Любовь нужна всем

Через две недели после первой встречи Андрюшенька осмелился взять Илону за руку. Они пересекали институтскую автостоянку как два первоклассника, и это выглядело настолько смешно, что Илона тут же выхватила свою кисть из слабых пальчиков ухажёра и, не выдержав, рассмеялась.

– Ты что? – удивился Андрюшенька. – Нельзя разве?

– Почему нет? Можно, даже маленьким детям, – веселилась ещё больше Илона, – только мне казалось, что мы уже переросли этот возраст. За ручки держаться, парами идти, хороводы водить, я это в детском саду проходила.

Андрюшенька явно растерялся:

– Но надо же с чего-то начинать!

– Начинать что? – не унималась Илона, ей будто доставляло удовольствие вгонять гвозди в тонкое Андрюшино душевное устройство.

– Ну я не знаю, как изъясниться, какие-то отношения.

– Что изъяснить? Какие отношения? – уже совсем зло прошипела Илона. – О каких отношениях ты сейчас?

– Ну между нами, между мужчиной и женщиной.

– А ты полагаешь для этого за ручку держаться обязательно?

– Не знаю, – честно промямлил Андрюшенька.

– А я знаю! – гаркнула во весь голос Илона, повернулась и пошла прочь.

Она совершенно не стремилась закрутить роман с Андрюшенькой, совсем не в её вкусе – маменькин-папенькин сыночек, вундеркинд недозрелый. Но ведь никого другого почему-то не было! И давно пора уже поцеловаться. Хоть попробовал бы, раз подкатывается! Ну не самой же лезть! В ней взыграло чувство обиды. Ну почему так не везёт – то подлец Никита, в которого втрескалась безбожно, теперь этот недоносок. Почему? На факультете столько симпатичных, мужественных, обаятельных парней. Почему к ней клеится этот и даже целоваться не пробует?

Два дня Андрюшенька не отваживался приблизиться к Илоне, два дня он её сторонился. Но на большее его не хватило. Он перехватил её на пути из буфета.

– Есть разговор, – еле выдавил из себя, – давай отойдём в сторону.

«У-у, – пробормотала себе под нос Илона, – это ново!»

– Ну давай!

Андрюшенька потащил её на почти пустую лестничную площадку третьего этажа, где всегда тихарились курильщики. В эту минуту последние из них гасили свои бычки – короткий перерыв между парами заканчивался.

– Я опоздаю на лекцию, и ты тоже, – как бы невзначай проронила Илона.

– Да, – Андрюшенька не удержался и глянул на часы, – к сожалению.

– Ты что-то хотел сказать?

– Ага, – Андрюшенька глазами прилип к Илоне и медленно, не обращая внимания на двух убегающих курильщиков, провёл ладонью по щеке Илоны. Она никак не отреагировала, лишь подумала: «У-у, наверное, в кино подсмотрел», – и едва удержалась, чтобы снова не рассмеяться. Отсутствие всякой реакции Андрюшенька принял за зелёный свет и буквально вклеился ртом в губы Илоны. Целоваться он, естественно, не умел. Даже не обнял, руки болтались сами по себе. Илона учить не собиралась, мужественно выдержав процедуру лизания, она коротким движением вытерла губы и произнесла:

– Ну что ж, уже не как в детском саду. Поздравляю. Растём.

– Издеваешься? – обиделся её ухажор.

– Я? – удивилась Илона. – Нисколько. Просто констатирую факт.

– А разве его надо констатировать?

– Не знаю, не привыкла рассуждать в духе: надо – не надо. Ну что? Может, ещё разок? – поинтересовалась Илона.

