Любовь Муры

Со страстным нетерпением ожидаю конца войны. Счастлива, что наша армия громит немцев на их территории — пусть испытают то, что нам приходилось переносить.

Очень и очень благодарна тебе за газеты и журналы. Пишу поздно вечером. Сегодня вернулась домой в 10 час. Устала так, что не смогу заснуть.

Извини за сумбурное письмо.

Крепко тебя целую. Мура.

31/III.

Дорогая Ксюшенька!

Каждый день думала, что вечером смогу отписать тебе. Но ежедневно происходят непредвиденные осложнения и я задерживаюсь на работе часов до 10–11. Являюсь домой расслабленной от волнений дня и сваливаюсь в кровать.

Мне хочется сказать тебе, что судьба не была ласкова ко мне в эти годы. Не было просвета. Казалось голод и страх пред высылкой в Германию сломят окончательно. Ведь месяцев 6 мы не пробовали хлеба. И всё же выжила. Спасла меня Верочка. В то время она была немного крепче меня. Откуда только возможно она, сама не съедая, таскала для меня или пшен. кашу или горох. Всё это измерялось стаканчиками или ложками. Сама она была уже подпухшей от голода, а я температурила с открытым процессом лёгких. Собрав последние силы, с невероятными трудностями (чего только, при желании, не добъётся человек) она отправила меня с Идой к старику Петра и там мы отошли. После этого мы поступили в дет. столовую, где кормили только пшен. кашей. Но это было уже приблизительно сытно. Так мы дождались прихода своих.

Делало нашу жизнь ещё более страшной следующее обстоятельство. В той же столовке мы приютили еврейскую семью (мать с 2^мя детьми). Если б кто-либо выдал её — вместе с ней погибли бы и мы все. Какие же страшные годы пережили мы! Ни одного покойного дня и ночи! Между прочим, эта всецело обязанная нам женщина сейчас даже исподтишка паскудит нам. Пишу тебе об этом не для того, чтобы ты была лучшего мнения обо мне. Это — долг каждого человека. Но в то мерзкое время я подвергала себя и свою семью смертельной опасности. И так печально, что люди могут быть такими гаденькими.

Все эти годы неразрывны с Верочкой и на фоне окружающего паскудства она была ещё дороже мне. Это — чистейшей души и высокой пробы человек.

Мало, совсем мало радостей в моей жизни. Верочка красит её. Ида даёт одни печали. Безумно любя её, я не обольщаюсь на её счёт. Она странное и, что хуже, не всегда порядочное существо. Талантлива — это вывод художественного совета и, как сказали мне, ничего не выйдет из неё — ленива. Совершенно не работает по общеобразовательным предметам. Такая мука с ней. Если будет у тебя время, напиши ей, дорогая. Равнодушной к тебе я никогда не была. Все эти годы о тебе я вспоминала с нежностью и с большой благодарностью.

Ты, дорогая, дала мне очень много. Ты не всегда догадывалась, очевидно, об этом. Ты дала мне культуру и более тонкое понимание окружающего. Под твоим влиянием пробудилось то лучшее, что было во мне. Я стала сдержанней, меньше неистовствовала, ты научила меня мягкости. Я никогда не забуду тебя. Слишком большое место отведено тебе в моей жизни. Часто я перебираю перипетии наших встреч. Всё то, что было в последние годы неприятным, — стушевалось (а когда-то оно было остро-мучительным) и осталось одно светлое.

В годы оккупации как особо счастливой сказкой казалось мне время, проведённое с тобой в Москве, в Мисхоре. Для того чтобы дать отдых своей измученной душе, я так часто обращалась к этим воспоминаниям.

Портрет Роллана носила с собой всюду. Стоит и сейчас он на моём столике. Благородный борец за правду, справедливость — он утешал меня.

Я вдалась в прошлое, на кот. теперь не люблю останавливаться, с тем, чтобы ты, родная ещё раз поняла, какими были эти годы для меня. Думаю, что ты во всём понимаешь меня.

Сейчас я ценю как никогда ранее те крупиночки радости, что перепадают мне. По особенному радуюсь и солнышку и хорошей мелодии, что случайно уловит ухо по радио, и всякому хорошему человеческому проявлению. С последним встречаться приходится слишком редко. Если б только немного порадовала меня Ида…

Работа у меня страшная по своей ответственности. Масса всяких неприятностей. Я никогда не бываю спокойна. Была бы счастлива уйти от администрат. работы, но не отпускают. Нельзя за всем усмотреть и за всех отвечать. Устала я и стара уж стала.

Боюсь заболеть. Итак, муж Ганны умер. О его болезни много думаю.

Вот поэтому, пока здорова, я так вбираю в себя сейчас бодрость.

Целую тебя нежно. Пиши мне, пожалуйста, побольше о себе. Ещё и ещё обнимаю тебя.

 [Приписка Иды:]

Добрый вечер, дорогая Ксюшенька! Извини, что очень редко пишу! Сейчас у нас предэкзаменационная горячка и совершенно нет времени. Выкрою время, обязательно напишу подробное письмо.

Пока целую крепко и горячо.

Любящая тебя — Ирина П.

Спокойной ночи!!!!

22/IV.

Дорогая Ксюшенька! Уже неделя как я лежу в постели — весенняя простуда. Уже t° пала и дня через два снова на работу. Ослабела. Много думаю о тебе. Моя дорогая, чем же ты живёшь, как заполняешь свои дни? Так и представляю твоё печальное лицо… Самое паскудное — это быть материально зависимой от кого-либо, даже от самого близкого и родного человека. А вообще-то, как унижает и с’уживает жизнь эта постоянная нужда. Как вырваться от неё? Ищу инструктора-сапожника, чтобы научиться по-настоящему шить обувь. Найти такого человека тоже не так просто. Этой идеей занята целую зиму, но всё ещё безрезультатно. Моя работа невыносима и материально меня никак не устраивает из-за наличия семьи. С ужасом думаю, что через дня два снова погружусь в свою работу. Не знаю, понятен ли тебе этот ужас?!

Пиши мне, родная! Снова вспоминаю твоё последнее письмо. Да, равнодушия у меня к тебе никогда не может быть. Родной ты мне всегда будешь. [Последние две фразы подчёркнуты карандашом Ксении и ещё вертикальной чертой отмечены на полях.] Так мало я вижу настоящих людей и если судьба сталкивает, соединяет с ними, то отойти с равнодушием я уже не могу от них. Человека три в жизни я встретила и с ними, с образами их живу. И твой образ запечатлён во мне навсегда.

Апрель м-ц встретил нас снегом, пронзительными ветрами, слякотью. Весна не солнечная, похожа на осень. Однако подснежники, стоящие у меня на столике, говорят о весне. Привет мой Оленьке. Крепко тебя целую. Мура.

24/IV.

Дорогая, поздравляю тебя с наступающим первомайским праздником! Как хочу я, чтобы ты обрела душевный покой и перестала бы метаться. Может быть, для тебя слабым хотя бы утешением будет сознание, что твоё положение, жизнь внешне складывается легче, чем очень многих людей. Ведь тебе, дорогая, не надо изо дня в день вступать в борьбу за существование. Права я или нет? Мне так хотелось бы помочь чем-нибудь тебе.