Любовь на коротком поводке

И, пожалуй, самыми отрезвляющими являются сцены, изображающие охоту на волков со сворами собак. Собаки убивают своих двоюродных братьев. Они ведь и в самом деле кузены. Вот мне и интересно, что думает Мерфи по поводу такого предательства существ, во многом подобных ему?

Вспомните, ведь именно индейская полиция в резервации сдала Сидящего Быка. Его собственные соплеменники Лакота, в одеждах белых людей, послушные приказам белых, встали перед старым вождем, держа казенные ружья наготове. Так почему собаки должны поступать по-другому, когда…

Когда они засыпают перед телевизором, как сейчас сделал Мерфи. Крепко спит. Только посмотрите на него! Может быть, он спал с самого начала? Оставив меня в одиночку решать, что у него в натуре от предков, а что — нет.

Кстати, это может сгодиться в сценарии для сериала. Я ведь не хочу спать, мне никто не мешает. Возможно, это хорошая мысль для сценария. Скажем, Удивительная Грейс каким-то образом заблудилась в глуши и встретилась со стаей волков, и в конечном итоге пришла к соглашению с… как бы это назвать? Со своим внутренним волком?

Верно, можно так назвать, или еще поглупее. Раз уж Мерфи спит и здесь нет никого, кто мог бы надо мной похихикать.

Глава десятая

Для меня весьма необычно — оказаться в квартире наедине с Карлом. Но, насколько я понимаю, по задумке сегодня все должно быть необычным. Например, Карл впервые должен оставаться в постели, пока Дана ходит в булочную. Затем, как сказала она, они, в порядке разнообразия, будут вести себя в выходные так, как и положено себя вести в выходные. Валяться все утро в постели с газетами и свежими круассанами до того времени, сказала она, пока они не начитаются, или с ног до головы не измазюкаются маслом, или и то и другое вместе.

Карл со всем был согласен. Он поклялся, что не будет одеваться, вот те крест, не будет! Он даже ногу с кровати не спустит, а уж если она намеревается держать его в постели, то он докажет ей серьезность своих намерений и немедленно снова заснет и будет спать, пока она не вернется и не погребет его под лавиной круассанов с маслом.

Пока, после ухода Даны, Карл слово держит. Телефонный аппарат Даны стоит рядом с кроватью, так что он вполне смог дотянуться до него и позвонить, чтобы узнать, нет ли для него почты. Он вдруг сообразил, что ему нечем записать, поэтому свесился с кровати и через комнату дотянулся до своей сумки, притянув ее к себе за ремень. И достал оттуда блокнот и ручку. В буквальном смысле слова — не вставая с кровати.

Затем, записав какие-то цифры, он снова набрал номер.

— Стэна Людвига, пожалуйста. Привет, Стэн. Это Харт. Снова работаете в выходные? Ну да, я тоже. Короче, я получил ваше послание. Нет, вы были абсолютно правы, что позвонили. Я же сказал, что вы можете звонить в любое время дня и ночи, если дело касается Дорис и детей даже в мелочах. Так что случилось?

Должен вам доложить, Карл хорош в своем деле. Доброжелателен, сострадателен, но крайне деловит. Более того, мне ясно, что он сам все это про себя знает.

— Да, разумеется, я ее помню, — продолжает он говорить в трубку. — Мона Фредерикс, ваша соседка. Разведена, не так ли? Большая подруга вашей жены до того, как она скрылась с детьми, верно? — Он говорит так, будто в его жизни нет ничего важнее, чем дела абонента на другом конце трубки. — А после исчезновения Дорис она очень мила с вами, эта ваша Мона, не так ли?.. Послушайте, Стэн, давайте посмотрим на это… — Все еще сочувственный голос Карла становится настойчивее. — Вы не думаете, что Мона может знать чуть больше насчет местонахождения Дорис и детей, чем она говорит? Я что хочу сказать: вдруг Дорис ей звонила или?.. Нет, серьезно, Стэн. Вы ведь платите мне за мой опыт и знания, верно? И поверьте мне, я видел такое много раз раньше. Одинокая подруга, коллега по работе или соседка начинает обращать внимание на мужчину, чья жена неожиданно исчезает. Ну, это до известной степени можно понять, верно? И этой одинокой женщине все меньше и меньше хочется добровольно делиться своей информацией по поводу, скажем, местонахождения его жены. Знаете, из боязни, причем я не утверждаю, что это сознательная боязнь, что примирение супругов снова оставит ее ни с чем.

