Любовь по обмену
Шрифт:
— Это полезно.
— Терпи! — Говорят.
И я сжимаю зубы, чтобы не материться, когда горячие листья касаются моих ног, голой задницы, спины, плеч. Кажется, не выдерживаю и что-то кричу. Кожа горит, от меня идет пар и, едва приподнимаюсь, пот сбегает со лба прямо в глаза. Пытаюсь защищаться, но бесполезно — ветки под дружный смех проходятся и по моей груди.
— Какого…?
Но листья теперь легонько бьют по щекам.
Снова падаю на лавку. Crazy Russians! Терплю. И через несколько секунд понимаю, что мне… вполне хорошо. Тело расслабилось, а душа просит балалайку и плясать
— Этот готов! — Ржет Дима, когда я сажусь и устало вытягиваю ноги. — Эй, не расслабляйся, парень!
И выливает на меня остатки прохладной воды из какой-то посудины.
— За что? — Стону.
Но мне так хорошо, будто меня сварили, остудили и затем подали к столу на огромном блюде.
— Пойдем, похулиганим? — Предлагает он.
— Чего? — Вытираю ладонями пот со лба. — Вы только что избили меня метлами!
— Это называется venik! — Дима выглядывает за дверь и что-то говорит по-русски, затем оборачивается к нам. — Пошли!
— Куда?
— Быстрей!
Они выталкивают меня наружу, я пытаюсь задержаться у двери, чтобы вытереться и надеть трусы, но Никита выпихивает меня в общую комнату, где девчонки хихикают, закрыв лица руками. Что, вообще, происходит? Какого черта? Я судорожно пытаюсь прикрыть хозяйство руками в то время, как голые парни толкают меня к выходу.
— Сейчас будем нырять!
Невольно останавливаюсь:
— Куда?
— В реку!
— Что?!
Но мы уже вываливаемся наружу. Вечерний воздух кажется прохладным и свежим, он обжигает легкие и приятно бодрит. Я словно подхватываю азарт, которым делятся со мной эти чудаки, ступаю по траве сначала осторожно, затем увереннее. В свете луны не боюсь, что буду застигнут врасплох совершенно голым, и медленно иду к реке.
С ума сойти! Не верю, что делаю это…
— Кто последний, тот трусливая американская задница! — Вопит Дима, разбегается и летит к воде.
— Ах, ты сукин сын… — Под веселый смех Никиты и раздающиеся издалека звуки музыки бросаюсь за ним.
Несколько шагов, холодный влажный песок, в который проваливаются пятки, плеск воды, разрывающий тишину, и… я падаю в воду. Горячее тело ныряет в прохладу и проваливается сразу на глубину. Проворно отталкиваюсь ногами и выплываю.
— Вау! Это ни с чем несравнимо. Вот это кайф!
Вода в реке жутко холодная, но я не мерзну. Она пахнет рыбой или чем-то вроде этого и не удерживает меня на поверхности, как это происходит обычно в море. Волн тоже нет, лишь абсолютная гладь. И мелкая, едва различимая, рябь проходит по поверхности, преломляя лунный свет, полоской протянувшийся вдоль реки.
Мы плывем и плещем водой друг в друга. Смеемся до хрипоты, обзываемся, снова ржем. Быстро окунувшись еще раз, выходим и идем обратно. Девочки снова послушно отворачиваются, позволяя нам пройти в раздевалку. Там, толкаясь, мы вытираемся, одеваемся и выходим к столу.
Только в этот момент я замечаю, что они переоделись в купальники и обернулись полотенцами. Зоя сидит на скамейке в красном купальнике, точно как в «Спасателях Малибу», и я не могу не отметить, что
в этом одеянии хорошо видны все ее выпуклости и изящные изгибы.Мы садимся за стол, выпиваем, болтаем. Точнее, я слышу, как они разговаривают, а сам про себя мечтаю о том, чтобы мне кто-нибудь вернул способность изъясняться членораздельно или хотя бы дал по башке, чтобы спуститься с небес.
— Теперь наша очередь, — говорит Маша.
Они встают и проходят мимо нас. Как бы это не выглядело, я не могу себя сдержать — провожаю взглядом круглую попку Зои, наполовину прикрытую полотенцем. Боже, как она двигается при ходьбе… Мне теперь самому прикрыться бы чем-то…
— Ага. Голову не поворачивает, зато глаза — бам-бам-бам, чуть за Зоей в баню не ушли! — Дима подвигает мне стакан.
— Иди ты. — Беру пиво нетвердой рукой.
Делаю пару глотков и качаю головой.
— Да… — Протягивает Калинин. — Хочешь, спрошу, не нужна ли ей там помощь? Вдруг Зою некому попарить веником?
— Вот гад. — Ржу я, толкая его в плечо.
Глава 12
Зоя
— Узнала сегодня, что у нашего Джастина нет девушки, — говорит Маша, будто невзначай.
А мне стыдно. Теперь Ира тоже поймет, что я к нему не ровно дышу.
— Была какая-то Флоренс, но они расстались.
Ира выливает на себя воду из тазика:
— Ух! — Ежится. — Ничего, здесь быстро себе найдет кого-нибудь. Вон, Вика своих симпатий совсем не скрывает!
Я поджимаю губы. Молчу. Мы встаем, берем полотенца и, вытираясь на ходу, выходим в раздевалку. Из предбанника раздается смех. Женский. Я сразу его узнаю: вспомнишь… тут и оно — Вика. Не могла дождаться, пока придет их время? Обязательно нужно было вламываться к нам?
Надеваю на разгоряченное влажное тело спортивный костюм, беру подмышку пакет с купальником, ветровку и выхожу к ним. Девочки идут следом за мной. Народу набилась целая куча: к столу не подойти, там, вероятно, происходит что-то очень интересное, потому что за спинами Костыля и Лысого, навалившихся на собравшихся, ничего не видно.
Вика замечает нас первыми:
— Девочки, проходите! Не переживайте, мы вас не выгоняем. Можете даже присоединиться к игре! — Она отклоняется назад, и я вижу лежащую на боку бутылку среди посуды, стаканов и нескольких мобильников.
Понимаю, что они играют в «бутылочку». Оглядываю собравшихся: компания Вики в полном составе, несколько ребят с филфака, Джастин, сидящий на том же месте, где и был, когда мы уходили в парилку. Сглатываю и не могу решиться, согласиться мне на это или нет.
— Нет, спасибо, — бросает Маша, отходя в сторону, туда, где со стаканом возле маленького окошечка стоят Дима с Никитой.
Ира, повесив полотенце на плечо, тоже проходит мимо и присоединяется к ним. Мне следовало бы тоже уйти, но я стою в замешательстве.
— Но… играют только свободные! — Радостно сообщает Вика. — Только одиночки!
Звучит, как приговор. И как упрек. Под звук вращения бутылки я делаю шаг в сторону, к окну.
— Она сказала, что это традиционная игра русских студентов, — тихо усмехается Никита. — Находчивая же баба!