Любовь по завещанию

Константин обулся и накинул сюртук на здоровую руку. Развязав галстук, он прижал его к ране, из которой капала на пол кровь.

Он подошел к кушетке, на которой стонал белый как мел Трент.

— На этот раз вы остались живы, — тихо сказал Константин. — Но если я еще хоть раз услышу какую-нибудь гадость обо мне или любой даме, вы умрете. — Он повернулся и поклонился герцогу: — Мои извинения. Я должен поехать домой переодеться.

Когда Константин дошел до лестничной площадки, он увидел летящую к нему Джейн.

— Осторожнее, — резко сказал он, прежде чем у нее появился шанс обнять его. — Я не хочу запачкать кровью платье.

Резко остановившись, она всматривалась в его лицо.

— Ты не простил меня.

— Конечно, я… — Он закрыл глаза и вдруг почувствовал опустошение, словно Трент проткнул его насквозь.

Конечно, он простил ее, простил где-то в середине ее отважной безрассудной речи, которую она произнесла за обедом.

Джейн коснулась его здоровой руки и с дрожью в голосе сказала:

— По крайней мере позволь перевязать тебе рану. Я послала Сесили за всем необходимым.

Она повела его в пустую спальню справа от лестницы.

— Это всего лишь царапина, — пробурчал Константин, но пошел за Джейн, слишком изголодавшись по ее обществу.

— Тогда ты должен позволить мне привести тебя в презентабельный вид. Ты ведь не можешь появиться на балу в таком виде, правда? — оживленно говорила она.

— Я и не собираюсь.

Больше всего на свете он хотел отправиться домой, в постель, и забрать с собой Джейн. Но нет. Ему нужно присутствовать на балу. Ради Джейн. И разумеется, из собственной гордости. Константин Блэк не стал бы биться на дуэли для того, чтобы потом малодушно сбежать домой.

— Мне нужно послать за новой рубашкой. — Он взглянул на пропитанную кровью импровизированную повязку. — И за новым галстуком. — Жилет немного пострадал, но под сюртуком этого не будет видно.

— Я уже это сделала. Рубашка Бекнема тебе подойдет. — Джейн выхватила у вошедшей горничной полотенце, а таз с водой поставила на туалетный столик. — Сядь сюда, пожалуйста. — Она указала на низкий мягкий табурет.

Константин подчинился, чуть улыбнувшись тому, как она хлопотала над ним. Теплое чувство разливалось у него в груди, чувство возвращения домой.

Появившаяся с бинтами и свежей сорочкой для Константина Сесили сгорала от любопытства и нетерпения.

— Я видела, как в галерею поднялся хирург. Вы действительно Буйный Барон? Надеюсь, вы не убили Трента, иначе вам придется похитить Джейн и бежать из страны.

— Нет, он будет жить.

Если только инфекция не убьет его. Но лучше не думать об этом.

— Спасибо, Сесили. — Тон Джейн откровенно говорил, что кузине пора уйти.

С дерзким реверансом и красноречивым взглядом Сесили исчезла.

Джейн разложила на столике бинты и присыпку, потом погрузила полотенце в воду.

Осторожно расстегнув пуговицы жилета, она сняла его с Константина.

— А теперь рубашку. — Манеры Джейн были деловитыми, но он был слишком опытен, чтобы не заметить хрипотцу в ее голосе.

В обычном случае Константин отпустил бы какое-нибудь игривое замечание, но сейчас ему было не до остроумных намеков. С помощью Джейн он снял окровавленную рубашку, поморщившись, когда присохшая ткань оторвалась от раны.

— И вправду, это всего лишь царапина. — В голосе Джейн сквозило облегчение. Она осторожно смыла кровь с его руки, потом промокнула шестидюймовый порез на бицепсе. — Я видала и худшее. Мои кузены, — пояснила она, — вечно попадали в переделки.

Приглядевшись, Константин с радостью увидел, что рана совсем несерьезная.

— Бренди, — пробормотала Джейн и щедро опрыскала рану, заставив Константина вздрогнуть. Взглянув на него, она чуть улыбнулась: — Ты настоящий стоик.

— Ты должна мне конфетку за мужество? — Дразнящие слова слетели у него с языка раньше, чем он успел остановить их.

Ее взгляд метнулся к его глазам, губы удивленно приоткрылись. Этот миг казался вечностью.

Джейн заколебалась и опустила взгляд. Она потянулась за присыпкой, припудрила рану, потом перевязала ее.

— Вот, — сказала она, чуть задыхаясь. — Повязка довольно тонкая, и сюртук будет сидеть нормально.

— Спасибо.

Константин помолчал немного. Потом сказал:

— Для меня не было никого другого, с тех пор как я уехал из Лейзенби. — Лучше сразу прояснить это.

— И для меня не было никого, — призналась она.

Неистовая ярость, охватившая его при мысли о Джейн в объятиях другого мужчины, чуть не сбила его с ног. Константин пытался скрыть это, но не был уверен, что у него это хорошо получилось.

Взглянув на Джейн, он увидел вспыхнувшие в ее глазах озорные огоньки.

Ох, наверное, он заслужил это. Поднявшись, Константин взял руки Джейн в свои.

— Никогда никого не будет, — посерьезнев, сказала Джейн. — Даже если я проживу сто лет. Даже если завтра мы расстанемся.

Константин притянул ее к себе.

— Это очень хорошо, миледи, потому что я, кажется, обещал, что убью каждого, кто прикоснется к вам.

Когда-то это были самые трудные для него слова. А сейчас казалось, что он просто не может не сказать их.

— Я люблю тебя, Джейн.

От ее сияющей улыбки у него перехватило дыхание. Обвив его шею руками, Джейн запрокинула голову.

Приподняв пальцем подбородок Джейн, он заглянул в ее серебристые глаза.

— Сегодня, моя дорогая Джейн, ты будешь вальсировать только со мной.

— Я бы с удовольствием, — состроила гримасу Джейн, — но я не танцую.

Когда она потянулась к Константину за очередным поцелуем, он пробормотал, почти касаясь губами ее рта:

— Принцесса, ты будешь танцевать на балу. Поверь мне.

Глава 28

Монфор никогда не танцевал, но ценил музыку и восхищался грацией вальса, когда его искусно исполняли. К тому же этот танец давал внимательному наблюдателю массу информации, ведь очень мало мужчин и женщин способны скрыть эмоции, находясь так близко друг к другу.