Любовь на первой полосе

— Кейт Кеннеди из «Ньюс». Пишу очерки, беру интервью. Может, на прошлой неделе вы читали мой материал о Никсоне?

— Извините, вряд ли. Я только вчера прилетел из Лондона.

Кейт растерялась. Она уже привыкла к тому, что ее знают и читают. И даже собиралась подробнее рассказать ему о своей встрече с бывшим президентом. А этот нахал даже не слышал о ней.

Заметив выражение ее лица, Гамильтон спохватился:

— О, простите! Мне с таким трудом удалось привлечь ваше внимание, и я тут же все испортил. Примите мои извинения. Не знал, что вы знаменитость.

Он еще и смеется над ней! Обида переросла в ярость. Да как он смеет выставлять ее дурой?

— О, не злитесь. Я не хотел вас обидеть. Вы для этого слишком хорошенькая. Сделаем так: никуда не уходите, а я сейчас принесу еще шампанского.

— Нет, я пойду с вами. Мне уже лучше.

Кейт решительно поднялась, взяла его под руку и повела к импровизированному бару, устроенному на сцепе. Краем глаза она видела окруженную мужчинами Санди Геблер, которая весело смеялась и кокетничала, Одним из ее собеседников был Дэвид O'Нейл. И, похоже, он был очарован ею не меньше остальных.

Кейт ощутила желание посоперничать с нею. Может, ее платье и не слишком броское, зато в себе-то она уверена. Кейт внимательно посмотрела на своего высокого и учтивого кавалера.

Гамильтон был шире в плечах, чем ей показалось сначала, и вообще очень развит физически. То ли много играл в мяч, то ли занимался на тренажерах. Да и костюм на нем дорогой. Сшитый на заказ. И портной, наверное, работал в лондонском «Сэвил роу».

Кейт украдкой бросила взгляд на сто лицо, и оно ее тоже не разочаровало. Лицо аристократа, правильное, довольно жесткое. К тому же Чарли Гамильтон обладал чувством юмора.

«Смешно, — подумала она, — битый час нахожусь рядом с самым привлекательным здесь мужчиной, но если бы не взглянула на него повнимательнее, так бы никогда об этом и не узнала».

Кейт невольно выпрямилась, откинула волосы назад: «Ладно, Санди Геблер, еще посмотрим кто кого».

После она не могла вспомнить, сколько бокалов шампанского выпила в течение следующего получаса. Но ей удалось заглушить в сердце боль, и, когда к ним подошел Тед, притащив с собою Рут, ей уже не хотелось убежать.

— Тебе понравился спектакль? — очаровательно, пожалуй, даже приторно, улыбнулась она. — Хочу представить тебе моего друга. Чарли Гамильтон, агент Дэвида О'Нейла. Тед Геблер, мой коллега по работе в «Ньюс».

Мужчины пожали друг другу руки и обменялись любезностями. Оба, как выяснилось, были мастерами по этой части. Кейт вдруг почувствовала себя лишней. «Что я тут делаю? Зачем все это?» Потом взглянула на Теда, такого официального в своем строгом костюме. Но за бесстрастным выражением лица она угадывала его беспокойство. Он чувствовал себя актером, которого вынуждают играть в скверной пьесе.

Заметив у Кейт выбившуюся прядь, Тед машинально протянул руку и откинул ее назад. Это был очень интимный жест. Жест любовника.

Рут испуганно посмотрела на Теда, а Чарли Гамильтон умолк на полуслове. Только Кейт было все равно. «Тед меня любит. А его жена пусть идет к черту», — подумала она.

Но Санди, похоже, не собиралась идти к черту. Оставив Дэвида О'Нейла, она направилась туда, где стоял ее муж.

— Вы, наверное, и есть знаменитая Кейт Кеннеди, — сказала она, приблизившись. — Кажется, мы с вами еще не знакомы.

«Да, — зло подумала Кейт, — и я не собираюсь исправлять это упущение».

Тем не менее, она мило улыбнулась и протянула Санди руку. Даже если бы на ее глазах рушился мир, Кейт и тогда бы не забыла о хороших манерах. Вежливость считалась в Вестчестере нормой жизни.

Вблизи Санди Геблер оказалась еще красивее. И вскоре Кейт поняла, что она отнюдь не дурочка. Санди на удивление хорошо разбиралась в театральных делах. Наверное, благодаря отцу, голливудскому продюсеру. Кроме того, она с завидной для Кейт легкостью говорила о людях, совершенно той не знакомых.

И вообще у Санди был такой вид, словно она не сомневалась, что ее мнение интересно окружающим, хотя все ее высказывания лишь повторяли то, о чем уже тысячу раз писали в иллюстрированных газетных приложениях. Через несколько минут Кейт заподозрила, что своим знанием искусства Санди Геблер обязана скорее всего не отцу, а «Нью-Йорк тайме». Но промолчала! Боялась не сдержаться.

Вместо этого Кейт потянулась к новому бокалу шампанского. Однако, к ее удивлению, Чарли Гамильтон отвел протянутую руку.

— Почему бы вам не дождаться ужина? Иначе можно потерять аппетит. — С этими словами он увел ее от Геблеров и Рут.

— В чем дело? — спросила Кейт.

— Разве вы никогда не ужинаете? Я заказал столик в «Сардисе» и подумал, что, может, вы ко мне присоединитесь. Или вам очень хочется публичного, скандала с женой вашего любовника?

Пораженная Кейт сначала не могла вымолвить ни слова.

— Неужели это так заметно? — наконец, еле слышно, проговорила она.

— Только опытному взгляду, — мягко ответил Гамильтон, выводя ее из театра.

«Когда это случилось? В какой момент исчезла наша привязанность друг к другу?»

В последнее время Тед занимался с ней любовью по привычке. Так же, как чистил зубы или заполнял налоговые квитанции. А Санди молчала. Что она могла сказать?

Имелась и другая причина для молчания. Санди боялась, что если устроит сцену, Тед вообще перестанет с ней спать, а она вряд ли сможет это пережить.

Но теперь у нее не осталось выбора. После сегодняшнего вечера, после того как она перехватила несколько его взглядов, обращенных на эту тощую журналистку, Санди уже не могла хранить молчание. Ибо теперь все стало ясно. Теперь она знала причину его равнодушия — Кейт Кеннеди. С темными глазами, каштановыми волосами и хорошим произношением, характерным для выходцев из Хэмптона. Таких женщин нельзя просто игнорировать. Они слишком опасны.

Тед отправился провожать няню домой, а Санди ушла на кухню, чтобы сварить кофе и приготовить легкий ужин. Хотя вряд ли у нее будет сегодня аппетит. Они женаты семь лет, и ни разу у нее не возникало никаких сомнений. У них прекрасные дети, неплохой дом, который они построили фактически своими руками, общие воспоминания. Почему же Тед отвернулся от всего этого? Почему теперь его интересует другое? Другая?