Из трубки до меня еле слышно доносится звук, напоминающий гудение обеспокоенного комара.

— Ну, будет вам, будет, — успокаивает Карл. — Никто не спешит с выводами, и никто не собирается этого делать. Мы поступим так, Стэн. Дайте мне номер телефона Моны, а я уж посмотрю, что можно придумать.

Еще один протестующий комариный писк, но Карл настойчив:

— Я понимаю, — уверяет он с твердой убежденности человека, который действительно понимает. — Слушайте, я сразу же перезвоню вам, как только поговорю с Моной, идет? А пока скажите секретарше, что, если кто-то позвонит, вас нет ни для кого, кроме меня. Вы поняли, Стэн? Потому что если наша миссис Фредерикс доберется до вас раньше меня, все может сильно осложниться. Я перезвоню вам через десять минут. Или раньше. Обещаю.

Карл повесил трубку и принялся насвистывать, как человек, довольный своей работой. Он снова залез в свою сумку и выудил оттуда маленький магнитофон, даже меньше, чем у Карен, и пленку, которую тут же вставил в машинку.

Когда пленка начала проигрываться, мне удается разобрать пронзительные телефонные звонки, гул голосов, по большей части женских, и еще один женский голос, громче остальных, который бубнит: «Доктор Демчук вызывается в реанимацию. Доктор Демчук, срочно…»

Когда Карл замечает, что я за ним наблюдаю, он заговорщически мне подмигивает:

— Ну, как тебе? Слушай дальше. Это еще не все.

Запись на пленке продолжает звучать, а Карл тем временем набирает номер телефона.

— Да, — говорит он тусклым, почти гнусавым голосом, совершенно не похожим на его собственный. — Миссис Мону Фредерикс, пожалуйста. — Помимо воли я им восторгаюсь. Как, думаю, и он сам, потому что он откидывается на спинку кровати, закрывает глаза и вроде бы решительно намеривается убедить себя, что все, что он говорит — истинная правда.

— Миссис Фредерикс, я не хочу вас волновать, но меня зовут Джил Притчард, и я звоню вам из регистратуры Центральной больницы в Истбруке. Вы знакомы с неким мистером Стэнли Джеймсом Людвигом?

Писк в трубке.

— Мне очень жаль, миссис Фредерикс, но я имею право сказать вам только, что мистер Людвиг поступил в больницу после несчастного случая… Простите, я не могу вдаваться в детали, пока не свяжусь с его семьей. Миссис Фредерикс, нам срочно надо разыскать жену мистера Людвига. Вы не знаете, где она сейчас может быть?

Карл улыбается сам себе, и мне кажется, что я догадываюсь, о чем он сейчас думает. До чего же поразительно, думает он, а с другой стороны, вполне объяснимо, что Моне Фредерикс даже не пришло в голову задуматься, откуда в больнице узнали ее имя и почему они считают, что она может знать, где находится жена Стэна!

— Нет, я не врач, — тем временем говорит Карл чистую правду. — Я могу лишь подчеркнуть, насколько важно для нас связаться с миссис Людвиг. Итак, вы можете нам помочь? — Он берет ручку и быстро что-то записывает. — Мотель «Римрок»… Тандер Бей… Вы случайно не знаете, под каким именем она и дети там зарегистрировались? Хаген? Через «а»? Прекрасно. Миссис Фредерикс, вы нам очень помогли. Спасибо. Всего хорошего.

Карл не тратит время на поздравления в собственный адрес. Он выключает магнитофон, снова набирает номер и на этот раз говорит собственным голосом.