Любовь на троих

– У меня здесь есть свой уголок, пойдем, я покажу тебе?

– Пойдем.

Выложенная красноватыми плитами извилистая дорожка привела нас к павильону в восточном стиле. Довольно высокий шестигранный домик с черепичной крышей отличался от подобных декоративных сооружений только одним: в большие обрамленные алыми балками окна были вставлены тонированные стеклопакеты, в безупречно - алых рамах.

Золотые драконы извивались на верхних панелях, золотые карпы плавали в нарисованном озере, все казалось очень красивым и удачно вписывалось в эту часть сада: и обомшелые ступени, и деревянная бадья с ковшом для омовения, и тонкие изогнувшиеся как девушки в танце деревца.

Вик взошел на низкие ступеньки, поднимающие павильон над лужайкой, и приветливо распахнул резную двустворчатую дверку, оказалось, что изнутри она глухая, а значит этот «игрушечный домик» обитаем и зимой.

Алая штора с золотистым иероглифом скользнула в сторону, под его рукой, открывая красноватый свет внутри и выпуская на свежий воздух плотное облако ароматов.

Я вошла с некоторым трепетом, и осмотрелась: пол устилал толстый ковер. Вдоль стен тянулось возвышение усыпанное подушками, под потолком качались неяркие светильники и курильница с ароматным дымком. Тонированные стекла создавали искусственный вечер, и я представила себе, как Вик проводит тут вечера, а может быть и ночи, обнимая узкоглазую красотку в распахнутом кимоно.

За спиной тихонько клацнула дверь:

– Нам никто не помешает, - сказал Вик, а мне очень хочется увидеть тебя здесь, - он обвел рукой маленький домик. Я поняла, что это для него такой же интимный акт, как для меня пригласить мужчину в свою спальню Ром не в счет, он приходит без приглашения...

Вик подвел меня к дальнему краю домика и усадил на возвышение:

– Хочешь переодеться?
– спросил он.

Тут я обратила внимание, что он не в своем привычном костюме, а в коротком черном кимоно с тонким сине-золотым узором, и в удивительно широких шелковых штанах.

– Да.

Вик подошел к небольшому простенку, в котором, оказывается, прятался узкий высокий шкаф, и вынул из него длинное алое кимоно.

Я заерзала, хотелось примерить, но раздеваться в пропитанной ароматами красноватой полутьме я почему-то стеснялась больше, чем на солнечном пляже. Вик не стал спорить и настаивать просто спокойно уложил сказочный шелк возле меня и ушел к двери.

Пальцы сами потянулись потрогать это великолепие. Прикосновение ткани оказалось на диво чувственным, манящим. Посидев минутку поглаживая кимоно, я решилась.

Косясь на растаявшую в полумраке спину Вика, я торопливо стянула майку и бюстгальтер, накинула кимоно, потом сдернула шорты и трусики.

Кажется, Виктор ничего не увидел! Облегченно запахнула тяжелые полы: теперь можно сесть и глотнуть из маленькой пиалки зеленого чая.

Вик появился из тени, едва я долила чай. Скользнул медовым взглядом и попросил меня встать в центре комнаты.

Я встала, ощущая всей кожей, как приятно скользит тяжелая ткань по телу. Он обошел меня по кругу, не отрывая наливающихся блеском глаз, и жадно втягивая воздух. Я не знала, как должна двигаться девушка, одетая в кимоно. Слышала лишь, что их существует много видов. Я просто стояла, позволяя Вику бережно разглаживать складки, поправлять пояс и широкие рукава.

Потом Вик отошел на минуту и вернулся с высокими деревянными сандалиями на кожаных шнурках. Заглянул с вопросом в глаза и, опустившись на колени, помог их обуть. Я стала значительно выше, но чувствовала себя неувереннее.

Вик еще раз поправил складки и улыбнулся:

– Ты так хороша! Настя. Мы впервые наедине, - он сильно волновался и его волнение вибрировало в голосе - Прошу тебя, подбери волосы на верх.

Я послушно подняла волосы выше, и замерла, прислушиваясь ко вдруг зазвучавшей тихой, на грани слышимости музыке.

Вик шагнул ближе:

– Очень прошу тебя ничего не бояться. Просто чувствуй. Хорошо? Если тебе будет неприятно, скажи «стоп».

– Хорошо, - мой голос звучал тихо, голова сама собой опустилась.

Вик прижался ко мне - нежно целуя, поглаживая и чуть царапая ногтями обнаженную шею.

Потом в его руках оказался черный платок, которым он завязал мне глаза.

Я словно очутилась в совершенно незнакомом мне мире: сладкие, будоражащие ароматы благовоний, тихая музыка, и жаркое дыхание мужчины, который рядом.

Вик повернул меня спиной к себе, прижал на мгновение и шепнул:

– Помни, только чувствовать!

Сначала его руки просто обнимали меня за талию, потом осторожно погладили грудь очень бережно, едва касаясь плотного шелка, переместились на живот, а его губы целовали основание шеи, спускаясь ниже. Ткань воротника упругая и скользкая явно мешал, и через минуту Вик шепнул: - Опусти его с плеч...

И я потянула полочки вверх, что бы спина обнажилась до талии. А Вик вдруг отстранился, по шее легко пробежал холодок, а потом что-то мягкое, пушистое принялось выписывать вензеля на небольшом участке обнаженной кожи.

Я вздрогнула, повела плечом, прислушиваясь к ощущениям. Нежная мягкость пуховки или меха тут же сменилась гибкой, твердостью птичьего пера. Сначала оно было сухим, потом Вик лизнул его гибкий кончик и оставил на моей спине влажную дорожку вдоль позвоночника, остановившись в складках шелка.

– Помнишь массаж, на пляже?
– шепот Вика поджигал внутри крохотные фейерверки.

– Да, - мой выдох был тихим, но заметная дрожь, пробежавшая по спине, не осталась незамеченной.

– Хочешь еще?

– Да.

Вик обнял меня, подхватив на руки отнес куда-то, поставил не снимая повязки:

– Ложись здесь, - его рука указала путь моей, и я осторожно опустилась на деревянную кушетку.

Кимоно тот час упорхнуло, а в спину тяжелыми каплями застучало масло.

В этот раз Вик словно выполнял некий ритуал: горячие ладони легли на спину, погладили, согревая масло, и заскользили, для него не было запретов и условностей, и ложбинка между ягодицами получала столько же трепетного внимания, сколько плечо, или чувствительный изгиб шеи. Он гладил и пощипывал, тянул и крутил, встряхивал под звон колокольчиков, и прижимался ко мне всем телом, заставляя томно стонать. Перевернуться мне не дозволялось, касаться его - тоже, и это была самая изысканная и чувственная пытка.

Внутри меня горел пожар. Он не пытался его загасить, а лишь разжигал, медленно и умело. Когда я готова была рыдать, и умолять о разрядке, Вик вдруг перевернул меня на жестких, скользких от пота и масла деревяшках и поцеловал! И все! Я ухнула куда-то, и обхватив его руками, жадно целовала сама, пока он добавлял последние капли к моему взрыву нежно поглаживая пальцами сомкнутые створки.

Потом он укутал мое расслабленное тело в огромную простыню, и лег рядом, на узком возвышении, обнимая, укачивая и тихонько вдыхая мой запах.