Любовь по обмену

— Кто-кто? — Смеется Маша. — Зоя, конечно!

— Ты?! — У меня челюсть съезжает вниз.

Зайка пожимает плечами и садится.

Маша подает ей гитару:

— Я знаю только двух человек, которые играют и поют одинаково гениально: это мой братец Пашка и наша Зоя.

— Почему ты молчала?

— Я… — Зайка обнимает корпус гитары и нежно проводит рукой по струнам. Она задумчиво скользит взглядом по столу, полному еды. — Я не знаю.

— Потому что Слава постоянно ее критиковал! — Не сдерживается Маша. — Не так держишь гитару, не так поешь, а аккорды «я, вообще, другие бы взял!» — Пародирует она низким голосом и всплескивает руками, но, заметив взгляд Зои, резко замолкает. — Прости…

— Это просто гитара. Просто музыка. — Говорит Зоя тихо-тихо. — Раньше мы с братом часто делились аккордами, пели, играли вечерами. А теперь получается очень редко… и только здесь, с вами.

— Зой, давай… — Маша очевидно просит какую-то песню.

Не понимаю ни слова.

Зоя

Бывало, с гитарой в обнимку мне удавалось отрешиться от любых проблем, расслабиться, забыться. Но так как Слава не особо одобрял это мое увлечение, а мне не хотелось его раздражать, то и инструмент я держала в руках в последний раз, наверное, год назад.

Зажимаю нужные струны, проверяю звучание и настройку. Музыка со всех сторон отвлекает, но я знаю, стоит только ожить гитаре в моих руках, и все это станет лишь фоном. Вдыхаю, выдыхаю, прочищаю горло. Готова. Последний раз оглядываю застывших в ожидании ребят.

Джастин смотрит на меня с интересом, в его глазах удивление, восторг и что-то очень похожее на боль. Он словно спрашивает: «Почему ты не рассказывала мне?» Но я просто не знала, стоит ли нам настолько сближаться, чтобы знать друг о друге так много.

С первым аккордом все встает на свои места. Пальцы помнят: они летают по струнам, как юркие маленькие птички, цепляются, дергают, аккуратно пощипывают, и вот это уже не механические движения — это мелодия, и она бежит, как ручеек, заставляя слушать сердцем. После тихого проигрыша вступаю:

Я вижу, как волны смывают следы на песке,

Я слышу, как ветер поет свою странную песню,

Я слышу, как струны деревьев играют ее,

Музыку во-о-олн, музыку ветра.

Играю неспешным «боем», пытаясь унять неизвестно откуда взявшуюся дрожь в коленях. Каждая новая нота меня успокаивает. Просто играю и с помощью струн ретранслирую свои эмоции в окружающий мир. Вкладываю в слова все свои чувства: грусть, нежность, радость, боль и любовь.

Здесь трудно сказать, что такое асфальт.

Здесь трудно сказать, что такое машина.

Здесь нужно руками кидать воду вверх.

Музыка волн, музыка ветра.[1]

Мой собственный голос тихим звоном отдается в ушах. Я не пою слова, просто отпускаю их на волю. Падаю будто в воду и тихо плыву. А выныриваю только тогда, когда на последних нотах меня оглушают аплодисменты. Если честно, больше всего этого не люблю — всеобщее внимание и комплименты. Приятно, конечно, но когда ты стесняешься, очень трудно переносить и пристальные взгляды, и громкую похвалу.

— У-уау… — Вырывается у Джастина. — Я ошеломлен.

А девочки наперебой начинают называть песни, которые я должна сыграть следующими, но, к моему счастью приходится отложить гитару — поспевает мясо, и мы все отвлекаемся на еду и разговоры.

— Вот так вкуснее, — подцепляю вилкой кусок мяса, жирненький, поджаристый, ароматный, макаю в томатный соус и подаю Джастину.

Он не берет вилку. Откусывает из моих рук, глядя прямо в глаза. А мне не по себе — никак не могу прочесть эмоций, что скрыты за этим взглядом.

— Время! — Вдруг спохватывается Никита. — Мы ж первыми договорились в баню идти! У нас всего час, собираемся!

Мы спешно доедаем мясо, заносим еду в домик, заливаем угли водой в мангале, берем полотенца, пиво и идем дружной компанией в сторону административных зданий. На площадке горят фонари, идет импровизированная дискотека. Придуриваемся, изображая танцевальные движения, и пару минут даже танцуем по-настоящему с краю площадки.

Случайно замечаю звезду вечера — Вика со своими подружками тусуются в компании Костыля. Тот, завидев нас, машет рукой. Вика же коротко кивает. Отвечаем тем же.

Потом Никита напоминает нам про время, мы покидаем площадку и направляемся к деревянному строению на самом берегу реки. Баньку уже натопили, но последним посетителям вряд ли достанется много жару, поэтому я радуюсь, что наша компания все-таки идет первой. Да и необходимость пропустить из-за этого танцы ничуть меня не пугает.

— Что такое «ба-ня»? — Спрашивает Джастин, разглядывая строение с узенькими окошечками.

— Это… такая сауна, — объясняет Дима, подталкивая его к входу, — только по-русски!

— Хм.

Предбанник встречает нас ярким светом, деревянной отделкой и широким столом со скамеечками. Все простенько, ровно, как и в прошлом году, разве что стало светлее. Оглядываемся.

За углом находится небольшая раздевалочка с крючками для одежды, а сразу за ней — дверь в парилку, которую тут же открывают и закрывают парни, споря, достаточно ли прогрелось помещение. Ставим бутылки на стол и замираем в нерешительности. Чтобы переодеться, нам нужно, чтобы мальчики ушли.

Но тех и не нужно уговаривать. Пока мы болтаем о своем, о девичьем, они со смехом топчутся в раздевалке. Оттуда слышатся шуточки и мужские подколки. Закатывая глаза, мы стараемся не обращать внимания: сплетничаем о том, что в прошлом году здесь закрылась какая-то парочка с филфака и не открывала дверь несколько часов, чуть не спровоцировав скандал, и о том, что у Маши теперь есть первая татуировка, но нам она ее пока не покажет — нужно раздеться.

Спустя минуту голоса парней замолкают, слышится скрип двери — они входят в парилку. Мы с предвкушением разливаем пиво и прислушиваемся. Делаем ставки на то, что же произойдет дальше. Минута, две, три, пять, и из-за двери доносится:

— О, май гад! О, май гад!

И нам не удается удержаться от смеха.

[1] — В. Цой — Музыка волн

Джастин

Эти русские совсем без башки! У меня и так от жары чуть глаза не лопаются, а они еще хлещут меня какими-то ветками с листвой, замоченными в кипятке. Нет, реально!

А ведь все так хорошо начиналось. Минута непринужденного разговора, сидя в до беспредела натопленном темном помещении, потом их удивленные возгласы, когда я сообщил, что хочу выйти, потому что у меня сейчас мозги от жары через уши вытекут. Потом их фразы о том, что я «не мужик», если не выдержу, и уверения в том, что «самый кайф» только начинается.

А теперь, когда я едва понимаю, что происходит, эти придурки приказывают мне лечь на полотенце лицом вниз и лупят букетами из веток и листвы.