Любовь по-французски
Шрифт:
Жажда материнской любви: Констан, Стендаль и Бальзак
Графиня заботливо опекала меня, окружив светлой, совершенно материнской любовью.
Оноре де Бальзак. Лилия долины, 1835
Первые опыты молодого человека с женщиной, которая старше его по возрасту, – это то, что французы называют «воспитанием чувств». Корни этой традиции уходят в Средневековье, когда правила куртуазной любви приветствовали привязанность юного рыцаря к высокородной даме, и в эпоху Возрождения, когда король Генрих II сделал своей любовницей Диану де Пуатье, женщину, которая была на двадцать лет старше него. В «Заблуждениях сердца и ума» Кребийона-младшего главный герой, шестнадцатилетний подросток,
Для честолюбивых юношей близкие отношения с немолодой замужней женщиной стали своеобразным ритуалом, открывавшим путь к успеху в свете.
Но материнская подоплека подобных связей стала ясна только после того, как в 1782 и в 1792 годах посмертно была опубликована «Исповедь» Руссо. Мать Жан-Жака Руссо умерла в родах, он жил в Женеве со своим отцом, в семье которого все были потомственными часовщиками. Когда Руссо было десять лет, отец сбежал, и Руссо остался круглым сиротой. Он получил начальное образование, после чего его отдали в обучение к нотариусу, а потом к граверу, но в возрасте шестнадцати лет он по своей воле покинул Швейцарию. Странствуя по Франции, он нашел великодушную покровительницу – мадам де Варане, которая была на двенадцать лет старше него, оставившую своего мужа и обосновавшуюся во французской Савойе. На протяжении двенадцати лет она оказывала покровительство Руссо. Однажды она сказала ему, что пришло время стать мужчиной, и он не мог ей отказать. Впоследствии он был благодарен ей за такое доказательство любви: «Я стал ее детищем, полностью ее ребенком, и даже в большей степени, чем если бы она была моей настоящей матерью».
Связи подобного рода стали основой сюжета бесчисленных романов XVIII и XIX веков. Для честолюбивых юношей близкие отношения с немолодой замужней женщиной были своеобразным ритуалом, открывавшим путь к успеху в свете, что подразумевало возможность сделать карьеру.
К моменту знакомства с Констаном мадам де Сталь пережила уже несколько безумных романов, а после страстного увлечения виконтом де Нарбонном родила сына, которого выдавала за ребенка своего мужа.
Мать Бенжамена Констана, как и мать Жан-Жака Руссо, умерла в родах, поэтому он тосковал по матери и испытывал потребность заменить ее. У него было много женщин, в том числе прекрасная мадам де Шарьер, которая была на двадцать семь лет старше него, и еще более удивительная Жермена де Сталь. Она была всего на год старше него, но, когда он впервые встретил ее в 1794 году, она уже успела стать женой, матерью и заметным явлением в культурной жизни Франции. История их бурных отношений, продолжавшихся более пятнадцати лет, вдохновляла бесчисленных мемуаристов и любителей выдумывать небылицы, но ни одно из этих сочинений не может сравниться с коротким романом «Адольф», написанным самим Констаном.
Жермена Некер де Сталь, без всякого сомнения, была самой выдающейся женщиной своего поколения (1766–1827). Она была единственным ребенком Жака Некера, швейцарца по происхождению, министра финансов Людовика XVI, и его влиятельной супруги Сюзанны. Мадемуазель Некер суждено было занять свое место не только при французском дворе, но и среди самых блестящих мыслителей своего времени. Имея приданое в 650 ООО ливров, она удачно вышла замуж за шведского посланника, но так никогда и не смогла полюбить своего мужа, барона де Сталь-Гольштейна. Как бы то ни было, брак стал для нее шагом к свободе, он открыл двери ее многочисленным любовникам, начиная с аббата де Талейрана, который был самым циничным и аморальным духовным лицом своей эпохи, что, впрочем, не помешало ему сделать успешную политическую карьеру. К моменту ее знакомства с Констаном мадам де Сталь пережила уже несколько безумных романов, а после страстного увлечения виконтом де Нарбонном родила сына, которого выдавала за сына своего мужа. Кроме того, она принимала активное участие в политических делах революции в качестве хозяйки салона, где собиралась умеренно настроенная публика, выступавшая за конституционную монархию, и пыталась, хотя и безуспешно, спасти от гильотины королевскую чету.
Констан был почти полностью зависим от Жермены де Сталь. Не имея ни работы, ни семьи, он жил под ее опекой.
