Любовь по расчёту

— Чем могу тебе помочь, Моррисей? — спросил Джонатан мужчину.

— Начнем с виски. Мы с моими парнями вчера вечером осушили последний кувшин. — Он подтолкнул одного из парней к прилавку. — Сэм лучше знает, что еще нужно моей дуре.

— Новый муж! — громко сказала Мейбл.

Моррисей бросил на нее злой взгляд.

— Замолчи, старуха! Моя Бесс в порядке. Разве не я дал ей десять крепких мальчишек?

Мейбл фыркнула.

— Одного за другим, и теперь бедняжка выглядит такой же старой и изможденной, как я.

Кловер пришла в восторг от того, как смело Мейбл разговаривала с этим огромным злым мужиком. Легкое движение у ног отвлекло ее внимание, она посмотрела вниз и встретилась со взглядом огромных карих глаз, принадлежавших маленькому мальчику, который пришел вместе с Моррисеем. Он смотрел на нее как на чудо, словно никогда в жизни не видел ничего подобного. Она уже собиралась сказать ему пару приветственных слов, но вдруг, к своему ужасу, заметила, что не только грязь оттеняла его и без того довольно смуглую кожу. Более темные пятна на его лице явно были синяками, а его маленький носик, похоже, не так давно был сломан и сросся криво. Она наклонилась, чтобы приглядеться получше, а мальчик медленно протянул тонкую, почти прозрачную ручку и коснулся ее щеки. Она не успела ничего сказать, как мальчишку оттолкнули — да так грубо, что он упал на пол. Кловер вскинула глаза и увидела, что Моррисей, схватив ребенка за грязную рубашку, поднял его в воздух.

— Я же говорил тебе, чтобы ты не дотрагиваться до белых женщин, чертово отродье!

Кловер, оцепенев от страха, наблюдала, как мужчина сначала ударил мальчугана кулаком, потом бросил его на пол и принялся яростно пинать. Придя в себя, Кловер бросила покупки на пол. Затем, когда он вновь нагнулся, чтобы схватить мальчика, поудобнее перехватила отрез ткани и изо всей силы ударила мужчину по голове. Тот, проревев грязное ругательство, в замешательстве сделал два шага назад и сердито уставился на нее, подняв свои мощные кулаки. Кловер бросила ткань, схватила мальчика за руку и закрыла его собой. Оценив ситуацию, Баллард быстро шагнул вперед и встал рядом с Моррисеем.

— Отдай мне этого выродка, женщина! Тебя это не касается!

— Я не стану стоять и смотреть, как вы избиваете ребенка, мистер Моррисей! — упрямо вздернув подбородок, выпалила Кловер.

— Это не твой щенок, а мой — я его купил и заплатил за него.

— Купили? Вы купили этого мальчика?

— Он обошелся мне в два серебряных доллара. Его мать изнасиловал какой-то краснокожий подонок, и она хотела от него избавиться. Лишние крепкие руки не помешают в поле, а этот метис стоит дешевле, чем негр.

— Этот мальчик никогда не станет крепким, если вы будете постоянно его бить и морить голодом.

Моррисей протянул большую грязную руку.

— Это мое дело. А теперь отдайте мне мальчишку.

Кловер не пошевелилась, и он выпалил:

— Лучше сделай это, женщина, или ответишь перед законом!

— Кловер, — сказал Баллард, подходя к ней, — тебе придется отдать ему мальчишку.

— Но, Баллард…

— Придется, моя любовь. Таков закон. И с этим ничего не поделаешь.

Она не успела возразить, как мальчик ускользнул от нее. К ее изумлению, он ослепительно сверкнул ей белозубой улыбкой и, обежав Моррисея, бросился к двери. Мейбл успела сунуть мальчику краюху хлеба, и тот, не останавливаясь, впился в нее зубами.

— Я тебя предупреждаю, Моррисей, — процедил Баллард сквозь крепко сжатые зубы, — люди уже устали от твоих выходок и от твоей жестокости.

— Ты знаешь, как это прекратить. Судья тебе сказал прошлым летом. Покупай мальчишку.

— Ни у кого здесь нет шестидесяти долларов, Моррисей, и ты прекрасно это знаешь.

— Ах, какая жалость! Тогда я могу оставить щенка себе…

— Убирайся! — воскликнул Джонатан. — Все, что необходимо, я отдам Сэму. Тебе нет нужды задерживаться здесь.

Как только Моррисей с сыновьями вышли, Кловер посмотрела на Балларда, который, присев на корточки, поднимал брошенные ею покупки.

— Неужели мы ничего не можем сделать?

