Любовь по-испански

хлам. Но своими отчаянными руками она так крепко их держит, будто потерянные

сокровища.

Мы сели в машину и поехали. Таким был наш план на день – просто ехать, ехать и

ехать, и в последний раз ощутить свободу. Никаких правил, никаких пределов, никаких

ограничений. Дорога ведет нас на северо-восток вдоль побережья, пока мы не пересекаем

границу Франции. Почему бы нет?

— Была когда-нибудь во Франции? — спрашиваю ее, и на лице девушки впервые

за день появляется улыбка.

— Нет, — отвечает она. — А мы во Франции?

Я киваю.

— Да. И я знаю, куда отвезти тебя. Биаритц.

— Звучит... шикарно.

— Как фантазия? В некоем роде. Но там очень красиво. Идеальное место для

однодневного путешествия.

Я очень долго не был в Биаритц, но когда мы паркуемся и отправляемся на

прогулку по побережью с его великолепными видами на прибрежный город, пологими

холмами, зданиями с белоснежными ставнями и шумом прибоя, кажется, что ничего не

изменилось. Город представляет собой поразительное сочетание из богатых туристов и

серфингистов, пытающихся поймать самую выдающуюся волну. Некоторые люди могли

бы сочетать в себе эти описания.

Спустя короткое время тропа выводит нас на набережную, открывающую нам

панорамный вид на город, океан, изрезанную линию берега и утес Девы Марии. Белая

статуя смотрит вниз на нас, как будто прося у нас прощения, в то время как мы с Верой, держась друг за друга, в свою очередь, просим прощения у нее. Мы здесь грешники. И

сейчас расплачиваемся за это.

Печаль следует за нами повсюду, как океанский бриз, и мы произнесли лишь

несколько слов. Хотя здесь и говорить особо не о чем, но в то же время так много нужно

сказать. Наш путь лежит мимо живописных ресторанчиков с их окнами, украшенными

связками сушеного чеснока и красных, как кровь перцев чили, затем – мимо лодок, спрятанных в закрытых маленьких бухтах и стеной из камня, отделяющих их от

бушующего по другую сторону океана.

Во время прогулки я слышу слабый звук музыки. Это саксофон — не самый мой

любимый инструмент, но здесь он звучит мелодично, грустно и мощно. Возвышаясь над

морем, звук обрушивается на нас и омывает, словно солнце.

Я сжимаю руку Веры, и она — мою в ответ. Мы оба слышим это и чувствуем.

Почти что лебединая песня звучит только для нас, что-то, вызванное звездами или Богом, или самой Девой Марией. И только завернув за угол, мы видим источник звука.

Там есть выступ в скале, торчащий из прибоя, и в самом конце набережной сидит

музыкант. Он играет только для океана и от этого звуки саксофона звучат еще печальнее.

— Вера, — наконец заставляю я себя произнести, не в силах остановить эмоции, пытающиеся процарапать себе путь в моей груди. Я останавливаюсь, отводя Веру с

тропинки, волны разбиваются у нас под ногами, и беру ее милое личико в свои руки.

Бронзовое и белое. Такое красивое сочетание.

— Вера, — снова говорю я, глядя твердо и долго в ее бегающие глаза, и я не могу

больше сопротивляться. — Вера, ты выйдешь за меня замуж?

Мои слова ее удивили. Они поразили даже меня. Но это не делает их менее

реальной, честной и чувственной вещью, которую я когда-либо произносил.

Ее рот искривляется в этой кокетливой манере, изображая букву О, брови сходятся

вместе, а глаза светятся, будто она влюблена. В этот момент я мужчина, полный надежды

и перспектив; она одарила меня таким взглядом, каким смотрят на человека, которым я

стану, кем-то, кем она сможет гордиться. Кем-то лучшим.

Но момент испорчен, когда ее лицо кривится, выражая печаль и страдание. Это не

то выражение, которое я хочу видеть. Это не ее рука, не ее сердце. Это лишь ее разум, желающий оттолкнуть меня.

— О, Матео, — затаив дыхание, отвечает она. — Нет.

И в эту секунду я действительно чувствую себя потерявшим все. Я отвергнут. Она

не будет моей женой, матерью моих детей или кем угодно, о ком мог мечтать такой дурак, как я.

У меня ничего нет.

Внезапно я ахнул, осознав, что могу дышать.

— Нет? — повторяю я, просто, чтобы убедиться, что не ослышался.

Она кивает, и слезы начинают течь по ее щекам.

— Я не могу. Не так, не таким способом.

— Каким таким способом? — спрашиваю я страдальческим голосом. Моя рука

лежит на сердце, потому что я боюсь, что оно может остановиться.

Может, я приму это.

— Таким способом! — она плачет, убрав свои руки и в секунду изменившись. —

Ты просишь меня об этом только ради того, чтобы я осталась.

Сейчас моя очередь быть шокированным.

— Что? Погоди минутку. Вера, это не касается того, что здесь происходит.

— Именно так!

Я взял её за плечи и удержал, желая обладать силой буквально впихнуть в неё

немного понимания.

— Нет. Нет. Я хотел попросить тебя уже долгое время. Это абсолютно не касается

попытки удержать тебя в стране.

— Я все ещё должна уехать, — слабо произносит она.

— Ты меня слышишь? — повторяю на этот раз громче, потому что у меня такое

ощущение, будто я раскалываюсь на части, и никто никогда меня уже не услышит. — Я

всегда хотел жениться на тебе. Я хочу, чтобы ты стала матерью моих детей.

— Мы никогда даже не обсуждали детей! — кричит она встревоженно. — Ты даже

не знаешь, хочу ли я их.

Это правда, но я не испытываю чувства вины по этому поводу.

— Я знаю и представлял себе, что мы обсудим это в процессе. Ты же хочешь

детей?

Она беспомощно пожимает плечами.

— Я не знаю. Возможно. Я в самом деле не думала об этом. Я так была занята

попыткой остаться здесь каждый гребаный день.

И меня снова ударило понимание нашей разницы в возрасте. Это должно было