Любовь не тонет или…
Шрифт:
— Эта общеизвестная информация. Бывало, что их ловили, но тогда они растворялись. А ещё они чаще всего уведомляют своих жертв, что придут за ними.
— Ну, у меня здесь электронной почты нет. Хотя могло и туда прийти.
Заскрипела зубами. Никто меня ни о чем не уведомлял. А если бы и попробовали… То как? Почтой гребешковой отправили бы?
— Язвишь. Уже хорошо. Утром, как проснёшься, поговорим.
Утром, я надеюсь, буду с бодуна жуткого. Такого, чтоб не вспоминать этот ужас нестерпимый. Мрак просто. Где там мое винишко?
Даже не помню, когда в
— У меня два вопроса: где вино и когда ты отпустишь меня домой. В моем мире мне как-то спокойнее было. В вашем, чувствую, я кукухой скоро отъеду.
Меня колотил озноб. Потянулась ещё за одним пледом, но тут повелитель успел удивить. Подошёл ко мне, обнял и посадил к нему на колени.
Словно к печке припала. Безо всякого стеснения прижалась к широкой обнаженной груди. Пошёл он… К этим кракенам своим. Властитель чешуйчатый.
— Давай условимся, что я отпущу тебя через год. Но это время ты останешься здесь и козни свои строить не будешь.
Чья бы булькала! Но отвечать на это я не хотела. Все равно все мысли были заняты девочкой. Одинокой, никому не нужной. Ребёнком, что застрял в этих обстоятельствах.
Разве виновата она, что тут такие законы? Что попала в круговорот власти? Она сделала выбор! Сделала! Судя по ее навыкам, дважды. Да с такими способностями она легко могла перерезать мне горло не один раз. И не два…
В голове родилась догадка. А что, если она и не собиралась этого делать? Что, если ее сюда за другим посылали? Подскочила из его объятий. Стала лихорадочно ходить по помещению.
Что, если я права? А если нет? Посмотрела на повелителя. Тот глядел на меня напряжённо, изучая словно под микроскопом. Нет, говорить ему подобное нельзя.
Ну не могу я заставить себя добавить огоньку в топку ее личного ада. Они же ее запытают если не до смерти, то… Надо прийти к ней и поговорить. Но как?
Сделала озабоченное лицо. Простите, Распорядитель аукциона. Но в верности и честности я вам не клялась. Сказала:
— Я опасаюсь за свою жизнь. Девушка надежно спрятана? Где она?
— На пятом уровне катакомб в секретной камере. Нет, тебе ничего не грозит. Серафима…
— Тогда я спать!
Развернулась и пошла прямо к огромной постели. Было страшно до чертиков, но иначе я не могла. Если что, меня отыщут. А вот как мне, что даже туалет не могла найти, попробовать встретиться с девочкой в катакомбах…
И где там уже вино?! Я знаю, кого мне надо напоить…
Глава 41. Повелитель
События этого дня в очередной раз преподали мне урок. Я стал забывать, недооценивать людей рядом. Сидел, в задумчивости рассматривал ее.
Принцесса больше в руки не давалась. Притихла и явно что-то замышляла. Она закрылась от меня, наверняка планируя то, что мне бы не понравилось.
Странные эмоции я испытывал, находясь рядом с ней. Не то чтобы мне были чужды сострадание или жалость.
Я вполне мог ощущать все это. Особенно когда бываешь в местах разрастания чёрных дыр…Ведь они оставляют за собой выжженное поле. Пустоту. Где раньше был детский смех и дома – ничего. Где плавали русалы, где текли реки – ничего.
Это больно видеть. Больно понимать, что ты не успел. Пару раз я даже срывался, но принцесса… Ее сострадание, такое живое, словно его можно пощупать, сейчас сшибало с ног.
Я осознавал, что она женщина. Но давно ясно, что женщина с коралловым стержнем внутри. Она каменная и совершенно не знает жалости к тем, кто ей перечит.
Именно поэтому ее пытались убрать. Именно поэтому она вообще смогла переломить обычную историю и именно поэтому сейчас сидела живая.
Но то, как она отнеслась к кракененку… Совершенно незнакомому ей существу, что представляет опасность. Смертельную опасность конкретно для неё.
Ещё раз покосился на девушку. Принесли еду и вино. Несмотря на просьбы, к напитку она почти не притронулась. Собралась держать оборону? Но для чего?
Я искренне полагал, что после увиденного она успокоится. Зрелище смертоносного ребенка должно было привести ее в чувство. Это не человек и не русал. Это нечто, не способное на чувства.
Неужели странный, нелогичный момент слабости она приняла как наличие совести? И ведь волновалась же. Я чувствовал, что она правда опасалась за свою жизнь.
— Серафима, я был бы признателен, если бы ты открыла мне свои мысли.
Она вздрогнула и взглянула на меня. Вот в такие моменты принцесса походила на себя обычную, ибо я получил взгляд, который можно было охарактеризовать: тебя что, ракушечники головой о дно ударили?
Девушка смотрела скептически, будто я умалишенный. Невозможная. Ещё никто и никогда не будил во мне столько эмоций. То я хотел ее, то жалел, то мечтал придушить.
— Что тебе ещё открыть? Я, по-твоему, что, шкатулка? И вино чего не пьёшь? Снова подмешал мне чего?
Возмутительная особа. Я, как последний ракушечник, привёл ее в свои покои. Расположил из страха оставить одну. Думал, что впечатлю или хотя бы покажу уникальность случая. А она полагала, что я ее вином собрался травить?!
Да ещё ни разу я не приглашал сюда женщин. Предпочитал утехи в гареме и абсолютную власть над девушками. Но ей на все плевать! Раздраженно процедил:
— Я не подмешиваю своим женщинам ничего. Мне это не требуется!
Она лишь фыркнула. Сверкнула глазами и дерзко заявила, глядя прямо в глаза:
— А я до сих пор не твоя женщина. Даже не твоя русалка. Ты так-то ещё не принял дар в виде прекрасной принцессы. Ну и я сомневаюсь, что сегодня от вина я уснула так быстро просто так. Ты-то можешь и не подмешивать, но это не значит, что в стенах этого дворца все тебе верны!
Ее страстная речь накрыла меня с головой. Бешенство нахлынуло с такой силой, что я даже сперва не понял, о чем она. Смысл сказанного доходил медленно. Злость отступала, давая место искреннему изумлению.
— В смысле верны? На них лежит магическая метка!