— Боюсь, что так, милая. Мы испробовали все. Прошлой весной мы с Джоном пытались поучить Моррисея уму-разуму, но от этого мальчику стало только хуже. Мы даже обратились к окружному судье, но ничего не изменилось. Ребенок — метис, рожденный от индейца. Родной матери он не нужен, а где его родственники, никто не знает. Впрочем, еще не факт, что они согласятся принять его. Судья сказал, что мы можем лишь выкупить мальчика, но Моррисей требует за него шестьдесят долларов. Ты же понимаешь, что это большая сумма, а он возьмет только серебро. — Баллард пожал плечами. — Единственное, что мы можем сделать, так это время от времени подкармливать парнишку и иногда напоминать Моррисею, что если он причинит серьезный вред ребенку, то заплатит за это. Мне очень жаль, Кловер…

— Это не твоя вина.

Больше о мальчике не говорили, но Кловер знала, что она не сможет забыть эти огромные карие глаза и добрую белозубую улыбку.

Баллард купил все отрезы, о которых просила Кловер. Он сразу согласился с тем, что ей нужны прочные, практичные платья на каждый день. Выходя из магазина, они с Молли оживленно обсуждали фасоны будущих нарядов. Клеммонсы вышли проводить гостей. Баллард, стараясь вести себя как джентльмен, помог дамам забраться в фургоны, и небольшой кортеж продолжил свой путь.

Пока они ехали к дому Балларда, Кловер внимательно рассматривала земли, по которым они проезжали. Когда она поняла, насколько безлюден этот район, ей стало как-то не по себе. Всю свою жизнь она прожила в добротном, удобном городском доме, в довольно оживленном, хотя и небольшом, городке, где по соседству жили другие семьи. А здесь не то чтобы близких, а вообще соседей не было.

— Все, почти приехали, мой дом уже за поворотом, — сказал Баллард еще через час.

Кловер постаралась успокоиться. Если ее разочарует новый дом, то не стоит показывать это Балларду. Когда они повернули, она едва не вскрикнула от облегчения. Это был не тот тип архитектуры, к которому она привыкла, но и грубой хижиной это строение тоже нельзя было назвать. Довольно большой бревенчатый дом располагался в небольшой низине. Широкая открытая веранда опоясывала дом, затененный великолепными деревьями. Несомненно, именно Баллард позаботился о том, чтобы лучи палящего летнего солнца не обжигали тех, кто решит отдохнуть на веранде. Огромные каменные дымоходы, будто сторожевые башни, поднимались с обеих сторон дома. Третья труба, поменьше, венчала крышу в дальней части дома. Конюшни с аккуратным загоном располагались неподалеку, как и еще несколько хозяйственных строений. Чуть в стороне Кловер заметила выровненную и размеченную площадку, подготовленную скорее всего для обустройства новых загонов для лошадей.

Когда они подъехали к дому, на крыльцо вышел тощий, как скелет, мужчина с копной седых волос. Баллард представил всем своего наемного работника как Адама Данстана. Кловер заметила, с каким любопытством Адам разглядывает прибывших, но он не задал ни одного вопроса. Пробормотав какое-то длинное и вычурное приветствие, он начал помогать Шелтону и Ламберту разгружать фургоны.

Баллард взял Кловер за руку и, не забыв про Молли, приглашающе кивнул остальным Шервудам и повел всех в дом. Кловер видела, что женщины, держа мальчиков за руки, старались не мешать их разговору и держаться на расстоянии, но так, чтобы слышать все, что говорит Баллард.

— Мы можем начать сверху, милая, чтобы не мешать парням заносить твои вещи, — сказал Баллард, ведя ее к широкой лестнице в холле.

Второй этаж не был закончен. Она увидела только две двери. Стены других комнат были лишь размечены развешанными одеялами. Кловер насчитала шесть отдельных спален.

Баллард увлек ее за собой и, открыв одну из дверей, подтолкнул Кловер внутрь.

— Это будет наша комната, — с ноткой гордости в голосе произнес он.

Вдоль одной стены располагался камин. У другой стены стояла большая, хотя грубовато сделанная кровать. Две медвежьих шкуры покрывали большую часть пола. «Интересно, он сам добыл эти шкуры?» — подумала Кловер. Гардероб, ящики для постельного белья, прикроватные столики — все было самодельным. Несмотря на то, что мебель нельзя было назвать «богатой», а уж тем более «изысканной», она обладала грубовато первозданной красотой, поскольку даже поверхностного взгляда было достаточно, чтобы понять, что все в этой комнате сделано с любовью.