Андрюшенька не отказался. И теперь Илона показала ему, как надо целоваться. Обвила его плечи, крепко прижала и впилась в него. Андрюше понравилось. Провожания до остановки автобуса превратились в провожания до первого, потом до второго ну и, конечно, до третьего столбика с жёлтой табличкой и большой буквой «А». Илона появлялась дома почти на час позже. Мама сочувственно кивала, слушая объяснения дочери про работу в читальном зале: «Бедняжка, садись покушай, ужин уже готов». А на факультете у первокурсницы Илоны появился завидный кавалер. Так во всяком случае ей шепнула соседка в аудитории. Оказывается, про Андрюшенькиного папу многие были осведомлены, хотя практически у всех папы или мамы на достойном уровне.

8

В предпраздничный вечер шестого ноября Анжела оттирала ржавый след в унитазе. Слив воды наконец починили: сантехник из ЖЭКа ограничился бутылкой шмурдяка с громким названием «Яблучне». Теперь можно начать борьбу за чистый белый фаянс в горшке. И дело сдвинулось с мёртвой точки: Анжела почти победила ржавчину. Устав тереть, она выпрямилась, вытерла тыльной стороной ладони вспотевший лоб, посмотрела на наручные часы – почти восемь, а Павлика всё нет. Вроде и для интуристов не сезон, хотя немецко-английские пенсионеры катаются круглый год, а на дворе пышным цветом цветёт «ПЕРЕСТРОЙКА», вот и летят они как мухи на мёд посмотреть на эту самую перестройку. Что из неё ещё получится? Анжела постояла с минуту и уже собралась довершить дело, но тут затрезвонил телефон. Павлик, скорее всего, он! Наконец, а то она уже заволновалась. Живо вытерла руки и понеслась в комнату. Но когда она схватила трубку, услышала не Павлика, а мать.

– У нас беда, – не своим голосом сообщила она, и после короткой паузы проговорила со скорбью в голосе, – папа, папа, – мать не смогла закончить.

– Что папа? Мам, что?

– Папу убило, – голос матери дрожал, она едва удерживалась, чтобы не зареветь, – током убило. В три часа. Вот.

Анжела потеряла дар речи. Как? Папку? Он же такой хороший, никогда никому зла не делал. И тут – убило.

– Слышишь меня, – мать почти кричала, – Анжела, слышишь меня!

– Мам, слышу, – Анжела удивлялась самой себе – она это говорит или кто другой? – Я слышу тебя. В три часа? А почему только сейчас позвонила?

Она тотчас поняла всю нелепость своего вопроса, что могло измениться от того, узнай она о смерти отца днём? Но мать ответила, ей нужно было выговориться.

– Я сама узнала не сразу, потом в морг понеслась, в похоронное бюро, гроб заказать, столько всего, а завтра и послезавтра выходные… В общем, только вернулась, и вот сразу к телефону, – она помолчала немного и вдруг перешла почти на шёпот, – доченька, приезжай, я не знаю как, я не понимаю как, ой, ну приезжай, плохо мне.

Анжела ответила, не раздумывая ни секунды:

– Мам, мамочка, – она никогда, ну или очень давно, не называла так родную мать, -мамочка, конечно, я скоро, поймаю машину и через двадцать минут у тебя. Я сейчас, жди, целую.

Она повесила трубку, схватила первую попавшуюся книгу – какой-то учебник, вырвала страницу, накарябала на ней короткую записку Павлику и побежала одеваться.

Машину ловила долго, после семи часов таксисты предпочитали промышлять продажей спиртного – план выполнить успеешь ещё, а пока толкай страждущим водку за пятнаху или даже двадцатку при магазинной цене в 9 рублей. Красивый и лёгкий заработок! Главное – не попасться переодетому милиционеру, но такое уже почти не случалось. В общем, только третий зелёный огонёк за ветровым стеклом «Волги» согласился довезти до «Кунцевской», первым двум было как-то не по пути. Но зато попался неторопливый: больше шестидесяти не разгонялся, на жёлтый свет тормозил. Анжела от нетерпения даже стала кулаками постукивать по сиденью, за что заслужила замечание: «Девушка, не надо по машине стучать, она от этого быстрее не поедет! Народ нынче нетерпеливый пошёл!» – уже себе под нос буркнул водила.

Конец ознакомительного фрагмента.