Любовь по контракту

— Но почему? — внутри Каролину обожгла обида. Почему она не может позвать на праздник единственную подругу, практически сестру? — Тина мне ближе и родней, чем подруга. Она помогла мне тогда, когда угрожала опасность, сама едва не подставилась. Разве… я могу, то есть, не могу ее пригласить?

— Хорошо, если тебе это так важно, то мы пригласим ее на празднование в Испанию, — словно нехотя дал согласие Алехандро, а затем осторожным движением привлек к себе обиженную девушку. — Пойми, малышка, если мы сейчас объявим, что собираемся пожениться, поползут слухи. Я опасаюсь, что объявятся родственники матери Эрнандо, а это может затянуть судебное разбирательство. На данный момент, я… в невыгодном положении, поскольку не соответствую требованиям опекуна. Вдруг, найдется какая-нибудь бабушка или тетя, мечтающая его забрать только потому, что ребенок нужен влиятельной семье?

— Но Эрни не игрушка — хочу беру, хочу брошу, — вспыхнула Каролина, с досадой отмечая, что доводы Алехандро имеют смысл. Нет, она не сомневалась, что подруга не побежит рассказывать всем и каждому, что они задумали. Но кто-то может случайно услышать разговор по телефону, а подводить Алехандро ей не хотелось бы. — Разве ты не можешь как-то оградить мальчика от таких «родственников»? Или они уже пытались ставить палки в колеса?

— Вот потому, нам следует немного повременить с объявлением нашей помолвки, а еще лучше тайно зарегистрировать брак, а уж после того, как дело Эрнандо примет положительный оборот, объявим о свадьбе и отпразднуем. Прошу, deseada, пойди мне навстречу, — его губы мягко коснулись ее губ, от чего девушка тут же зажмурилась, впитывая невинную ласку. — Я понимаю, для тебя свадьба, как для любой невинной и молодой девушки, очень важное событие, но поверь, я сделаю ее самой незабываемой… но немного позже. Хорошо? Ты же мне веришь? — он заглянул ей в глаза, и в глубине его глаз она видела, что ему действительно это важно. Как и важна она сама.

— Конечно. Прости, я… немного растерялась, просто… — Каролина запнулась, смущенно смотря на любимого. Ей до сих пор не верилось, что Алехандро сделал ей предложение, но золотой ободок с искрящимся всеми гранями бриллиантом на ее пальчике, убеждал ее в обратном.

— Не нужно, не объясняй, — с улыбкой произнес Алехандро, бережно сжимая хрупкие плечи в руках, а затем невесомо провел ладонями по обнаженным плечам и поцеловал ее в макушку. — Это ты меня прости, что сейчас отнимаю твою мечту о белом платье. Но мы обязательно все наверстаем, когда… все получится. У тебя будет самая красивая свадьба во всем мире! — с этими словами он закружил ее по комнате, заставляя счастливо смеяться.

— Каро, почитай мне сказку, — с порога потребовал Эрни, коверкая английские слова и при этом лукаво улыбаясь. Знает, чертенок, что она не понимает на испанском ни слова, но нарочно меняет их местами.

— Конечно, идем, — улыбнулась она мальчику, уводя его из гостиной, где они разговаривали с Алехандро. Попутно бросила на него вопросительный взгляд, но Алехандро шепнул, что поработает допоздна и чтобы она ложилась спать сразу, так как им назавтра предстояло переделать много дел.

Стараясь не краснеть кивнула, а сама подумала, а где ей теперь, собственно, предстоит спать? Она невеста Алмейра, но не жена, так нужно остаться в прежней спальне рядом с детской или…

Стоило признать, что хотела то самое пресловутое «или», но не соблазнять же его самой?! Или у них так не принято, кажется… в Испании довольно строгие нравы в семьях, вдруг и от нее потребуется их соблюдать. Ох, наверное, в первую очередь стоило расспросить обо всем Алехандро, а бросаться в омут с головой. Точно! Сегодня же выпытает обо всех подводных камнях.

— Каро, а когда ты на дяде женишься? — неожиданно спросил Эрни, когда Каролина уже дочитывала ему очередную увлекательную историю. Девушка даже поперхнулась воздухом и изумленно уставилась на сонную мордашку ребенка. — Будешь моей мамой…

— Эрни, такие вопросы нельзя задавать взрослым, — попыталась увильнуть от ответа она, но любопытные карие глаза, так похожие на дядины, уставились на нее. — И девочки выходят замуж, а мальчики как раз женятся.

— И когда вы с дядей женитесь? — настаивал на своем мальчик, рассматривая няню из-под прикрытых ресниц. — Я бы хотел, чтобы ты стала жить с нами. Со мной, бабушкой и дядей. А другого дядю мы не позовем жить с нами, — неожиданно строго заявил Эрнандо, что Каролина вздрогнула. О ком он говорил?

— Эрни! Пора спать! — девушка вздрогнула второй раз, потому что в комнату неожиданно шагнул Алехандро, а затем за плечи заставил подняться Каролину и мягко подтолкнул ее к выходу. — Я сам уложу мальчика, иди отдыхай, — это он уже Каролине, но сказано это было приказным сухим тоном. Как начальник — своей подчиненной. Девушка от обиды поджала губы и, бросив на поникшего мальчика, быстрый взгляд, вышла, оставляя их одних.

В спальню она возвращаться не стала, остановилась у окна гостиной, рассматривая огни далекого города, которые казались размытыми и нечеткими из-за падавшего с неба снега, словно стеной отгораживающего ее от остального мира. Внутри еще горели огнем сказанные слова, но Каро понимала, что никто не обещал ей сказку и, тем более, не признавался в любви. Они решили заключить сделку, так почему внутри все протестует? Почему Алехандро выставил ее, словно нашкодившего котенка, а ведь они просто разговаривали? И… если он разозлился из-за такой малости, как вопрос ребенка, то что будет, когда об их помолвке узнают остальные его родственники? Та же… мама, ее будущая свекровь?

— Почему ты еще не в постели? — раздался от двери резкий голос, и Каролина обернулась, уставившись на хмурого мужчину. Он стоял, засунув руки в карманы и, словно, не ожидал ее увидеть здесь. — Я же сказал ложись и…

— Раздеваться сейчас или чуть погодя? Ноги раздвинуть? — разозлилась девушка и принялась наступать на мужчину, который теперь с изумлением смотрел на нее, будто видел впервые. — Я здесь — кто? Временная постельная грелка? Или… а-а, вспомнила временно исполняющая обязанности няни с дополнительными обязанностями и абсолютным отсутствием собственного мнения…

— Прекрати! — выдохнул сквозь зубы Алехандро, зло сверкнув глазами. Резкий выпад, и Каролина оказалась прижатой к сильному твердому телу. Во всех планах твердому. Одна его рука крепко фиксировала ее в захвате, а вторая медленно поползла по спине, вызывая толпу мурашек. Девушка тут же побледнела, а затем покраснела, когда Алехандро склонился к ее уху и принялся шептать. — Я с превеликим удовольствием буду смотреть, как ты станешь раздеваться передо мной. Как будет великолепно смотреться твое смуглое тело на белом шелке простыней. Твой взгляд, горящий и горячий, будет блуждать по моему телу, а ты станешь прикусывать нижнюю губку, — тут его губы осторожно коснулись ее губ, и тело девушки словно пронзило током. Она судорожно вздохнула, неосознанно прижавшись грудью к груди мужчины, а его губы уже прошлись от уголка ее рта вверх, оставляя горячий след на коже шеи. — Ты будешь извиваться и стонать… прося большего, — снова судорожный всхлип, и Каролина с ужасом поняла, что проигрывает в это чувственной схватке не столько Алехандро, сколько самой себе. Собственное тело предавало, отзываясь на ласковые прикосновения рук и губ желанного мужчины. — Но никогда, запомни, Каролина! Никогда! Я не стану принуждать тебя к чему-либо. Ты сама решишь, что будет между нами — взаимовыгодное сотрудничество, которое я щедро оплачу, или семья, но со всеми вытекающими из этого правами и обязанностями.

Алехандро отпустил ее, заставив почувствовать себя, если не униженной и отвергнутой, но, как минимум, одинокой. Каро тяжело дышала, обнимая себя за плечи в надежде удержать быстро ускользающее тепло его ладоней.

— И, вообще, с чего ты решила, что кто-то посмеет назвать тебя одним из тех… определений, что ты сама себе придумала? — голос мужчины звучал глухо, но в нем слышалась только усталость и странная горечь. — Разве за все время, что ты жила здесь, а так же после моего предложения, я выказал тебе неуважение? Унизил? Скажи, чем? Возможно…

— Нет. Прости…те, господин Алмейра, такого не было, — Каролина наконец смогла себя пересилить и открыть рот, чтобы возразить. Он прав, она не имела права говорить этого.

Сильные пальцы бережно, но настойчиво, сжали ее подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть ему в глаза.

— Немедленно прекрати! Никогда не смей говорить так! Ты не рабыня, не служанка, даже не моя подчиненная! — зло прищурив свои глаза, проговорил Алехандро, а Каро заторможено смотрела в них, видя в глубине усталость и злость. Не на нее — на самого себя. — Если ты не хочешь, можем прямо сейчас разорвать нашу… сделку. Пока все не зашло слишком далеко. Но никогда не говори, что ты не имеешь права голоса. Не унижай ни себя, ни меня.