировку. Точнее, отменить ее оставшуюся часть. – шеф делает паузу, хмурится еще сильней, видимо, оценивая мое выражение лица, и добавляет. – Не переживай. Для начала выслушай меня.

Ничто не заставляет переживать так сильно, как призыв не переживать. Это я поняла, стоило Никите лишь закончить предложение.

Диван вдруг начал казаться чертовски неудобным, время потянулось нереально медленно, а воздух на кухне вдруг стал таким тяжелым, что для нормального дыхания пришлось прилагать усилия.

– Понятно. – все-таки удалось выдавить из себя, пока Никита набирал сообщение на экране мобильного.

– Помнишь, я рассказывал тебе про Мирошниченко? – перешел, видимо, к сути проблемы босс.

Помню ли я? Глупый вопрос.

Сложно вычеркнуть из памяти тот вечер в администрации. А я пыталась, правда пыталась.

Стараясь не обращать внимания на неприятные воспоминания, кивнула, и Никита продолжил:

– После нашей последней встречи… - он делает небольшую паузу, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не скривиться. Лишние напоминания об этой самой встрече изрядно портят настроение, которое и так уже успело упасть до уровня плинтуса. – Я решил изменить план.

Приготовившись отвлечься, чтобы не слушать напоминания о безупречной Даше, я даже не сразу смогла воспринять услышанное. Я ждала что-то вроде: «Я пообещал провести остаток месяца с моей лженевестой. И вообще мы решили разыграть медовый месяц, чтобы наверняка», а тут такое.

– В смысле, изменить план? – от удивления в голосе избавиться не удалось. Ладно, и так сойдет.

Перед тем, как ответить, Никита наливает нам чай, ставит кружки на столик рядом с диваном, садится рядом со мной и смотрит в глаза:

– Мне обязательно рассказывать обо всех причинах, по которым я так поступил? Или ограничимся главной?

При упоминании причин я все-таки скривилась, улыбающееся лицо Даши без спросу нарисовалось в памяти. Пришлось признать, что вдаваться в подробности этой темы мне тоже не особо хочется.

– Ограничимся главной.

– Ты. – просто и без промедления ответил Никита, заставив меня заморгать еще более глупо. Не сомневаюсь, что в выражении моего лица не наблюдалось ни единого проблеска интеллекта.

– Я?

– Ты, Женя, ты.

– Ясно.

Ну а что еще ответить? Половина тараканов в моей голове в этот момент радостно топают лапками и попискивают, а вторая все еще стоит, замерев в оцепенении. Как тут выдать что-нибудь поумней?

– Теперь, правда, появились проблемы другого характера.

– Ты должен притвориться чьим-нибудь внебрачным сыном? – сморозила первое, что пришло на ум. Говорю же, с формированием адекватных ответов у меня серьезные трудности.

– Нет. – Никита улыбнулся. – Мирошниченко, как ты успела заметить, не слишком приятный человек. Но на этом его минусы не заканчиваются. Помимо всего прочего он еще и достаточно умен. И в нашей ситуации это действительно минус. Олег отлично понимает, что ему собираются немного усложнить жизнь, но пока что, к счастью, не знает, на каком именно фронте.

Никита делает паузу, а я, пользуясь случаем, удобно устраиваюсь рядом с ним. Подбираю ноги под себя и прижимаюсь к мужчине, который тут же меня обнимает. Да, так гораздо лучше. Все-таки даже плохие новости гораздо легче узнавать в объятиях близких людей.

А в том, что новости будут отнюдь не хорошими, я не сомневалась.

– Хотя, счастье это относительное. Пока он не понимает, что будет дальше, от его можно ждать чего угодно. В общем… - шеф в очередной раз прерывается. – Я не думаю, что возникнут какие-то серьезные проблемы. Но… Мне будет гораздо спокойней, если мы останемся здесь.

Оспаривать мнение мужчины у меня не возникло ни малейшего желания. Тем более, что я была с ним совершенно согласна.

Наша командировка изначально носила лишь формальный характер. Так зачем же тогда подвергать себя лишней, пусть даже чисто гипотетической, опасности?

– Да, хорошо, без проблем.

Кажется, Никиту моя реакция устроила. Несмотря на то, что его мобильник вновь начал звонить, он позволил себе улыбку, обращенную ко мне, и, проигнорировав вызов, продолжил:

– Поживем обычной жизнью. Ради разнообразия можно и не в поездах попробовать ночевать.

Последняя фраза вызвала у меня короткий смешок. Да уж, сон в поезде – особый сорт удовольствия.

– А я только хотела предложить купить пару полок, чтобы не особо менять ритм жизни.

– А почему не самолетные кресла? – босс улыбнулся.

Черт, о самолетах я как-то не подумала.

Когда телефон зазвонил в третий раз, Никита все-таки взял трубку, оставив меня наедине с собой, позволяя обдумать услышанное.

В принципе, ничего катастрофического не произошло. Да и произойти, я надеюсь, не должно. Это же Никита! У него всегда все под контролем!

Ну, практически.

После нашего разговора мне стало значительно легче. Нехорошее предчувствие пропало, да и настроение нормализовалось. Правда, ненадолго. Ровно до того момента, пока шеф не вернулся на кухню и не добавил:

– Чуть не забыл. С понедельника, чтобы не скучать, можно вернуться на работу. Тебя ведь устроит должность Карины?

Уж лучше бы он забыл…

От мыслей о милейшем серпентарии, который зовется главным офисом «Райских садов», у меня даже глаз дергаться начал, однако показывать свои истинные эмоции я не хотела, поэтому, кивнув, проговорила: