Любовь на коротком поводке

Как говорится, с глаз долой, из сердца вон. По крайней мере, сегодня это касается Карла. А я все дорогу до дома думаю: куда он мог направиться? И чем таким, черт возьми, он там будет заниматься настолько более важным, чем тихий вечер со мной у меня дома?

* * *

Мне снится, что звонит телефон, стоящий около кровати. Надо же, какое совпадение, потому что наяву телефон около кровати тоже звонит. И продолжает звонить и звонить, пока я просыпаюсь. Сон становится явью.

— Алло?

В трубке, которую я приложила к уху, слышится резкий звук. Междугородний. Нет, даже скорее этот, как он там называется, из-за океана.

— Алло? Дана? Привет, это Джерри. Ты меня слышишь? Алло?

Джерри! Бог ты мой! Я машинально шарю рукой, разыскивая выключатель, как будто мне стыдно, что меня застали спящей в такое время. Который все же час? Какой день недели? Высоко ли стоит луна?

— Джерри, господи! Где ты? — Лучше бы определиться, где я и с кем. А, разумеется, я начинаю припоминать. Я рассталась с Карлом на паромной пристани. Со мной рядом — только мирно спящий Мерфи.

Я протягиваю руку и касаюсь собачьего уха, убеждаясь, что хотя бы он на месте. Или нет? Может быть, Мерфи видит сон, как хотелось бы и мне?

— Я здесь, — подсказывает мне Джерри. — В смысле, я звоню с континента.

С континента. А как же! Что я там такое говорила? Разве я с самого начала не определила, что звонок откуда-то издалека?

— В чем дело? Что случилось, Джерри? Ты в порядке?

В порядке, в порядке… Это эхо моего же голоса, доносящееся до моих ушей через бесконечные мили… чего? Черного межгалактического пространства, наверное, где электронные импульсы от наших с Джерри голосов отскакивают от звезд. Если именно так в наши дни все и происходит. Лично я предпочитаю думать о надежном старом трансатлантическом кабеле, протянувшемся по дну океана. Я все еще верю в чудо того кабеля, я могу очень легко его себе представить: толстый, длинный и черный, похожий на удлинительный шнур. Покрытый кораллами, погрызенный рыбами и наполовину засыпанный песком. Для меня куда симпатичнее этот кабель в виде образа, нежели чем какой-то там невидимый сигнал, отлетающий от тарелки спутниковой антенны, плавающей в гиперпространстве. Или где-то еще.

— Разумеется, я в порядке, — уверяет меня Джерри. Но по голосу не скажешь. Голос у него неуверенный, туманный и далекий. — Похоже, связь сегодня никуда не годная. Так как ты там? Все нормально?

— Конечно! — Я кричу, стараясь перекричать расстояние. Мерфи, уже полностью проснувшийся, положил подбородок мне на колено и смотрит на меня вопросительно своими желтыми глазами. Ну да, все нормально, черт побери. По крайней мере, сейчас мне не приходится считаться с лежащим рядом Карлом, пока я вру Джерри. — А у тебя как дела?

— Я же сказал, хорошо. — Он уже начал слегка раздражаться. Его нетерпение понятно и свойственно всем, для кого время — деньги, причем в буквальном смысле. — Я просто решил, что давно пора позвонить тебе, чтобы убедиться, что у тебя и Мерфи все в порядке.

— В абсолютном. — Господи, этот разговор напоминает непрерывное эхо. — Мерфи тут, рядом. Говорит тебе: «Привет». — Если честно, я не уверена, что «привет» — это все, что Мерфи хочет сказать. Поэтому я радуюсь, что трубка в моих руках, и именно я могу рассказать обо всем Джерри.

— Я соскучился по тебе, Дана, — кричит Джерри. — Ты меня слышишь?

— Я тоже скучаю. Повторяю! Я тоже скучаю! Ты меня слышишь? — И в данный момент я действительно по нему скучаю. Это чистая правда. Я тоскую по Джерри, по той прямоте, с которой он признается, что скучает, в отличие от… ну, в отличие от всего, что произошло со мной после его отъезда. — Ты хоть приблизительно можешь сказать, когда собираешься вернуться?

— Не совсем. В том смысле что… не совсем. Я… Знаешь, все так сложно.

— Сложно? Разве у твоих курсов или конференции, или что там у тебя, нет начала, середины и конца?

— Ну, все это более расплывчато, если так можно сказать.

Расплывчато? Он действительно сказал «расплывчато»?

— Ладно, верю на слово.

— Дана, разве… Разве тебе нужна точная дата? В смысле, у тебя есть проблемы, о которых ты мне не рассказываешь?

Есть ли у меня проблемы, о которых я не рассказываю Джерри? Не-а. Ничего, кроме того, что я безнадежно запуталась с Карлом и не имею ни малейшего представления о том, что я собираюсь делать — вне зависимости от того, вернется ко мне Джерри или нет.

— Нет, какие могут быть проблемы! Как там ты? У тебя появились проблемы, о которых я не знаю? — Например, с Мартой. Которая, как мне представляется, вполне вероятно, по телефону из Нью-Йорка тоже требует от Джерри назвать точную дату его прибытия домой. Не то что я, девушка, с которой всегда можно договориться.

— Нет, никаких проблем, — уверяет меня Джерри. — С тобой правда все нормально?

Уф! Разве мы эту тему уже не обговорили, и не единожды? Кроме того, как я могу ему ответить? Джерри ведь, по сути, спрашивает, хорошо ли мне живется. А у меня слишком много разных противоречивых факторов, чтобы уложить их в одно предложение.

— Слушай, Джерри, я ужасно рада, что ты позвонил. Но тебе правда не стоит беспокоиться ни о чем. И собака, и собачья нянька — в порядке.

— Приятно слышать… — Но он все никак не положит трубку. Я могу себе его представить парящим где-нибудь над… что там у них есть, в Европе? — Средиземным океаном? Джерри подвешен на длинном-длинном тросе, подпрыгивает в космосе, как шарик на бесконечном шнурке. — Было приятно с тобой поболтать, Дана. Прости, что разбудил.

— Нет, ничего подобного, я еще не спала. — Почему я всегда так говорю, даже если это заведомая ложь? Когда доказать это ничего не стоит? Возможно, это рефлекторное прикрытие для других, более существенных неправд? — Я тоже рада возможности поговорить с тобой. Не стану спрашивать тебя о расплывчатости твоего… расплывчатого существования там!

— Да будет тебе. — Даже на таком расстоянии чувствуется, что Джерри смутило мое двусмысленное замечание. — Я рад, что позвонил. И я сообщу тебе, когда буду более точно знать конкретную дату моего возвращения. Мне этот разговор очень помог. Погладь Мерфи за меня. Пока.

Раздался пинг разъединения, когда он повесил трубку. А я остаюсь сидеть, глядя на трубку в руке с таким видом, с каким в старых фильмах люди таращились на трубку, полагая, что их разъединили. Хотя я прекрасно знаю, почему разговор закончился. Потому что нам не о чем разговаривать, вот почему. Во всяком случае, не по международным тарифам и в ситуации, когда ни Джерри, ни я, правда, по разным причинам, не смогли откровенно поговорить друг с другом. Причем до такой степени, что я даже не представляю себе, каким образом этот звонок «помог» Джерри. Он ведь сам так сказал.

— Это Джерри звонил, — говорю я Мерфи и вешаю трубку. Как будто он уже сам не догадался. — Что ты об этом думаешь?

Мерфи снова поднимает уши при слове «Джерри» и смотрит на меня с выражением либо сверхъестественной проницательности, либо просто не может полностью открыть глаза, так ему спать хочется.

— А вообще, Мерфи, я тебе соврала. Это Роберт Редфорд звонил. — Ага! Как я и подозревала, «Роберт Редфорд» вызывает более выразительную реакцию, чем «Джерри». Что означает, что я должна самостоятельно решать, какова моя эмоциональная реакция на звонок Джерри. Ведь я вовсе не надеюсь, что он все бросит и примчится прямиком сюда. Не в состоянии я также на основании одного трансатлантического разговора решить — не отправится ли он, скорее всего, к себе домой, чтобы жениться на Марте? И оставить мне Мерфи навсегда, потому что побоится встретиться лицом к лицу с разъяренной женщиной, которой он пренебрег.