Констан разделял либеральные взгляды мадам де Сталь. Он был не только ее любовником, но и политическим протеже. Благодаря ее заботам он стал одним из двадцати членов законодательного трибунала и занимал эту должность в течение трех лет, пока Наполеон не отправил его в отставку. То, что Наполеон оставил его без средств к существованию, глубоко опечалило мадам де Сталь. Наполеон по природе своей не выносил блестящих женщин, умеющих четко излагать свои мысли,
женщин, выступающих за либеральные ценности. В 1803 году Наполеон отправил мадам де Сталь в ссылку в Швейцарию. Именно там, в ее замке в Коппе, и разыгралась бурная драма между ней и Констаном. Констан был почти полностью зависим от нее. Не имея ни работы, ни семьи, он жил под ее опекой. Более того, Констан был отцом младшего ребенка Жермены, дочери Альбертины, родившейся в 1797 году, которую тоже выдавали за дочь мужа. Но жизнь в Коппе была мучительна для Констана. 6 января 1803 года он записал в своем дневнике: «Уже давно я не испытываю никакой любви к Жермене… Нас связывают высокие интеллектуальные отношения. Но может ли так продолжаться? Душа моя, воображение и все мои чувства жаждут любви».Из записей в дневнике мы узнаем, что Констан часто искал связей на стороне. Они с Жерменой без конца ссорились, иногда три-четыре раза за утро. На каждой странице дневника он пишет: «пытка», «бешенство», «мука»… Он больше не мог выносить ее властный характер, но колебался, поскольку не был уверен в своем будущем. Она знала, что он уже не любит ее, однако не могла его отпустить. Временами у него возникало желание жениться на ней, но она отказывалась, объясняя это тем, что подобный брак пошатнул бы ее положение в обществе и скомпрометировал бы будущее ее детей. Для обоих такая жизнь была кошмаром.
Он больше не мог выносить ее властный характер, но колебался, поскольку не был уверен в своем будущем. Она знала, что он уже не любит ее, но не могла его отпустить.
Это был кошмар «материнского» чувства, о котором Констан говорит в своем романе «Адольф». Адольф – alter ego автора. Он вступает в любовную связь с полькой Элеонорой, которая на десять лет старше него. То, что сначала было чувственным наслаждением, вскоре превращается в затянувшуюся борьбу между переменчивой привязанностью Адольфа и страстной преданностью Элеоноры. В романе можно уловить отзвуки бурных отношений Констана с мадам де Сталь. «Страсти разгорелись. Мы разразились взаимными упреками… Мы оба произнесли непоправимые слова; теперь мы могли молчать, но не могли забыть их… Если бы я любил ее, как она меня, она была бы спокойнее… Нами овладела безумная ярость: всякая осторожность была отброшена, всякая деликатность забыта. Можно было сказать, что фурии толкали нас друг против друга»1.
Несмотря на взаимные упреки и угасшую любовь Адольфа к Элеоноре, он отправляется вместе с ней в Польшу, где она неожиданно получает наследство. Отец пытается отговорить Адольфа: «Так что же вы хотите делать? Она на десять лет старше вас. Вам двадцать шесть. Еще десять лет вы будете заботиться о ней, и она состарится, вы же достигнете половины жизни, ничего не начав, не завершив ничего, что могло бы удовлетворить вас». Предостережения отца были не напрасны.
Живя в уединении в польском поместье своей любовницы, рассказчик, а повествование ведется от лица Адольфа, все больше печалится и страдает. Вся та любовь, которую он испытывал к ней в начале их связи, растаяла, осталась только жалость и чувство долга. Но ее страсть к нему не угасает. Несовпадение их эмоционального состояния становится причиной нескончаемых ссор и скандалов.
В реальности Констан, в конце концов, порвал свои отношения с мадам де Сталь и сделал блестящую карьеру как политик и писатель, в романе Адольф обретает свободу только после смерти Элеоноры. Это необходимый прием в литературе: когда автор не знает, что делать с персонажем, ему приходится его убить. Но теперь Адольф понимает, что свобода не сделала его счастливым: «Как тяготила меня эта свобода, о которой я столько раз сожалел!.. Я был на самом деле свободен; я не был больше любим; я был чужим всему миру».
Сыновние чувства, окрашивающие эротические отношения с женщиной, образ которой замещает образ матери, полны двойственности: молодого человека раздражает властность и покровительственный тон стареющей женщины, хотя именно к этому он и стремится.
Адольф навсегда останется «чужим миру», потому что в нем нет внутреннего стержня. Его привязанность к образу матери, от которого он не мог избавиться даже после ее смерти, требует психологической интерпретации. Есть мужчины, которые по причине недостатка материнской любви никогда не становятся взрослыми или же взрослеют слишком поздно. Суррогатные отношения Руссо с мадам де Варане или же Констана с мадам де Сталь не восполняют потерю матери в раннем детстве, а жажда материнской любви остается неудовлетворенной, что сопряжено с мучительной борьбой. Сыновние чувства, окрашивающие эротические отношения с женщиной, образ которой замещает образ матери, полны двойственности: молодого человека раздражает властность и покровительственный тон стареющей женщины, хотя именно к этому он и стремится. Можно ли по-настоящему любить мать в образе другой женщины? Именно над этим вопросом размышляет Стендаль в романе о сублимированной материнской любви «Красное и черное».